Он и так на похоронных церемониях чувствовал себя не в своей тарелке, а перед покойным Чарльзом, кроме того, испытывал чувство неловкости и вины. Да у него и словото в глотку не пролезет. — Винсент! — почти рыкнул Артур, выходя на ступени особняка, чтобы содрогнуться на предрассветном ветру и закурить, упрямо не сдаваясь непогоде. — С Бейли все еще очень зыбко, а тебя Чарльз любил и именно тебя хотел видеть зятем. Имей хоть каплю уважения. Не к нему, так к его дочери, которую ты любил. — Без ножа режешь… — позволил себе Винсент упрек в сторону брата и потянул из кармана флягу, чтобы сделать знатный глоток, опаливший горло. Однако правоту его признал. Увы, сейчас у Элизабет не было человека ближе, чем сбежавший из-под венца жених… Брат мягко накрыл его руку ладонью, забирая флягу, чтобы убрать в свой карман. И черный камень в фамильном перстне осуждающе сверкнул, полностью передавая настроение своего нынешнего хозяина. — Не стоит. В твоем состоянии станет только хуже. Едем. Мягко потянул Винсента за собой к экипажу, возле которого дежурил юный кучер. Томас выглядел устало, но, заметив господ, все же нашел в себе силы улыбнуться, приветствуя. И снова дорога, тряска и топот копыт по измученным мозгам. Казалось, еще немного, и Винсент возненавидит экипажи, но делать нечего, если хочешь успеть везде, где ты нужен и должен находиться. Гораздо хуже было от невозможности раздвоиться, чтобы это сделать. Уголок фляги в кармане Артура манил, и младший из Файнсов прикрыл глаза во избежание искуса. Тишина была усталой, необходимой, и только чертов перестук копыт продолжал действовать на нервы, выматывая и без того истощенный разум. Раздраженно выдохнув, Винсент постарался устроиться удобнее, держась за ребра. Организм, более не подпитываемый адреналином, теперь отчаянно сдавал и требовал пощады. Позже. Это слово за последние дни превратилось в девиз. Позже. Все позже, если выживет, если все это еще будет иметь хоть какой-то смысл. Послышался знакомый звук, и Винсенту не было нужды открывать глаза, чтобы заметить скользящее по сидению щупальце. Однако он сделал это, неуклюже отодвигаясь, чтобы избежать соприкосновения. Оно не реально. И все же, сколько бы барон не повторял это себе, ощущение материального присутствия не становилось слабее. — Винсент… Винсент! — повторил Артур громче. — Что с тобой? Хотел было ответить, что все в порядке, что просто не может найти удобную позу, но слова застыли на губах. Слишком грубая и очевидная ложь, особенно, когда все его существо сжималось от прикосновения склизкого горячего щупальца, что почти ласково скользнуло по груди, поглаживая. Призывало молчать? Нет, он не мог больше этого выносить… — У меня снова видение, — признался Винсент, пытаясь столкнуть с себя щупальце, и то, как ни странно, послушно отступило. Зажмурился, пытаясь прогнать остатки наваждения, и попытка неожиданно увенчалась успехом. Он правда не мог отвести взгляда от своей ладони, на которой все еще оставалась слизь, чуть поблескивающая в лунном свете. Густая и теплая, по ощущениям вязкая, но не липкая, она казалась совершенно реальной. Вот только Артур, осторожно перехвативший его руку своими, вмиг заледеневшими пальцами, ее совсем не почувствовал. — Винсент… Посмотри на меня. Ты ведь понимаешь, что это нереально? Это просто усталость. И сумасшествие вокруг. Файнс-младший покачал головой, то ли отвечая на вопрос, то ли отказываясь от приведенных версий. Достав из кармана носовой платок, бережно собрал субстанцию с ладони и убрал обратно: — Я попробую сделать анализ, — решительно заявил, надеясь, что это поможет расставить точки. Артур только покачал головой, но свой очевидный порыв, забрать у брата совершенно чистый белоснежный платок, сдержал. Лишь выдохнул едва слышно, да вдруг осторожно притянул брата, заставляя пересесть. Обнял. А Винсент пытался не допускать мыслей, отвечающих на вопрос, отчего брат так напуган. Не поддаваться панике, шепчущей о том, что он закончит свои дни в лечебнице для душевнобольных. Не сейчас. Он нужен Артуру, нужен старой аристократии и, конечно, Элизабет. О, Лиззи… Хорошо, ему хватило ума не связать бедняжку узами брака. Измотанный, Винсент обессиленно прикрыл глаза, позволяя себе хоть ненадолго расслабиться в надежных руках брата. Пусть это и было глупо, по-детски. От тепла Артура паника немного отступила. Разум, измученный безумными днями, не выдержал напряжения, провалившись в благословенную темноту. Впрочем, выпустившую его, едва экипаж остановился, качнувшись в последний раз. Выбравшись следом за братом, Винсент посмотрел вверх, на окна второго этажа, сейчас темные, где находился кабинет Беррингтона, прежде чем подняться по ступеням. Задержавшись перед дверью, чтобы сделать глубокий вздох, давшийся на удивление легко. Точно надеялся надышаться перед смертью… И лишь затем окунулся в сумрак холла.