Отношение матерей к этим хозяйкам небольших домашних хозяйств было своеобразным. Если одна из них раньше сама служила, ее положения избегали, потому что "хорошая служанка - плохая хозяйка", говорили они. В любом случае они сочли за благо позволить своим маленьким необученным дочерям "услужить" (об этом всегда говорили как об "услужливости") в небольшом домашнем хозяйстве. Они ревниво относились к правам своих детей и были готовы ворваться и устроить скандал, если случится что-то, чего они не одобряли; и им не нравилось, если маленькая горничная привязывалась к своему работодателю или своей семье или желала остаться на своем жалком месте по истечении года. Одну девочку, которую в одиннадцать лет отправили горничной к пожилой паре и которая настояла на том, чтобы остаться там до подросткового возраста, ее мать всегда называла "наша бедная Эм". "Когда я вижу других девочек и то, как они продолжают совершенствоваться, и думаю о том, как наша бедная Эм растрачивает свою жизнь в жалком месте, я могла бы сесть и выть, как собака, что я могла", - говорила она, спустя долгое время после того, как Эм была усыновлена как дочь людьми, к которым она привязалась.
Конечно, были странные места и несколько определенно плохих мест; но они были исключением и вскоре стали известны и избегались. Однажды Лора сопровождала школьную подругу, чтобы взять интервью у любовницы, которой, как говорили, требовалась горничная. В обычное время мать водила свою дочь на такие собеседования, но время миссис Бимиш приближалось, и считалось небезопасным для нее удаляться так далеко от дома. Итак, Марта и Лора отправились в путь в сопровождении младшего брата Марты, которому было около десяти лет. Марта в лучшем пальто своей матери с закатанными до локтей рукавами и с волосами, впервые за это утро уложенными в прическу [стр.167], заплетенными в перевернутое блюдце на затылке и ощетинившимися черными шпильками. Лора в шляпе-трубочке, короткой коричневой накидке и ботинках на пуговицах, доходящих почти до колен. На младшем брате было бледно-серое астраканское пальто, на много размеров меньше, огромный красный вязаный шарф, и у него не было носового платка.
Был мягкий, серый ноябрьский день, над вспаханными полями плыли клочья тумана, а на каждой веточке и колючке живой изгороди висели капли воды. Одинокий загородный дом, в который они направлялись, находился, как говорили, в четырех милях от деревни; но задолго до того, как они достигли его, расстояние показалось им больше похожим на сорок. Все это происходило по пересеченной местности: по полевым тропинкам и перелазу, через рощицы и мимо деревень. Они спрашивали дорогу у всех, кого встречали или видели работающими в полях, и их всегда направляли к тому или иному короткому пути, который, казалось, приводил их в то же место, что и раньше. Потом были задержки. Недавно уложенные волосы Марты все время спадали, и Лоре пришлось вынуть все шпильки и поправить их. У младшего брата в ботинках были камни, и все их ноги устали от трудного путешествия и жесткой грязи, которая покрыла их подъемы. Грязь была особым источником беспокойства для Лоры, потому что она надела свои лучшие ботинки, не спросив разрешения, и знала, что у нее будут проблемы из-за этого, когда она вернется.