Вечером 17 декабря 1944 года подполковник Перегрин, командир инженерного батальона армии США вместе с водителем сержантом Биллом Крикенбергом выехал из бельгийского города Мальмеди в направлении перекрестка у деревни Бонье. Днем в этом направлении выехала колонна роты "В" 285-го батальона артиллерийских наблюдателей, после чего оставшиеся в Мальмеди слышали отдаленную стрельбу. Обеспокоившись судьбой товарищей, офицер решил выяснить их судьбу.
На подъезде к перекрестку они встретили трех израненных, окровавленных американских солдат. Это были командир роты "В" лейтенант Вирджил Лэри, военный полицейский Гомер Форд и рядовой Кен Аренс. По словам Перегрина, обмундирование на них висело лохмотьями, они еле шли поддерживая друг друга и кричали о "какой то бойне". Американцы посадили раненых в джип и доставили в медицинский пункт в Мальмеди.
У медицинского пункта они встретились с машиной, на которой в сторону фронта ехали военные корреспонденты журнала "Тайм" Хэл Бойл и Джек Бельден. Потрясенные видом "израненных, окоченевших, рыдающих от бессильной ярости" спасенных солдат, корреспонденты записали их рассказ. История со скоростью молнии разлетелась среди солдат американской армии.
По словам лейтенанта Вирджила Лэри колонна машин под его командованием у перекрестка была перехвачена отрядом немецких танков. Немцы подожгли несколько автомобилей, после чего лейтенант принял решение сдаться в плен, поскольку его солдаты не имели никакого противотанкового вооружения.
Немцы приказали пленным, среди которых было значительное число медиков с опознавательными знаками красного креста, сойти с дороги и собраться в кучу на небольшом поле. К ним присоединили несколько военнопленных взятых до этого боя. Всего на поле собралось полторы сотни американских военнослужащих, которые стояли с поднятыми руками, пока мимо них проезжали немецкие танки и бронемашины.
Описание дальнейших событий разнится в интерпретации выживших американцев и немцев. Эсэсовцы утверждали, что пленные внезапно начали разбегаться, якобы перед этим напав и разоружив конвой. По словам лейтенанта Лэри, к группе пленных приблизились два немецких танка, и один из сидящих на броне эсэсовцев, позднее опознанный им как Георг Фелпс, неспровоцированно начал стрелять в сторону пленных из пистолета. Пули поразили водителя Лэри, и видя это пленные начали разбегаться, а немцы открыли по ним огонь из автоматов. Один американский офицер крикнул своим людям стоять на месте, но тут же был застрелен немцами. Эсэсовцы стреляли до тех пор пока на ногах не осталось ни одного американца. Часть пленных была убита, однако некоторые просто упали среди своих товарищей притворившись мертвыми. Но немцы сошли с дороги и принялись добивать раненных.
По словам Лэри, раненного в ногу, он видел как один эсэсовец шагая от тела к телу бил людей сапогом в лицо, и достреливал тех, кто подавал признаки жизни. Он уже почти добрался до лейтенанта, когда один из американцев, притворявшийся мертвым вскочил и побежал к деревне. Это был санитар Сэмюэль Доббинс - немцы расстреляли его в спину из автоматов. Доббинсу повезло - он получил четыре пули в спину, немцы сочли его убитым, но он все таки выжил. После этого эпизода немцы сели в машины и уехали, на поле воцарилась тишина.
Уцелевшие американцы лежа среди трупов товарищей дожидались темноты. Лэри вспоминал как они переговаривались "Что делать?", "Они ушли?" "Можно бежать?". Один спросил, что делать с раненными, которые не могут двигаться самостоятельно, и кто то ответил, что сейчас каждый сам за себя. В какой то момент нервы у солдат не выдержали и они бросились бежать к деревне. С дороги по ним открыли стрельбу, кто то упал, Лэри добежал до какого то сарая, где смог спрятаться. По темноте он выбрался из убежища, встретил еще двоих товарищей и направился в сторону Мальмеди, где их и подобрали свои.
Расстрел американцев наблюдал и бельгиец Анри ле Жоли, находившийся в кафе Бодарве напротив места расстрела. Он вовремя сообразил, что немцы постараются не оставлять свидетелей расстрела и сбежал в деревню. Предположения его оказались верными, немецкий танк снес здание кафе выстрелом из орудия, хозяйка кафе и трое посетителей погибли на месте. Анри с несколькими гражданскими укрылся в подвале дома в деревне. Через некоторое время эсэсовцы вытащили их из подвала, и по словам бельгийца, собирались расстрелять, но на их счастье один из укрывавшихся оказался немцем, ветераном первой мировой, имевшим при себе учетную книжку, с записями о военной службе. Эсэсовец отпустил их в подвал, прежде чем спустится обратно Анри увидел, что кафе, в котором он только что был, стоит объятое пламенем.
