(книга «Больше, чем тире»)
Немного о грустном.
Вот как-то однажды, в какое время - точно не помню -в нашей курсантской столовой со знаменитым изречением «В морях твои дороги» на фасаде появилась одна статная высокая блондинка, устроившаяся работать официанткой.
По слухам и на вид ей было лет этак 27 – 28. И тогда, всем нам - курсантам 18 – 20 лет она казалась не то чтобы уж очень возрастной, но скорее - слегка пожилой. Как выяснилось немного позднее эта официантка чересчур уж лелеяла надежду, что среди полутора тысяч курсантов наверняка найдется тот самый единственный, который сможет оценить её красоту, стать, опыт и решится связать себя с нею узами Гименея…
Вся такая на первый взгляд эротично-недоступная и сексуально-высокомерная, она постоянно завораживала курсантов своими длинными ногами с гипнотически короткой юбочкой, которая позволяла неоднократно всем воочию убеждаться, что новая официантка отдаёт предпочтение чулочкам на резиночках… И, наверное, именно из-за этого про неё в курсантской среде поползли слухи. Нехорошие и волнительные. В обеденном зале столовой она работала на удивление споро и добросовестно, впрочем, также добросовестно и споро она искала себе и партию, перебирая курсантов исключительно пятого курса. По слухам, тщательным перебором она занималась, как правило, в одном из подсобных помещений или необитаемых закутков, коих в столовой было превеликое множество.
Но никому из «пятаков» как-то даже и в голову не залетало после обоюдной сладострастной утехи повести её под венец. Как-то не везло ей в этом. Официантке как назло попадались только непонятливые пятаки. Слухи – слухами, но вот в какой-то момент все стали невольно подмечать, что фигурка официантки стала понемногу увеличиваться. Да и походка у её слегка преобразилась и уже напоминала утиную…
Потом наша очаровательная официантка пропала так внезапно, что многие курсанты, привыкшие к её сексуально-соблазнительным нарядам, которые шли в качестве десерта к стакану компота, даже затосковали… правда ненадолго.
Но однажды она вновь появилась в нашей системе. Внезапно так и тут же всех поразила своим видом. И произошло это в праздничный воскресный день выпуска молодых лейтенантов. С огромным букетом цветов и большим животиком под легким летним сарафанчиком.
Весь этот воскресный день – день выпуска лейтенантов - она изо всех сил искала в праздничной возбуждённой толпе того самого непонятливого, но коварного пятикурсника, который всё-таки умудрился цинично воспользоваться её доверчивостью… но всё безрезультатно.
Она даже обращалась к командованию училища, чтобы найти своё ускользающее светлое будущее по фамилии, имени и даже отчеству. Но, увы, среди выпускников такой фамилии вообще не значилось…
Многие курсанты видели её выходившую в тот праздничный день из ворот училища такую несчастную увядающую, с безвольно опущенными плечами, заплаканным лицом и несвежим букетом в руках.
С тех пор она навсегда исчезла с горизонта нашей системы. Ещё около недели курсанты шушукались, потрясенные происшедшим, покачивая при этом головой и заочно осуждая коварного соблазнителя в лейтенантском обличии, да и забыли, подведя знаменатель в истории нашей системы банальной фразой «сама виновата».
Не оценили.
Однажды, ну где-то в середине сентября 1990 года всех курсантов нашего училища внезапно вывезли на природу. Погрузили нас в автобусы «Икарус» и повезли в один из колхозов близ деревеньки Васильково.
Целый день курсанты неистово собирали морковку по ящикам, а потом сгружали этот овощной источник экологического каротина в самосвалы. Погода была ясная, но холодная. Свежесть стимулировала зябнущих курсантов к активному сбору овощей. Местные колхозные трактористы не успевали подвозить небольшие решетчатые контейнеры к нам. Как только к курсантам приближался трактор с пустым контейнером, как тут же к нему устремлялись десятки военизированных овощеводов.
- Стойте, суки! – грубо призывал тракторист к порядку, - да дайте те же контейнер опустить на землю!
Но пока он так орал, контейнер буквально за полминуты до верху наполнялся корнеплодами. Злобно стиснув в зубах погасший окурок «Беломора» громко чертыхаясь и матерясь тракторист уезжал с заполненным контейнером восвояси – наполнять закрома Родины. Сделав таким образом не больше пяти рейсов, колхозный служитель бороны и плуга предусмотрительно оставил пустой контейнер вдалеке от курсантов - на самом краю поля. И только безотказный трактор «Беларусь» смог спасти хитрого труженика полей от праведного гнева разъярённых курсантов, бежавших к трактору с ящиками полными морковкой.
И вот под вечер к нам опять подогнали автобус тот самый «Икарус». Кое-как рассевшись по местам, мы двинулись в сторону нашего училища, засыпая на ходу и равнодушно наблюдая за быстро сменяющимся за окном пейзажем.
