Есть мнение, что Тридцатилетняя война именно потому продолжалась тридцать лет, что остановить её было дороже, чем продолжать. Армии разрослись, а бюджеты истощились настолько, что оплачивать войну можно было только в счёт будущих побед и конфискаций, а заключение мира было чревато бунтами профессиональных солдат, для подавления которых потребовалось нанимать других профессиональных солдат, а денег не было и т.д.
Тридцатилетняя война началась в тот момент времени, когда армии были ещё наёмными, но уже весьма крупными, а пополнение бюджета ограничивалось феодальными пережитками. Эти ваши генеральные штаты, парламенты, рейхстаги, кортесы и сеймы то и дело вставляли палки в колёса и мешали серьёзным дядям заниматься серьёзными делами. Приходилось обвешиваться кредитами, искать союзников и идти на хитрости.
Война в кредит
Военачальник начала XVII века был военным предпринимателем. Он заключал договор с государством (или организацией типа Католической лиги) с обязательством выставить столько-то тысяч вооружённых солдат за такую-то сумму. Далее он заключал контракты с офицерами, а те уже нанимали рядовых солдат. В XVI веке контракты ещё заключали на один сезон, но в Тридцатилетнюю войну уже использовали постоянный найм, когда войска устраиваются на зимние квартиры довольно поздно и собираются рано (ключевые битвы не случайно приходятся на ноябрь, когда нужно уже что-то сделать, а не терять год впустую).
При такой системе содержание армии более 10 тыс. человек становилось тяжелым бременем для правителя даже крупнейших государств. Своих финансов у короны практически не было, возможности провести внеочередной сбор ограничены, оставались кредиты, которые тоже были небесконечны. Денег на войну хронически не хватало. Испанский король раз в 20 лет объявлял дефолт по своим долгам, что приводило к непредсказуемым последствиям. Зато крошечные Нидерланды, зарабатывавшие на торговле, могли себе позволить армию, сопоставимую с войсками мировой империи Габсбургов.
Редкий правитель мог отказать себе в удовольствии повоевать в кредит. Ведь долг образовывался ещё до того, как начинались военные действия. Император Фердинанд II, чудом удержав Вену, уже в 1619 г. вынужден запросить помощь Католической лиги и Испании. Требования и тех и других били по балансу в Империи и по тому самому «порядку», который с таким трудов выстраивался. Испанцы, давно мечтавшие о коридоре Брюссель — Неаполь, вторглись в Рейнский Пфальц, а Максимилиан Баварский потребовал курфюршество. Расплатиться с ними означало нажить новых влиятельных врагов.
Армией до определённого момента можно было воевать в счёт будущих побед. «Вот захватим город Х, перевешаем бунтовщиков, разделим имущество и выплатим долги», — в случае с Прагой этот план действительно сработал, и одним и тех, кто нажился на конфискациях, был испанский генерал Бюкуа. Но даже этого становилось мало: победы приходили всё реже, врагов и собственных солдат становилось всё больше.
Армия на подножном корму: Мансфельд
Пока в кошельке позвякивают монеты, все довольны и выполняют своё дело. Но что делать, если деньги на счёт перестали поступать, а колл-центр заказчика отвечает заученными фразами? Демобилизация исключена. Наёмная армия — это целый класс, прямо заинтересованный в продолжении войны. Генералы, офицеры и сержанты в случае роспуска армии старались заранее покинуть расположение, чтобы спасти свою жизнь. При долгах по зарплате у военачальника, если он не хочет случайно наткнуться в темноте животом на острый предмет, путей выхода не так уж много:
а) разослать гонцов к другим заинтересованным лицам в надежде на новый контракт. Традиционные отношения кондотты предполагали такой вариант «по умолчанию»;
б) показать пальцем на ближайший крупный город и сказать «Он ваш!» Sacco di Roma 1527 г., «испанская ярость» в Антверпене 1575 г., Магдебургская резня 1631 г. навечно вписаны в книгу славных побед разнузданной солдатни над мирными жителями;
в) пытаться прокормить свою армию за счёт местности, не вдаваясь в открытый грабёж. Этот способ, требующий немалого дипломатического мастерства и дисциплины, стал популярен именно во время Тридцатилетней войны.
К третьему варианту был вынужден прибегнуть Эрнст фон Мансфельд, профессиональный кондотьер, успевший повоевать за разных господ и нанятый в 1619 г. Фридрихом Пфальцким. После Битвы на Белой Горе и капитуляции Праги он вышел со своими войсками из Пльзеня и вдруг понял, что распускать войска ему никак нельзя. Без армии он — мятежник, которого может прикончить любой трактирщик за скромную награду от императора. Напротив, с армией он — сила, с которой нужно считаться и которую можно купить за хорошие деньги.
В ожидании контракта Мансфельд вывел свою армию на самофинансирование. Чтобы не раздражать местное население, он называл местному князю сумму, которая требуется на содержание войска. Князь, беспокоясь о своём здоровье, соглашался. Армия получала контрибуцию и покупала у местного населения, что ей было нужно — всё, что было нажито непосильным трудом эксплуатации, оказывалось опять в руках глупой черни. Так отряд неприкаянных кондотьеров прошел всю Германию, остановился в Голландии и там получил новый заказ от всё того же Фридриха Пфальцкого на голландские деньги.