Репортаж журналистов об убийстве пленных быстро облетел американские войска, к примеру уже на следующий день он был озвучен командиром 9-й воздушной армии на утреннем брифинге. В армейской газете "Звезды и полосы" бойне в Мальмеди была посвящена первая полоса, радио "Кале" транслировала информацию о бойне на территорию Германии. Ряд американских командиров отдал приказ не брать пленных, в 328-м пехотном полку этот приказ был даже выпущен в письменной форме: «Не брать пленных эсэсовцев или парашютистов, стрелять их, как только заметите» (англ. «No SS troops or paratroopers will be taken prisoners but will be shot on sight.»). Одним из следствий был массовый расстрел американцами немецких пленных у деревни Шеннон 1 января 1945 года.
Когда 14 января 1945 года американские войска дошли до перекрестка дорог, тела убитых солдат все еще лежали на поле. Два дня саперы и медики занимались поиском, опознанием и фотографированием тел и определением причины смерти. За эти два дня, было обнаружено 72 тела, впоследствии были найдены еще 12 трупов.
Был произведен учет тел и установлен характер смертельных ранений:
40 человек были убиты выстрелом в голову, часть из них (21 человек) имели пороховые ожоги на коже, что означает выстрел в упор.
Уже в 1944 году американская военная юстиция начала подготовку показательного процесса над военными преступниками, причастными к убийствам военнопленных и гражданского населения в ходе немецкого наступления в Арденнах. Все зафиксированные эпизоды военных преступлений были объединены в одно уголовное дело "США против Валентина Берзина", в рамках которого рассматривалось 11 эпизодов военных преступлений, наиболее значимым по числу жертв вместе с "бойней в Мальмеди" было уничтожение гражданского населения бельгийского населенного пункта Ставло.
Несмотря на то, что в наступлении принимали разные соединения СС и Вермахта круг обвиняемых был ограничен личным составом дивизии СС "Лейбштандарт". Попадавшие в плен солдаты дивизии отправлялись в отдельный лагерь военнопленных, где путем перекрестного допроса выявлялись подозреваемые к причастности к преступлениям. Командир боевой группы Йоахим Пайпер официально капитулировавший в 1945 году немедленно был помещен в этот же лагерь. В результате предварительного следствия были определены 74 человека, которые могли быть причастны к преступлениям, их отделили от остальных солдат и перевезли в лагерь Дахау где должно было проходить следствие по их делу.
Следствие велось по двум направлениям - выявлялось причастность к отдаче преступных приказов и непосредственное участие в убийствах. (Кстати Й. Пайпера по второму пункту привлечь даже не пытались - свидетели опознали его сразу как офицера, который весело окликнул их из башни танка по английски: "Ну что, ребята, тяжела дорога в Типеррари?" (американская народная песня), и уехал прочь).
Выбор следователей для процесса, несколько поражает своей пристрастностью, но, с другой стороны, показывает отношение армии США к процессу. Главным следователем был австрийский еврей лейтенант Армии США Уильям Пёрл. Его помощниками были: Джозеф Киршбаум, Хэрри Тон и Моррис Элловитц - все из числа евреев проживавших в ходе войны на немецкой территории. Нехватку профессионализма они компенсировали "усердием и пристрастностью". Работали они усердно - четверо подозреваемых покончили с собой в ходе следствия.
С приказами вышло плохо: об существовании приказов, предписывающих "избавляться от пленных" слышали якобы все, но вживую их добыть не удалось. Возможно это было связано с тем, что жбд и архивы дивизий принимавших участие в наступлении перед капитуляцией были уничтожены по приказу Зеппа Дитриха. Были найдены солдаты, принимавшие участие в сожжении документов. Приказы касающиеся мирных жителей были найдены, но они касались только охраны штабов тылов и коммуникаций от отрядов вооружённых гражданских.
С причастностью к непосредственным убийствам тоже было сложно - опознать в лицо свидетели могли только считанных немцев. Поэтому вся работа следователей свелась к выбиванию личных признаний из подследственных.
Немцев естественно били. Все они заявляли о систематических избиениях в ходе допроса, а медицинская экспертиза проведённая спустя два года обнаружила у всех подследственных кроме двух застарелые травмы в области паха. В процессе последующего сенатского расследования следователи признавали, что в случае молчания "толкали подследственных на стену". Главный следователь признавал, что применялись пытки "не сном", "паровой камерой", проводились имитации казней, фальшивые судебные заседания, следователи пытались получить показания под видом адвокатов и священников.