На одном из поворотов автобус остановился, и водитель крикнул в салон, обращаясь к курсантам: «Парни! Ну что? Подберем девчонок?»
Все проснулись, встрепенулись, заметно оживились, зашевелились. Наверняка студентки!!! Есть повод познакомиться!
- Конечно! Подберем! Давай! – раздались радостные восклицания.
Двери открылись и вовнутрь вошли действительно три девчонки. Правда они никак не тянули даже на студенток-первокурсниц. Десятиклассницы… Ну подобрали и подобрали. Мы не жадные.
Те скромно уселись прямо на верхней ступеньке у выхода и автобус покатил дальше в город. И тут одна из юных пассажирок, которая казалась себе постарше и повзрослее, не иначе, как обалдев от такого количества курсантов, решила сразу всем понравиться, и стала гнусаво, но громко напевать песенки почему-то из репертуара некогда популярной в те года панк группы «Сектор Газа». В те сладостные минуты девчушке наверняка казалось, что она вся такая взрослая и неотразимая, и что курсанты непременно должны ей восхищаться. Но те возмутительно равнодушно и холодно отнеслись к ней. Девочка подумала, что из-за шума мотора её плохо слышно, и поэтому продолжила свои песнопения но уже с повышенной громкостью. Со стороны это выглядело никак не мило, совсем не наивно и ничуть не трогательно. Всё было так вызывающе глупо и нелепо, что курсанты сначала ехидно посмеивались, затем просто молча терпели, а под конец попросили артистку уменьшить звук.
Но девица, как глухарь на токовище – всё пела и пела, томно закатив глаза, стараясь изо всех сил понравиться курсантам. В конце концов у одного нашего сокурсника прозвищу «Дед» нервы совсем сдали. Он с мрачным лицом встал со своего места и не спеша подошёл к заунывно причитающей «Секторгазовые» песняки девице. Не спеша засунул руку в карман, достал оттуда потрепанный горчичный рубль и как-то с обреченной грустью поглядел в лицо поющей. Немного помедлив он протянул купюру, вложил ей в наивно раскрытую ладошку и ласково так произнёс: «Спасибо! Концерт окончен! Это твой гонорар от благодарных зрителей!»
Девчонка сначала замолчала и, тупо уставившись на свою раскрытую ладошку, долго разглядывала купюру. Затем скомкала её и швырнула его в лицо Деду: «Дурак! Дураки вы все здесь!»
В ответ тот только улыбнулся и всё также слащаво произнёс: «Это твоё! Ты честно заработала! А теперь просто молча посиди!»
Девочка замолчала и всю оставшуюся дорогу сидела, отвернувшись к дверям и, обиженно хлюпая носом, всё глотала и глотала горючие слёзы.
Премьера провалилась…
Ну не смогли оценить будущие офицеры рождение новой звезды…
Очередная байка, не очень похожая на правду.
Был в училище курсант. И учился он на четвертом курсе. А на каком факультете – никто не помнил. Но все, кто рассказывают эту историю точно знают, что был этот курсант точно не с их факультета.
И встретил этот курсант однажды в увольнении девушку небесной красоты, и полюбил её страстно. Вот так и жил он – от увольнения к увольнению, пока не решился связать себя с нею узами брака. Получив положительный ответ от любимой, курсант на радостях через своих собратьев по системе смог перехватить нужную денежную сумму, достаточную на покупку обручальных колец.
Всё шло хорошо! Фотокарточка любимой аккуратно хранилась на груди курсанта – в военном билете, аккурат на последней странице документа – за прозрачным клапаном. И всё бы ничего, но однажды он зашёл в старшинскую комнату одного из младших курсов, где обитали его друзья-одноклассники, параллельно исполняя обязанности заместителей командиров взводов. Он забежал туда, чтобы не только поделиться с ними своей радостью скорой свадьбы, но и пригласить их на неизбежное при таком событии праздничное застолье.
Среди табачного дыма, которым была наполнена старшинская комната (хоть гвоздь вбивай и бушлат вешай) он разглядел веселые и беззаботные лица своих друзей. Те курили и ехидно посмеивались.
- По какому случаю веселье? – поинтересовался наш курсант четвертого курса, желая присоединиться к всеобщему веселью.
- Да вот, - сказал один из его друзей, - накануне он снял одну подругу, и переспал с ней, а на прощанье она ему страстно нашептала, что вот уже почти полгода у неё никого не было.
- И в чем фишка? – не понял наш курсант четвертого курса, широко улыбаясь и предвкушая услышать какую-нибудь веселую скабрезность.
- А фишка-то в том, что я такую же снял на прошлой неделе и точь-в-точь она мне шептала такие же слова. И напоследок она мне тоже свою фотку подарила на память, – ехидно хихикал другой.
