При создании будущего шедевра Рафаэль сразу пошел своим путем – помимо отказа от написания на доске (использовал холст, как подобает серьезному гению), он использовал несколько интересных решений.
Мадонна тут не изображена прям святой, это ощущение строится на контексте. Нимб еле заметен, она не смотрит на маленького Иисуса (как в большинстве картин с таким сюжетом), а держит зрительный контакт с нами. Добавляет доверия и вовлекает в само действие.
При этом она находится в движении и как будто идет к зрителю с полотна. Ощущается ее легкая походка – удачное изображение ног на облаке создает впечатление ее невесомости.
При этом Рафаэль не стал наряжать Мадонну в дорогие одежды, да и держит ребенка она на манер крестьянок того времени. Но встречают ее как царицу, и так удачно получается контраст – Мадонна на полотне скромная, живая и духовно возвышенная.
Ее сопровождают святые Сикст и Варвара. Кстати, у Сикста часто насчитывают 6 пальцев (с латыни его имя переводится как шесть, отсылочка), но все вранье – это внутренняя часть ладони, расходимся))
Еще одна интересная деталька – задний фон частично состоит из лиц ангелов (или неродившихся душ?). Признаюсь, заметил я это не сразу.
Внизу картины скучают два ангела. Они еще не в курсе, что хитрые маркетологи будут использовать их во всевозможных вариациях для рекламы чего угодно (впервые их засунули в рекламу фабрика по переработке свиного жира, о как).
До середины 18 века про картину особо никто и не знал: по легенде, Рафаэль создавал свой шедевр по заказу папы Юлия II для Собора святого Петра, причем картина должна была висеть над гробом предыдущего папы, Сикста IV. Но поставить в алтарь картину не позволяли католические каноны, поэтому Мадонну сослали в Пьяченцу, где она радовала глаз малочисленной публики почти 250 лет. Другая версия говорит, что заказ был сразу предназначен для Пьяченцы в честь победы над французами и возвращения своих земель. В любом случае, «Сикстинская мадонна» прозябала в провинции.
Но в 1754 году картину приобрела галерея в Дрездене, и пошло-поехало. Причем законодателями мод стали русские туристы – они часто начинали свой вояж по Европе как раз таки с Дрездена, и слава о великолепной картине пошла как раз от них.
В России полотно стало культовым. Про него писали Жуковский, Достоевский, Карамзин и Белинский (неполный список), его критиковал Толстой и посвящал свои строчки Пушкин (при этом он никогда не видел оригинал!).
И Александра Сергеевича можно понять – картина действительно великая, несмотря на растиражированный образ и выцветшие краски.