Вероятно все это сошло бы следователям с рук, поскольку к моменту заседания суда все подсудимые были "морально сломлены" и подписали требуемые показания, но на счастье, или на беду (как посмотреть) подсудимые получили в качестве адвоката подполковника армии США Виллиса Эверетта, который был профессионалом, и ревностно относился к служебным обязанностям.
Хотя немцы сначала ему не доверяли, он таки в конечном итоге добился того что ни один подследственнный не был казнен, и в конце концов все оказались на свободе.
Поскольку Уиллис Эверетт сыграл ключевую роль в дальнейших событиях стоит осветить эту фигуру более подробно.
Уиллис Мид Эверетт мл. родился 25 января 1900 года в Атланте, штат Джорджия. Его отец, один из лучших адвокатов в городе, родился во время Гражданской войны в западном Нью-Йорке. Он женился на молодой женщине из Джорджии и поселился в Атланте, которая в середине 80-ых гг. XIX века восстанавливалась от разрушений причиненных ей армией Шермана 20 годами ранее и переживала период расцвета. Эверетт младший учился в Высшей школе для мальчиков в Атланте, а в 1921 году окончил Университет Вашингтона и Ли в Лексингтоне, штат Вирджиния, ректором которого в конце жизни был Роберт Эдвард Ли. В 1924 году он окончил Школу Права в Атланте и, несмотря на то, что он учился без особого блеска, он присоединился к успешной адвокатской практике своего отца.
У него было своеобразное мировоззрение: например он вполне разделял расистские взгляды на чернокожих считая их низшей расой, но в силу христианского воспитания стремился всячески им помогать.
Также он всячески стремился на военную службу. Ближе к концу Первой Мировой войны он временно оставил учебу в Университете и некоторое время служил в армии США. Несмотря на то, что ему не удалось приблизиться к полям сражений ближе, чем Школа Береговой Артиллерии в Форте Монро, штат Вирджиния, его увлечение зашло дальше, чем гипер-патриотизм времен популярной в обществе войны. Будучи студентом юридической школы Эверетт был зачислен в Резерв Армии США и получил звание второго лейтенанта пехоты в мае 1923 года. Это положило начало карьере, которая развивалась параллельно с юридической практикой в течение 30 лет. Обязанности офицера Резерва в мирное время не были слишком обременительными, и состояли из ежегодных поездок в летние тренировочные лагеря и проводившихся время от времени занятий в подразделениях. Эверетт постарался, чтобы его перевели из пехоты в военную разведку, и вспоминал что для этого он «самым активным образом участвовал в борьбе с любыми формами коммунизма, социализма, пацифизма и т.д. как в Атланте, так и за ее пределами в течение двух лет».
"Это хорошо известный и уважаемый в Атланте гражданин и его приверженность американским идеалам не подлежит сомнению; … много раз он по собственной инициативе исследовал тайную антиамериканскую деятельность организаций и отдельных граждан и информировал о результатах своих исследований гражданские организации в задачи которых входит преследование деятельности такого рода." (из личного дела майора Эверетта)
Поскольку Уиллис Эверетт сыграл ключевую роль в дальнейших событиях стоит осветить эту фигуру более подробно.
Уиллис Мид Эверетт мл. родился 25 января 1900 года в Атланте, штат Джорджия. Его отец, один из лучших адвокатов в городе, родился во время Гражданской войны в западном Нью-Йорке. Он женился на молодой женщине из Джорджии и поселился в Атланте, которая в середине 80-ых гг. XIX века восстанавливалась от разрушений причиненных ей армией Шермана 20 годами ранее и переживала период расцвета. Эверетт младший учился в Высшей школе для мальчиков в Атланте, а в 1921 году окончил Университет Вашингтона и Ли в Лексингтоне, штат Вирджиния, ректором которого в конце жизни был Роберт Эдвард Ли. В 1924 году он окончил Школу Права в Атланте и, несмотря на то, что он учился без особого блеска, он присоединился к успешной адвокатской практике своего отца.
У него было своеобразное мировоззрение: например он вполне разделял расистские взгляды на чернокожих считая их низшей расой, но в силу христианского воспитания стремился всячески им помогать.
