Два стрижа встретились на странице газеты…
Открываю «Истоки». Сколько опять интересного!
А в рассказе Алексея Чугунова «Примета улетела…» встречаю стрижа, который, влетев в дом, оказался в западне. Метался, невольно надебоширил, выгоняли, конечно. Попал к людям, попал и в сюжет, как запоздалый предвестник уже случившегося несчастья.
А я вспомнила другого стрижа, который тоже влетел не туда и стал невольным создателем иного сюжета…
В «махонькой головке» чугуновского стрижа таился вопрос: «Где я?», а головка второго стрижа была «в отключке» после контузии, от него ни вопросов, ни метаний-стенаний, что и взволновало людей. Оба стрижа нуждались в спасении, оба вернулись в небо. Надо историю второго стрижа поведать, да еще в двух вариантах: так сильно он нам в душу запал!
Сказка-быль про стрижа и добрый люд
Случилось мне быть свидетелем спасения стрижа, попавшего в беду. По погодному графику лета 2010 года уже ранним утром «разгорелась» жара. В небольшой обувной мастерской без окна, под светом настольной лампы трудился сапожник.
В распахнутую настежь дверь, приманенный прохладой, внезапно на скорости влетел стриж. Ослеплённый внезапной темнотой, он с налёта ударился о стену. Нежная птичья плоть безжизненно рухнула на пол. Виталик, а именно так окружающие называли обувщика, отложив работу, занялся нежданным гостем. Маленькое тельце с понятыми лапками и прикрытыми веками ни на что не реагировало. В трепетных попытках помочь Виталик и сам был беспомощен.
Кто-то подсказал, что в соседнем доме дежурит консьерж – любительница животных. Вера Михайловна, увидев недвижимый, но тёплый комочек, растерялась: что же она в силах сделать? Перед ней, похож, не жилец. Но она знала, что и в погибели надо помогать, облегчать страдания, показать несчастному, что кто-то есть рядом. В этот момент я проходила мимо и, конечно, задержалась.
Поместили потерпевшего на клумбе у подъезда, в прохладу, под купол изломов густого ириса. Стриж с закрытыми глазками оставался тих и безучастен, угощение в виде хлебных крошек и воды не принимал.
«А стрижи хлеб не едят, только мошками кормятся», – заметил проходивший мимо дядя Юра, работник ТСЖ. Вера Михайловна не в силах обеспечить меню согласно кулинарным пристрастиям пациента, устроила хотя бы душ, обрызгивая тельце прохладной водичкой.
Поохав, не чувствуя свою полезность, я отправилась по делам. А Вера Михайловна весь длинный, световой день перемежала свои трудовые обязанности с опёкой пернатого, оберегая его от кошек, успокаивающе ворковала над птицей, создавая атмосферу заботы. Возвращаясь домой, я застала более отрадную картину: Вера Михайловна улыбалась, а у Стрижика (так ласково она его называла) засверкали глазки-бусинки, блестящие, подвижные и черные. И сам он чёрен, но не по-вороньему – с блеском, а графитово-матово.
«Какой хорошенький!», – умилялась Вера Михайловна, боясь радоваться за оживающую птаху. Но попытки отправить пернатого в полёт ни к чему не приводили. Простор не соблазнял и лёгкие подбрасывания не возымели своего действия: стриж хоть и посверкивал глазками, но оставался недвижимым. Рук Веры Михайловны стриж, похож, не боялся и просто сидел на ладони.
А дядя Юра, не бросая своих дел, опять с советом: «Стрижи с земли не взлетают, крылья большие, а лапки малые и слабые, не толчковые». Подкидывания тоже не помогали, высота не принимала ослабевшее тело.
