23
На обратном пути мы встретили сына Вассы. Он вырос высоким, статным, был до последней чёрточки похож на своего отца. Когда я видела этого отрока, порой теряла дыхание от груза воспоминаний, настолько его глаза напоминали мне глаза Бартана, смотрящие на меня из тумана между мирами...
Его сын был старше Радамилы почти на два Солнца. И приближался к возрасту сватовства.
В лесу он заготавливал дрова, мускулистые руки были налиты силой. А обветрившееся лицо выглядело на несколько солнц старше, чем было отроку.
Взглянув на нас с Радамилой, он кивнул и отвёл взгляд. Как же похож он был на своего отца в те годы, что тот сватался ко мне. Я вдруг вспомнила тёмный осенний лес и погоню Бартана за мной. Вздрогнув, с опаской посмотрела на дочь - она спокойно шла рядом, не обращая внимания на буравящий наши спины взгляд.
Васса с сыном продолжала жить вместе со свекровью, хотя хозяином в доме давно был младший брат её почившего мужа. И теперь не только свекровь, но и жена брата, была в доме главнее Вассы.
Я редко общалась со своей подругой юности. Пролетевшие годы не примирили нас окончательно, но прошли без конфликтов.
Мать Бартана за это время стала старейшиной нашего селения, пойдя по стопам мужа. Несмотря на то, что новый князь ставил своих поместников, традиции выбора старейшин в нашем селении никуда не ушли.
Из давних событий все помнили только историю колдовства Тимиры и считали, что только она виновата во всём. Остальные старейшины странным образом были оправданы в глазах селян. И их наследники и родственники спокойно выбирались на главную роль.
Мы же с Демидом ни на мгновение не забывали той ночи у алтаря, что чуть не оборвала наши жизни, и всегда были настороже при общении с недавними врагами.
Семья Вассы, вернув утерянную власть, чувствовала себя ровней с поместниками, коими были две другие семьи. Князь назначал своими представителями только мужчин, и мать Бартана никак не могла стать поместницей, хотя ей этого очень хотелось.
Но она участвовала в сборе дани наравне с назначенными князем людьми и забирала себе лучшую часть урожая, оставшуюся после выдачи дани. Никто не противился этому, ведь старейшины всегда так делали. Когда я росла, мы не платили дань, но отдавали им лучшие плоды. К сожалению, новые традиции, которые установил Ведмурд на нашей земле, не успели прорасти в сознание людей и были вырваны с корнем.
Первая зима выдалась голодной, так как князь затребовал очень большую дань. А лето тогда было ненастным и урожай небогатым. Дворы, в которых не осталось мужчин, не вернулись они с ратного похода, и работали там только женщины, отдали почти всё. Я видела, как забирали у них дружинники три из четырёх мешков зерна, и как обливались слезами женщины, понимая, что не прокормятся длинную зиму. Остатков их запасов хватало лишь до солнцеворота. Но люди князя были неумолимы.
- Мы должны доставить столько мешков, сколько заявлено, - говорили они.
Люди в сердцах ненавидели князя и слали проклятья на его голову, но сопротивляться дружинникам не могли. Тяжело нам с Демидом было на это смотреть, а ещё горше видеть, как после этого старейшины забирали себе лучшее из оставшегося урожая.
Но прошла зима, объединились за время неё дворы одинокие, помогли им жители окрестные и дождались мы весны тёплой, засеяли землю матушку остатками зерна и одарила она нас обильным урожаем, какого давно не видели.
Дань тогда богатую князю отдали, с нашего двора увеличенную взяли, поскольку братья Демида подросли и силы мужской много стало в доме. Но не роптали они, а работали, как отец учил и пахота у нас всегда была самая большая и ухоженная.
Стали тогда девицы на наших подрастающих отроков заглядываться, в дом у нам собираться. Но Демид сказал, что не будет спешить женить братьев спешить.
- Пусть подрастут, ума наберутся, тогда и посмотрим, - говорил он. - Жена им такие нужны, что силу Перуна в них примут, да не растреплют о ней по всему селению. Поэтому выбирать точно надо, чтобы семью всю не погубить.
- А Белозар? - спросила я тогда мужа, - как он жить будет? После обряда, что не смогли он с Цветаной пройти, он всё Солнце сам не свой ходит, с дома её глаз не сводит. Да у княжны сердце болит, стонет, я ведь вижу, когда к ней с детьми прихожу.
- Белозар другой жены, кроме Цветаны, для себя не видит, - ответил Демид, - не будет ему счастья ни с одной другой девицей, но и с княжной им не по пути. Не знаю я, как быть с ним, как к жизни вернуть. Совсем он голову повесил.
- А если княжич никогда не вернётся? Так и пройдёт их с Цветаной жизнь без лЮбого сердца рядом? - загрустила я.
- Вернётся, - проговорил мой Ладо, - и отец тоже вернётся, я знаю.
О Ведмурде все эти Солнца мы ничего не слышали. Его путь был недоступен ни моему, ни бабушкиному взгляду. Даже когда рождались наши с Демидом дети, и моя сила увеличивалась, ведь с каждым ребёнком получает женщина благословение богов и её внутренняя сила возрастает, я всё равно не смогла увидеть отца мужа.