Также он всячески стремился на военную службу. Ближе к концу Первой Мировой войны он временно оставил учебу в Университете и некоторое время служил в армии США. Несмотря на то, что ему не удалось приблизиться к полям сражений ближе, чем Школа Береговой Артиллерии в Форте Монро, штат Вирджиния, его увлечение зашло дальше, чем гипер-патриотизм времен популярной в обществе войны. Будучи студентом юридической школы Эверетт был зачислен в Резерв Армии США и получил звание второго лейтенанта пехоты в мае 1923 года. Это положило начало карьере, которая развивалась параллельно с юридической практикой в течение 30 лет. Обязанности офицера Резерва в мирное время не были слишком обременительными, и состояли из ежегодных поездок в летние тренировочные лагеря и проводившихся время от времени занятий в подразделениях. Эверетт постарался, чтобы его перевели из пехоты в военную разведку, и вспоминал что для этого он «самым активным образом участвовал в борьбе с любыми формами коммунизма, социализма, пацифизма и т.д. как в Атланте, так и за ее пределами в течение двух лет».
"Это хорошо известный и уважаемый в Атланте гражданин и его приверженность американским идеалам не подлежит сомнению; … много раз он по собственной инициативе исследовал тайную антиамериканскую деятельность организаций и отдельных граждан и информировал о результатах своих исследований гражданские организации в задачи которых входит преследование деятельности такого рода." (из личного дела майора Эверетта)
Поскольку было очевидно, что Соединенные Штаты примут активное участие в войне, военная карьера Уиллиса Эверетта приняла более серьезный характер. В сентябре 1940 года Эверетт был призван на действительную военную службу в Управлении ПНШ (Помошника Начальника Штаба), отдел G-2 (разведка) Четвертого Военного Округа (позднее Четвертого Командования тылового обеспечения) находящегося в Атланте. В ведении Четвертого Командования находилась большая часть тренировочных лагерей Армии США и позднее многие лагеря военнопленных, а кроме того важные военные заводы, включая завод Проекта Манхэттен по производству U-235 в Оук Ридж, Теннеси. Эверетт был назначен начальником Разведывательного Отдела Службы Безопасности и Разведки, который боролся с подрывной деятельностью коммунистов и волнениями среди афроамериканцев.
После окончания войны он не оставил службу. В планы США входила оккупация Германи, а это требовало длительного военного присутствия союзников в побежденной стране, изначально в форме военной администрации. Эверетт, раздраженный тем, что провел годы войны в безопасности, был обрадован, когда его в октябре 1945 года, наконец, направили на 14-ти недельные офицерские курсы при Колумбийском университете для подготовки его к службе в послевоенной Европе. После его прибытия в штаб-квартиру USFET (контингента американских войск в Европе) во Франкфурте-на-Майне в марте 1946 года он был направлен в Управление по правовым вопросам, на тот момент испытывавшем недостаток в квалифицированных юристах.
Отдел по Военным Преступлениям данного Управления занимался идентификацией, уголовным преследованием и наказанием немцев, виновных в преступлениях, совершенных во времена Третьего Рейха. Когда Эверетт прибыл в Германию, процесс над главными военными преступниками в Международном Военном Трибунале в Нюрнберге шел уже в течение четырех месяцев и после этого продолжался еще шесть. Этот широко освещаемый процесс по делам высших руководителей армии и правительства Германии был наиболее значимой из послевоенных попыток предать суду немецких военных преступников. Правонарушителей меньшего ранга судили военные суды оккупационных войск союзников. Эверетт был направлен на один из таких судов, проводившийся в бывшем концентрационном лагере в Дахау, где должны было разбираться дело обвиняемых в Бойне при Мальмеди. Как вспоминал Главный Судья полковник Клод Б. Микелуэйт, Армия хотела сделать из этого процесса «большое шоу». Эверетт был назначен главным защитником 74 немцев обвиняемых в расстреле при Мальмеди и других преступлениях, главным из которых был Иоахим Пайпер.
Эверетта ужаснуло это назначение. У него не было опыта ведения подобных дел, и он не знал, как можно организовать защиту такого количества людей в течение шести недель. Кроме того, он не испытывал ни малейшей симпатии к обвиняемым, которых он в письме к своей жене назвал «худшими из убийц», для которых «веревка была бы слишком мягким наказанием».
Однако первое же знакомство с делом изменило его видение, поскольку его ужаснули методы ведения следствия. В письмах жене он горько называл следователей "бандой нацистов" по отношению к немцам.
Кроме этого он был профессионалом и привык работать на совесть. Ему "помогали" семь немецких адвокатов прошедших денацификацию и оттого боявшихся чихнуть поперёк суда. Практически все время подготовки к процессу Эверетт провёл в полях, разбираясь, что же произошло на самом деле.