У сказок часто бывает счастливый конец, вот бы и нам попасть в такую сказку! Получив очередную порцию душа, Стрижик вдруг задвигался, продвигаясь к белёному бордюру и взбираясь на него. Его крылья стали расправляться шире-шире, маленькое тельце напряглось и выдало полный размах каждого крыла. На белом фоне они раскинулись чёрно-серыми веерами с кружевной окантовкой. По блестящим перьям прошел легкий, живой трепет. Редкое зрелище для горожан. Ах, как хотелось ему взлететь! Вера Михайловна робко подкинула оживающее, отходящее от контузии существо, но крылья, отвыкшие от лёта, тут же безвольно сложились.
Стрижик под наше тревожное оханье, не имея сил подняться, нырнул к земле и ткнулся в душистые петуньи, но в следующий миг мы вновь залюбовались легко раскрывшимися крыльями и стриж взмыл вверх! Выше, ещё выше, вот уже сделан над нами полукруг.
Вечерняя прохлада и благословение спасительницы придавало стрижу силы. Высоченная ель зазвала отдохнуть, пяти секунд хватило для передышки. Скорее в родное небо! И уже над нами кружится не слабый Стрижик, а окрепший, здоровый стриж – хозяин воздушных просторов. Но он не улетал, а явно осознанно делал над нами круги, то теряясь в высоте, то снижаясь до полной видимости, демонстрируя силу и выказывая птичью благодарность.
Стало понятно, почему обувных дел мастер в свои зрелые годы ещё не Виталий Дмитриевич, а «Виталик» – так по-домашнему тепло обращались к нему. Его участливость проявилась не впервые.
А у Веры Михайловны не случайно в доме 14 лет живёт и поёт щегол, весело «переговариваясь» с попугайчиками из соседней клетки; а четыре спасённые кошки – предмет их общей с мужем заботы, ими движет доброта.
Каждый ли как дядя Юра – Юрий Васильевич, так наблюдателен и так осведомлён о птичьих повадках? Участие трёх занятых людей помогли предотвратить гибель маленькой птички – это ли не сказка?
Сказ-плач по стрижу
(Переработка в древнерусском стиле сказа-были «Про стрижа и добрый люд»)
Как во городе, что зовётся Уфой, длиннокрылый жил стриж молодой. Как у всех стрижей крылья длинные, тело малое да короток хвост. А полёт его быстрей быстрого и соперников – нет ему в скорости. Он старательно комаров ловил, мошек въедливых, мух назойливых. Пользу людям давал несказанную, от укусов берег малых деточек. И дожди он умел предсказывать, лётом низким на них указывать. А спасибо скромняга не требовал, всем доволен был, ни на что не сетовал.
Раз случилась беда с ним страшная, беда грозная, живот отымающая: со размаху всего да на скорости в стену врезался, пал безжизненно. Разразилось Небо плачем горестным, плачем горестным, очищающим. «Ты ль в полёте уснул, как стрижам дано? От темна что ль ослеп, влетев в окно? Знать судьба тебе удар грудью принять, не успел никто соломки послать. Как подняться тебе, горемычному, в голубую взлететь высь небесную? Не шелохнешься и глазком не моргнёшь, воздух грудкою, никак не вдохнешь».
И явился добрый люд Небом посланный, в утешение, во спасение. Первым молодец был – свет Димитрович, кличут люди его Виталием. А «Виталий» равно слову «YITA», в нём жизни сила сокрыта. А вторая – свет Михаловна, Верой доброю прозывалася, на беду она птиц, кошек отзывалася. Третьим стал мудрец – свет Васильевич, голова умна, во всём удалец. От рожденья его Георгием звать – мастер он советы давать. И спасали стрижа умением, добротой, умом и терпением. От кошачьих когтей сберегали, от жары в тени укрывали, да живой водой поливали.
И расправил стриж крылья веером, и взлетел высоко на дерево. Благодарно кружил, прощаясь, да все выше в Небо, взвиваясь. И стояли мы со слезами в глазах, а оживший стриж кружил в небесах.
Автор: Лариса МИХАЙЛОВА
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!