- Она всем дарит свои фотки, как почетные грамоты, за заслуги - ухмыльнулся первый, засмеявшись мерзко, подленько и ехидненько, указав рукой на лежащие на столе среди прочей ротной документации две одинаковые фотографии.
Наш курсант подошел поближе и глянул на стол и ... сердце его в миг оборвалось.
С одинаковых фотографий на него смотрела та, которая бережно и ласково пригрелась на его груди под обложкой красного военного билета – аккурат на последней странице документа – за прозрачным клапаном.
- Да к тому же она мне представилась Инной, - сказал первый.
- А меня просила её называть Ниной, - усмехнулся второй, - чтобы не путаться. Молодец! Предусмотрительная!
- А я её называл Анной, - подумал наш неудачник четвертого курса.
Он не кричал, не ругался и совсем не истерил. Он молча повернулся и быстро пошел прочь из комнаты, не обращая внимания на громкие оклики своих друзей. Не в силах более терпеть муки ревности, наш герой после ужина вместо самоподготовки сбежал в самоход. Захотел срочно увидеть свою возлюбленную и объясниться с ней.
Объясниться!
Выяснить всё!
Когда девушка в тонком запахнутом халатике открыла дверь своей квартиры, то она никак не ожидала увидеть перед собой разгорячённое лицо её потенциального жениха. Тот молча ворвался в квартиру и кулаком толкнул дверь в комнату. Там все было как в пошлом бородатом анекдоте: и брошенное на спинку кресла платье, и лежавшая в этом же в кресле форма курсанта, и растрепанная постель, да и сам владелец формы в тельнике в той самой постели, нагло уставившись на пришельца.
- Чего тебе? – спросил любовник оторопевшему жениху.
- Ничего, - процедил сквозь зубы курсант и повернулся к своей… уже совсем не невесте.
Та, заподозрив неладное, молча отошла в угол и прижалась спиной к стене.
Нет. Он её не тронул. Не ударил и не обругал. Он молча достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Открыл её и молча показал содержимое девушке.
- Какая прелесть! - всплеснула руками совсем бывшая невеста.
Курсант молча швырнул два кольца на пол прихожей: «Шлюха!».
С тем он и ушел обратно в систему.
Около недели он ходил, как в воду опущенный. Но однажды ночью по тревоге был поднят местный караул училища. На караульного, охранявшему боевое знамя училища было совершено нападение.
Когда к месту происшествия прибыл караул и на шум выскочил дежурный по системе – благо пост номер один находился как раз напротив рубки дежурного, то взорам прибежавшим открылась странная картина. На посту, как ни в чем не бывало, стоял караульный, держа автомат за спиной, а в метре от него рыдая сидел тот самый курсант, обхватив свою голову обеими руками.
- Что произошло?
- Вот этот, часовой указал на рыдающего курсанта, - бросился на меня с криком: «Пристрели меня»! А я его только прикладом в грудь долбанул! А он упал и заревел, как девчонка!
- Так, часовому, благодарность за бдительность, – распорядился дежурный по системе, а этого (и он указал на рыдающего неудачника) – срочно в госпиталь – в психушку на обследование.
Вскоре несчастного увезли. Через пару недель он вернулся тихим и пришибленным. Поползли слухи, что на самом высоком уровне было принято решение - после выписки курсанта комиссовать из Вооруженных сил и отчислить подобру-поздорову. Но несчастному так и не суждено было познать ни радости свободы гражданской жизни, ни семейного счастья. Он внезапно пропал.
Через несколько часов после его исчезновения было поднято по тревоге дежурное подразделение с задачей поиска и поимки курсанта. Но поиски никаких результатов не дали. И только на следующий день, когда слесарь пошел на чердак одного из спальных корпусов проверить отопительную систему, случайно обнаружил висевшее под скошенным потолком уже окоченевшее тело несчастного.
И никто его не отпевал. И никто с ним не прощался.
Из городского морга был вызван катафалк в виде крытого полуприцепа запряженного в милицейский яичного цвета «Уазик», который и отвез тело из училища.
И так как курсанта ещё не успели ни отчислить, ни комиссовать по состоянию здоровья, то на училище повесили ЧП, что предполагало месячное казарменное заточение всего поголовья системы без выхода в увольнение и жуткие проверки всех и всего в течение этого месяца. Так что если и поминали этого несчастного курсанта, то только в выходные и праздничные дни, и то только за то, что из-за него целый месяц нельзя было увольняться в город.
А эту страшную историю курсанты пересказывают друг другу постоянно. При этом она с каждым разом обрастает всё новыми душераздирающими подробностями. Но никто так и не знает – с какого же был факультета курсант, и был ли он вообще, и куда подевался тот самый слесарь. Эх… преданья старины глубокой…
(окончание следует)
© Алексей Сафронкин 2021
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.