Суд в Дахау начался 16 мая 1946 года. Обвиняемые были одеты в немецкую форму без знаков различия, имели на себе таблички с номерами для избежании путаницы с именами.
Четверо солдат один за другим подтвердили, что Пайпер перед наступлением приказал «двигаться вперед без остановки, не сворачивать, и не брать пленных, … уничтожая все на своем пути». Еще они заявили, что их наставляли «помнить о женщинах и детях, убитых при авианалетах союзников, и не брать пленных». Капрал Эрнст Колер из 1-го полка сказал, что его взводу приказано было «отмстить за наших погибших женщин и детей. Не щадить гражданских в Бельгии, пленных не брать». Капитан Оскар Клингельхефер, лейтенанты Юнкер и Хайнц Томхардт подтвердили слова Колера. Лейтенант Томрардт заявил: «я сказал своим солдатам, что им разрешено не брать пленных. Также я сообщил, чтобы не стреляли в сдающихся, если они машут касками» (Так опознавали себя переодетые немецкие диверсанты). Вслед за этими свидетелями выступил двадцатилетний капрал Густав Шпренгер, сообщив о том, что, войдя в Ла-Глейз в церквушку, чтобы оказать помощь раненому немцу, он видел около ста американских солдат, выстроенных на школьном дворе, а через несколько секунд услышал «автоматную и винтовочную стрельбу со стороны школы, очень много стрельбы». Двадцать минут спустя, когда он проходил обратно, «американцы лежали на земле. Десятки американцев, они лежали возле цементных стен, и повсюду, где их застала смерть». Затем Шпренгер признался, что и сам добил одного раненого американца, который лежал на носилках, после того, как двое его товарищей убили тех, кто нес носилки.
Выжившие в бойне при Мальмеди солдаты опознали Георга Фелпса открывшего огонь по пленным в Бойе и рассказали подробности добивания раненных. Бывший военный полицейский Хоумер Форд рассказал:
- Кругом лежали раненые, они стонали и кричали. Подходили немцы, спрашивали друг друга «этот дышит?» и добивали живых или пулей, или прикладом оружия. Ко мне они подошли самое близкое на десять футов. Когда по нам открыли огонь, я упал на землю, раскинув руки, и чувствовал, как из меня вытекает кровь. Я лежал в снегу, весь промок, и начал дрожать, и очень боялся, что дрожь выдаст меня – но никто ее не заметил. Я пригнул голову, а они прошли по всему полю, а потому ушли на перекресток. Я слышал, как прямо рядом со мной стреляют из пистолета, как взводят курок и стреляют. Еще я слышал удары прикладов по головам и треск черепов…
Мадмуазель Маретта Лошер поведала собравшимся о том, как пробиралась через хлев, и увидела, как унтер-офицер Охманн застрелил сержанта Абрахама Линкольна и остальных семерых солдат из его батальона.
Жители посёлка Сталво рассказали о многочисленных убийствах в домах и на улицах (кстати к слову прокурор поведал о том что в России по приказу Пайпера были сожжены две деревни).
Но потом своих свидетелей стал вызывать адвокат, и шоу стало превращаться в фарс.
Вернулся офицер, которого он послал в приграничный Бюллинген, где, по предварительным данным, эсэсовец застрелил в затылок женщину, сидевшую в кресле. Выяснилось, что на самом деле женщина погибла за день до того, выходя из дома, от осколка американского снаряда. Об этом были привезены письменные свидетельства мужа погибшей женщины и местного регистрационного чиновника.
Позже было опровергнут и рассказ капрала Шпренгера о том, что он был свидетелем и участником расстрела американских военнопленных возле церкви в Ла-Глейз. Эверетт послал своего человека и в Ла-Глейз, и тот вернулся с письменным свидетельством от местного кюре месье Блокеу, который заверял, что в деревне не происходило никаких расстрелов, и единственным погибшим в деревне американцем был сгоревший в «шермане» танкист. Более того, и самой «внутренней стены церкви», возле которой, по словам Шпренгера, расстреляли американцев, не существовало, а священник в означенный день лично обходил вокруг церкви, и не видел ни одного трупа.
После этих заявлений показания немцев о том, что их вынуждали оговаривать себя выглядели довольно весомо.
По эпизоду в Ставло Эверетт вызвал американского офицера подтвердившего факт жестоких боёв в посёлке и командира группы Маков (французского сопротивления) который признал, что его люди вели бой с немцами в гражданской одежде.