Мавроди от мира войны: Валленштейн
Альбрехт фон Валленштейн (Вальдштейн) за счёт выгодного брака, своевременной смены конфессии, манипуляций с конфискованными землями и военной удачи поднялся из заурядных чешских панов в имперские князья. В 1625 г., когда датский король Кристиан V начал военные действия, Валленштейн предложил императору хитрый план: сформировать за свой счёт армию в 25 тыс. чел. с последующим пополнением и содержать её за счёт контрибуций с вражеских земель. Император, у которого долгов было больше, чем у Гены Бобкова на гражданке, согласился. Валленштейн был назначен главнокомандующим и герцогом Фридландским.
Армия начала расти, как снежный ком. Валленштейн, не скованный имперским бюджетом, платил хорошо, и все, кто мог держать оружие, стекались к нему. На покорённых территориях армия пополняла запасы и привлекала к себе новых людей. Действительно, куда податься крестьянину, которого ограбили солдаты Валленштейна, как не в армию Валленштейна? Где найдет пропитание рыцарь средней руки, раздетый до гола контрибуциями Валленштейна, как не… Конечно, были и волнения, и бунты против армии, но они успешно подавлялись, и тогда уцелевшие жители выжженных деревень шли в том же известном направлении. К концу Датской войны (1628) имперская армия разрослась до 150 тыс. человек на бумаге, т.е. не менее 100 тыс. в реальности. Вместе с ней по Германии путешествовало примерно такое же число маркитантов, погонщиков скота, женщин, детей. На армию работали мастерские герцогства Фридландского, Мекленбурга и захваченных областей Нижней Саксонии. Никакое золото инков и серебро Потоси не могли насытить такое скопище.
Император, соглашаясь, в каком-то смысле был обречён на поражение: ведь он воевал на своей территории, как на чужой. Передвижение армий заставляло прежде нейтральных князей примыкать к тому или иному лагерю: для армии на самообеспечении нейтралитет становился большей проблемой, чем явный противник.
В своё второе пришествие (1631-1633) Валленштейн стал было подумывать о мире, но столкнулся с неповиновением офицеров. Уже будучи отстранён от командования, он принял смерть от своих ближайших соратников, Пикколомини и Галласа, которые продолжили дело тотальной войны.
Армия на продажу: Швеция
Франция богата населением и товарами. Голландия богатеет торговлей. Испания питается серебром и золотом Нового Света. Датский король повелевает Зундом. У Швеции в XVII веке не было ни населения, ни денег. И тем не менее своими именно Швеция была ближе всех к тому, чтобы обнять всё Балтийское море своими владениями.
Чтобы обеспечить уже имеющиеся приобретения, шведы должны были воевать. Армия — единственная сила, которая была у шведского короля. Остановись — и правители России, Польши и Дании тут же вспомнят про исконные владения предков. Поэтому армия должна воевать на чужой территории, кормиться за счёт неё, пополняться из местного населения и содержаться за чужой счёт. У такой стратегии был один важный изъян: шведская армия переставала быть шведской — и по составу, и по целям.
В первое время (1630-1631) армия короля Густава Адольфа содержалась за счёт денег из Амстердама и поставок из Москвы. Потом в дело пошла казна Ришелье. К 1640 г. поток денег из Франции прекратился, цели войны были достигнуты: император был готов идти на переговоры и даже соглашался отдать Померанию. Что было особенно важно, Фердинанд III предлагал скрепить мир военным союзом, чтобы у обиженных шведами русских и поляков не возникло желания поквитаться с демобилизованным противником. Но в разгар переговоров на канцлера Оксиншерну свалились 50 тонн французского золота. Армия под флагом с тремя коронами была обречена воевать за Эльзас и Брайзах ещё 8 лет...
Муки мирного времени
Договоры в Оснабрюке и Мюнстере не привели к мгновенному установлению мира. Оккупационные войска стояли в крепостях империи, и их не так-то легко было оттуда убрать. Для массовой армии ХХ века нет ничего лучше, чем разойтись по домам, даже если от дома осталось пепелище. Для солдата XVII века армия — это и есть дом. Уже говорилось о том, какие угрозы таила демобилизация. Только к 1650 г. большая часть французских и шведских войск была выведена из немецких городов и можно было сказать, что наступил мир.
Длительные войны — не редкость для Раннего Нового времени. То же самое можно сказать о других конфликтах XVI — XVII века: Франция и Испания бодались 65 лет с перерывами в Италии (1494-1559), голландцы 80 лет сбрасывали с себя всё то же испанское иго (1566-1609, 1621-1648), следом опять 24 года франко-испанской войны (1635-1659). Наёмная армия стала джинном из лампы, которого легко призвать на помощь, но очень трудно загнать обратно.
Автор - Тимур Гусельников
Подписывайтесь на Nonnulli
