Винсент вздохнул, сокрушенно качнув головой. Увы, они знали слишком мало не только, чтобы противостоять врагу, но и эффективно обороняться. Все, что они на данный момент могли: укрепить защиту, держаться вместе, не покидать без особой на то надобности дома и искать решение проблем в старинных трактатах. О чем и объявил Совету, не прибавив уверенности и оптимизма. — Я считаю, расшифровка старых текстов движется слишком медленно, а ведь там может храниться жизненно важная для нас информация. — Вы поднимали записи своих родителей? — поинтересовался Арчибальд, задумчиво барабаня пальцами по набалдашнику трости. — Я помню, у Эванджелины был прекрасный проект по темным языкам еще в университете. Она ведь продолжает работать? — Да, она не забросила его, — ответил вместо Винсента Артур, тем самым выдавая, что поддерживает более чем регулярную переписку с матерью, местонахождение которой держалось в тайне. Винсент же устало прикрыл глаза, пряча разочарование во взгляде. Сам он так и не дождался от нее весточки. Видимо, матушке хватало той информации, что она получала через Артура: жив, относительно здоров, все еще не женился. Впрочем, таков был ее выбор. Только не предложить Винсент не мог: — Быть может, лучше ей вернуться в город? Ее таланты переводчика неоценимы, как и все прочие. К тому же, в одиночестве, она может быть в большей опасности, чем с нами. Тяжко вздохнув, видимо, предвидя реакцию матери, Артур согласно кивнул, пообещав отправить ей с голубем письмо. И конечно же, держать всех в курсе. Пока же им следовало вернуться к семьям, предостеречь тех, кто мог находиться в опасности. Члены Совета успели подняться, чтобы отправиться в долгий обратный путь, когда дверь открылась и в помещение прошел Даниэль. Все поняв по лицу отца, так же поджал губы, более ничем не выдав себя. — Эван пришел в сознание. Винсент подскочил со стула, но тут же охнул, едва удержавшись на ногах. В глазах на мгновение потемнело, и рука брата вновь оказалась спасением. — Винсент… — обеспокоенно выдохнул Артур. — Все хорошо, — упрямо качнул головой тот и первым направился вслед за младшим Бейли. Кэмпбелл лежал неподвижно, лицом белее скатерти в доме Беррингтонов, и только открытые глаза и шевельнувшиеся при виде старейшин губы выдавали его присутствие здесь и сейчас. Да пальцы слабо сжали руку Винсента, склонившегося к нему в попытке расслышать слова. — Не говорите… Джульетте… — легким шелестом слетело с посиневших губ. Прикрыв глаза, Винсент кивнул, сжав чужую ладонь в ответ. — Конечно, — успокоил он. — Я что-нибудь придумаю. Как ты себя чувствуешь? Эван долго молчал, то ли собираясь с силами, то ли прислушиваясь к организму, а может, и вовсе находясь мыслями далеко от мрачной палаты, освещенной лишь пламенем свечей. — Я почти не чувствую тело, — с явными нотками отчаяния выдохнул тот, сильнее сжимая его пальцы. — Но… полагаю, это к лучшему. Винсент кивнул, представляя боль, которую должен испытывать человек с подобной раной. Заверил, что это пройдет, просто у позвоночника много нервных окончаний, которые оказались невольно потревожены. Краем глаза заметив, как Бейли-младший покачал головой, едва поборол желание пнуть его. Да. Последствия стали очевидны. Но пока Эван не был в состоянии переварить подобную новость. Кроме того, всегда оставался шанс. Небольшой, но… их регенерация всегда была на высоте. Не чувствуя поддержки за спиной, Винсент оглянулся на Совет. Главы родов стояли с мрачными лицами, точно на похоронах. Хотя, почему “точно”, конечно, они уже поставили на Эване крест, записав в инвалиды. Чувствуя, как поднимается в душе негодование, опасаясь, что кузен все поймет и его состояние ухудшится, он буквально выгнал всех из палаты. Эвану надо было отдохнуть. — Зря вы так горячитесь, барон, — тихо заметил глава рода Бейли, едва за ними закрылась дверь. — Повреждение позвоночника со всеми вытекающими. С таким даже наши организмы могут не справиться… Тем более, мы не понимаем суть нанесенного повреждения. — Эвану об этом знать не обязательно, — огрызнулся Винсент. — Особенно сейчас. И в конце концов, он не только жрец и хранитель одного из ключей. Он человек. Мой друг и родственник. И я требую, чтобы к нему относились как к предмету одушевленному! — Винсент, успокойся, — мягко, но настойчиво потребовал Артур, положив ладонь ему на плечо. — Никто не принижает его достоинств и ценности как личности и просто нашего друга. Но мы не можем отрицать, что ситуация тяжелая, — найдя взглядом Анну-Марию, он кивнул ей, и девушка немедленно оказалась рядом. — Дорогая, идите к экипажу. А я осмотрю Эвана. Перепоручив ей брата, он вернулся в палату, прикрыв за собой дверь. Винсент выдохнул, то ли соглашаясь, то ли прощаясь с собравшимися, позволяя увести себя из обители безумия и страданий. Послушно забрался в экипаж брата, отдав распоряжения Томасу, точно верный пес, провожавшему его в путь. Откинулся на спинку сидения, прикрыв глаза.