Эверетт задал Пайперу вопрос: стрелял ли тот когда-нибудь в бельгийских детей, как то утверждает обвинение. Пайпер наотрез отверг это предположение, и на вопрос обвинения по поводу убийств в Ставло «стреляли ли в вас в Бельгии годовалые дети и восьмидесятилетние женщины?» с сарказмом ответил:
- Годовалые дети в меня не стреляли даже в России, а что касается стрелявших в меня женщин, то устанавливать их возраст мне было некогда.
Но главным козырем Эверетта должны были быть показания полковника МакКоуна, которого он для этой цели вызвал аж из Пентагона, оплатив ему пролет до Европы за свой счёт.
В 1944 году майор МакКоун командовал 2-м пехотным батальоном 119-го полка 30-й пехотной дивизии. 21 декабря 1944 года в 16-00 Майор с радистом возвращались с позиций батальона и попали в немецкую засаду. Пулеметная очередь вывела из строя двигатель джипа, а немецкие разведчики окружили машину.
Они доставили пленного офицера в Ле Глейз, где его привели в штаб к Й. Пайперу. МакКоун назвал свое имя, звание, но отказался давать какие либо сведения тактического характера, сославшись на Женевскую конвенцию (этот факт был подтвержден самим Пайпером и переводчиком Джозефом Хеккером).
МакКоун провел в немецком плену трое суток, в ходе боевых действий вместе с ним в плен попало 140 человек из его батальона. Он подтвердил, что за все время пребывания в плену, с ним и его товарищами обращались настолько хорошо, насколько это возможно в указанных условиях. Он не мог вспомнить никаких нарушений Женевских конвенции в отношении своих людей, за исключением того, что несколько солдат были принуждены разгружать боеприпасы из машин под американским огнем, пока немцы находились в укрытиях. Он признал, что Й. Пайпер сообщил ему, что по его приказу якобы были расстреляны 7 американских солдат, которые пытались совершить побег из плена. Пайпер просил его донести эту информацию до его солдат, дабы предупредить попытки сбежать, но МакКоун отказался, и Пайпер не настаивал. Расстрелянных солдат или приказа об их расстреле он не видел.
В ночь прорыва немцев из Ле Глейз, МакКоун во главе группы американских солдат бежал из плена, воспользовавшись неразберихой у немцев. МакКоун охарактеризовал своего противника, как «честного солдата».
Спокойное, уравновешенное выступление американца, который непосредственно воевал с немцами, произвело впечатление на суд. Однако вечером разгорелся скандал – один из представителей обвинения предложил рядовому Цвигарту в обмен на снятие обвинений выступить в суде с заявлением, что майор МакКоун совершил измену, выведя немцев через американские позиции в обмен на свободу. Цвигарт отказался. На следующий день прокурор полковник Эллис озвучил подозрения в подобном обвинении в суде. Несмотря на протесты МакКоуна это обвинение было принято судом «к вниманию».
В конце заседаний лейтенант Перл под присягой заявил, что никто из обвиняемых не подвергался физическому насилию, и суд постановил считать подписанные признания действительными уликами.
16 июля 1946 года был оглашён вердикт суда: Пайпер и ещё 42 человека были приговорены к смертной казни, Зепп Дитрих и ещё 21 человек был приговорён к пожизненному заключению, двое приговорены к 20-ти годам заключения, один приговорён к 15-ти годам и ещё пятеро к 10-ти годам заключения.
Эверетта возмутил такой исход дела, и он принял решение бороться за своих подзащитных до конца.
Единственным средством добиться справедливости, после допущенных правовой системой нарушений, должно было стать повторное разбирательство дела, и Эверетт считал, что в этом и состоит его основная задача. Поскольку в процессах по военным преступлениям не было предусмотрено повторное рассмотрение дела либо апелляция, но возможна была внутренняя проверка до подтверждения приговоров, Эверетт представил свои соображения в Офис Главного Консультанта по военно-правовым вопросам. Армейские аналитики частично согласились с доводами Эверетта относительно досудебного расследования, но, несмотря на это, они не дали рекомендации аннулировать приговоры. В 1948 году Эверетт обратился в Верховный Суд США и в Гаагский Международный Суд, но обе попытки провалились. Голоса в Верховном Суде разделились 4-4 при одном (Судья Роберт Джексон) воздержавшемся, а Международный Суд придерживался своего хорошо известного принципа принимать только те дела, которые рассматривались национальными властями.
Генерал Клей, которому принадлежала главная военная власть в американской зоне оккупации, и который был высшей инстанцией по вопросам правосудия, согласился, что для получения признаний были использованы «незаконные методы». 20 марта 1948 года он подтвердил смертный приговор двенадцати осужденным, включая Пайпера, а остальным 31 - заменил на пожизненное тюремное заключение, или длительные его сроки, 13 осужденных немцев были им освобождены. Однако он не одобрял деятельности Эверетта, считая, что расстрел американцев должен был быть наказан, 20 мая 1948 года он приказал привести в исполнение приговор двенадцати эсэсовцам, в числе которых был и Й Пайпер. Однако генерал опоздал на один день: предыдущим вечером Роял, госсекретарь армии, издал приказ приостановить приведение приговоров в исполнение и отправить дела со смертными приговорами на пересмотр.
В конце июля 1948 года в Германию отправилась комиссия из трех человек для расследования деятельности суда в Дахау по "делу Мальмеди" и другим делам, по которым тот же суд вынес приговоры еще примерно сотне немцев. Под руководством судьи Симпсона они начали все заново, допрашивая каждого из осужденных, военных и гражданских работников тюрьмы где проводилось следствие. Комиссия Симпсона держала в тайне результаты своего расследования, но один из ее членов, судья Эдуард ван Роден, даже не пытался скрыть свое отвращение к событиям в тюрьме. В интервью, данном им "European Press" судья заявил, что "всех 139 арестованных, кроме двоих, чьи дела мы проверили, били ногами в пах", и рассказал, что всем обвиняемым устраивали фальшивый суд, без которого не удалось бы добиться от "нацистских преступников" признания своей вины.
Несмотря на то, что судья ван Роден оказался со своим рапортом в меньшинстве, его открытия возымели действие. Следственная комиссия рекомендовала заменить 29 из 139 вынесенных судом смертных приговоров на пожизненное заключение, в том числе - 12 приговоров по "делу Мальмеди". Рапорт Симпсона, поданный почти ровно через год после того, как генерал Клэй подтвердил первоначальные смертные приговоры, произвел в Вашингтоне впечатление разорвавшеся бомбы. Поэтому в апреле 1949 года для изучения "дела Мальмеди" была учреждена подкомиссия из трех человек. В нее вошли сенаторы Болдуин, Эстес Кефовер и Лестер Хант. Без приглашения к комиссии присоединился и молодой капитан в отставке, а на тот момент - младший сенатор от Висконсина, вытребовав себе право не только присутствовать на слушаниях, не будучи членом подкомиссии, но и участвовать в перекрестных опросах. Это был будущий охотник на коммунистических ведьм сенатор Дж Маккарти.
Скорее всего, на судьбу немцев ему было наплевать, но он почувствовал возможность получить неплохой политический капитал «критикуя порочную систему правосудия».
В ходе слушаний по делу Пайпера, он потребовал от всех членов суда и следствия пройти расследование на детекторе лжи, и обнародовал письмо Джеймса Бейли, который был судебным журналистом при комиссии из девяти человек, созданной для получения признаний от солдат Лейбштандарта. В письме говорилось, что признания добывались с помощью "голода, жестокости и угроз здоровью", а завершалось оно заявлением о том, что "терпеть это дальше нет сил" и просьбой о переводе в другое место. Маккарти прямо обвинил членов суда и следствия в "превращении правосудия в фарс" и фабриковании дел с помощью методов "жестоких до омерзения". Были обнародованы все методы получения признаний, включая фальшивые суды, подставных адвокатов и священников. Разгорелся огромный политический скандал, в котором была освещена некомпетентность военных судей, следователей, а также высказаны подозрения, что они получили свои места по протекции сенатора Болдуина, который в итоге ушел в отставку.
В 1951 году смертные приговоры эсэсовцам по делу Мальмеди были заменены на пожизненное заключение, а в 1956 году последний из осужденных – Й. Пайпер вышел на свободу.
Отсидев около тринадцати лет, Дитрих и Пайпер вышли на свободу, сначала - условно-досрочно, а затем - с испытательным сроком и подпиской о невыезде из Штутгартской области.
В 1964 году правительство Западной Германии снова возбудило расследование против Пайпера, на этот раз - на тему предположительно совершенных им военных преступлений в Италии. Кому-то в Северной Италии попалась в руки книга Джона Толанда "Битва", самое популярное американское произведение об Арденнской битве, вышедшее в свет в 1959 году. Этот кто-то узнал на фотографии у книге Пайпера, и выяснил, что Пайпер, оказывается, жив и на свободе, работает в Штутгарте. Эта новость медленно расходилась по всей Италии, пока за дело не взялся Роберт Кемпнер, один из чиновников, работавших на Нюрнбергском процессе, а одновременно с ним - Симон Висенталь из Вены, человек, который впоследствии арестует Эйхмана. Пайпера обвиняли в причастности к расстрелу 23 человек в деревне Бовес, в местности где действовало его подразделение. Четыре года над головой Пайпера висела угроза экстрадиции, однако в конце концов ему действительно удалось доказать, что он не совершал преступлений против мирного населения, а вел борьбу против итальянских партизан.
В конце концов, уголовное дело, возбужденное против Пайпера в 1964 году, в 1967 году было прекращено. Тем не менее, Пайпер смертельно обиделся на ФРГ — ему казалось, что германские власти не должны были начинать расследование в отношении «доблестного солдата». В 1972 году Пайпер перебрался во Францию.
Во Франции Пайпер старался жить незаметно, но фамилию свою так и не поменял. Это стоило ему жизни. В 1974 году один из членов Французской коммунистической партии, прежде участвовавший в Движении Сопротивления, опознал Иоахима Пайпера. После этого Пайпер стал получать угрозы от неизвестных лиц, что он будет убит, а его дом сожжен. В ночь с 13 на 14 июля 1976 года, в преддверье Дня взятия Бастилии — национального французского праздника, на дом Пайпера в коммуне Травес напали неизвестные. Дом забросали бутылками с зажигательной смесью, тело Пайпера было обнаружено внутри дома. Убийцы так и не были найдены.
Что можно сказать, по вышеизложенному. По совести немцы заслужили самого сурового наказания. Они убивали пленных. Они убивали мирных жителей, и в общем то, это наверное можно было доказать, профессионально подойдя к вопросу.
В конце концов солдаты "Лейбштандарта" натворили массу преступлений у нас. В частности в течение февраля — марта 1943 года частями «Лейбштандарта» был совершён ряд преступлений в Харьковской области. 17 февраля 1943 года военнослужащими боевой группы Иоахима Пайпера была проведена чистка деревень Ефремовка и Семёновка, в результате которой убито 865 мирных жителей. В ходе операции командованием дивизии был отдан приказ, запрещающий брать в плен советских солдат, которые подлежали расстрелу на месте. По свидетельствам очевидцев, при штурме Харькова солдатами «Лейбштандарта» совершались многочисленные преступления против жителей города: расстрелы, изнасилования, грабежи. 13—17 марта 1943 года ими было уничтожено (сожжено заживо и расстреляно) более 700 тяжелораненых красноармейцев в 1-м сортировочном армейском госпитале, которых не успели эвакуировать в советский тыл.
В 1967 году СССР передал правительству ФРГ собранные доказательства для проведения судебных разбирательств по данному делу органами германской юстиции. В результате процесса, длившегося более года, суд Нюрнберга, установив факт совершения военных преступлений в Харькове, признал недостаточность улик для выдвижения индивидуальных обвинений.
В сущности - в этом и заключается корень проблемы: фактов совершения преступлений никто не отрицает, но привязать к ним конкретных преступников практически невозможно - свидетели преступлений убиваются, приказы зачастую отдаются устно.
Оказавшиеся в советском плену военнослужащие войск СС до середины 1943 года не преследовались за совершение военных преступлений. 19 апреля 1943 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников». Данный указ имел обратную силу и предусматривал в качестве наказания смертную казнь через повешение либо каторжные работы сроком от 15 до 20 лет. Начиная с 1944 года, органы НКВД приступили к мероприятиям по выявлению среди военнопленных лиц, лично причастных к совершению военных преступлений либо проходивших службу в воинских частях, воевавших на территории, где немецкими войсками совершались крупные разрушения, массовые казни или иные злодеяния. При этом официально действовал принцип коллективной ответственности — задача доказать личную вину обвиняемого не ставилась, достаточно было установить факт совершения преступления той частью, в которой он служил. В декабре 1946 года, согласно директиве МВД СССР «О выявлении военных преступников среди военнопленных и интернированных немцев», все участники соединений «Мёртвая голова» и "Лейбштандарта «Адольф Гитлер», независимо от звания и срока и места службы, относились к категории главных военных преступников. Все военнослужащие дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», попавшие в советский плен, были осуждены за совершение военных преступлений к 25 годам каторжных работ. В их числе был и предпоследний командир дивизии, бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС В. Монке.
В 1954—1956 годах Советский Союз провёл массовые репатриации неамнистированных военных преступников: все оставшиеся в живых осуждённые были переданы властям ФРГ.
Для желающих поддержать проект:
Сбербанк: 2202200357579240 Котов Алексей Иванович
Яндекс-кошелек: 410016120136991
PayPal: alkotov1979@gmail.com