Сара махнула в сторону кафе, чьи окна украшенным осенними листьями. Внутри тёплый жёлтый свет, за широкими столиками сидят люди, потягивают что-то из исходящих паром кружек. Снуют официанты в клетчатых фартуках и белых рубашках. Даже с другой стороны улицы, через несколько рядов машин, учуял запах глинтвейна, листового чая и свежей выпечки. Желудок требовательно квакнул, сжался и лизнул рёбра, гулко булькая. На стенах меж окон угадывают замаскированные от посторонних магические символы.
— Давай поедим? — Предложила Сара.
— Угощаешь?
— Это был мой второй вопрос…
Я вздохнул и мысленно прикинул содержимое банковских карточек, негусто, но и не пусто. Можно немного шикануть, а там гонорар от Совета придёт. Машина послушно сдвинулась в правую полосу и поехала вдоль ряда припаркованных автомобилей. На отполированных до зеркального блеска боках отражается неказистое авто неизвестной модели и раскрашенное ржавчиной.
Нечто среднее между запорожцем и джипом. Когда я начал парковаться показалось, что соседние машины брезгливо отползают и отворачивая зеркала заднего вида. Прохожие косятся, некоторые притормаживают доставая телефоны.
— Тебе пора сменить машину. — Вздохнула ведьма, борясь с ремнём безопасности.
— Эта ездит. — Буркнул я, сдвигая ручной тормоз и мелком дочерчивая сигил на дверце. — Зачем другая?
— Эх… утилитарист. — Укоряющие сказала Сара и наконец отщёлкнула жёсткий ремень, сразу безвольно повисший вдоль тела.
— При чём тут это? Я не сопоставляю моральность поступка с его полезностью.
— Я про отношение к вещам! Нет людей хуже, чем те, кто используют вещи до последнего! Предмет обязан быть эстетичным! Одежда, машины и всё-всё!
— Она почти новая! Ей всего двадцать лет! Ну… по крайней мере передней части.
— А мотору?
— Не знаю, я не спрашивал.
Дверца за мной захлопнулась и сигил замкнулся, я ощутил это по лёгкой вибрации браслета выше локтя, скрытого рукавом водолазки. Если кто-то попробует отпереть, я почувствую. Прохладный воздух, пропитанный выхлопными газами, запахом мокрого асфальта и бетона, обволок лицо. Сара выпорхнула на улицу, встала уперев кулаки в бока, и выжидающе глядя на меня.
Вместе вклинились в людской поток стремящийся к пешеходному переходу под красным глазом светофора. Со стен домов нас провожают взглядами смазанные дымчатые призраки. Старые, почти потерявшие форму и, как всегда, молчаливые. Для них всё магическое, как яркий фонарик тёмной ночью. А мы передвижная новогодняя ёлка, сияющей всеми цветами волшебной радуги. Сара искрится обрывками заклинаний и энергий былых ритуалов. Нежить этого не любит, что парадоксально ведь они сами оставляют похожий след в пространстве.
На подступах к кафе призраки исчезают, как туман сдутый штормом. Один прохожий остановился у невидимой границы, покрутил головой и шагнул в сторону, горбясь и пряча ладони в карманы. Сдвинулся, пробиваясь через людской поток, и исчез, а у меня перед глазами остался полуобраз узкой спины с проступающим под курткой гребнем.
— Средь бела дня… — Пробормотал я.
— Что такое? — Спросила Сара, глядя на меня.
— Плывуна заметил.
— Где?
— Уже ушёл, интересно, что он забыл так далеко от реки.
— Может мигрировал? Брось, у нас есть и более интересные темы!
В кафе тепло, пахнет малиновым вареньем, выпечкой и волшебством. Над дверью мелодично зазвенела конструкция из тонких трубок и подвески. Мы прошли меж столов и опустились за маленький в углу. Сара на диванчик, а я на стул с высокой спинкой и без подлокотников. Улыбчивая официантка положила перед нами два меню, прощебетала условия акции и главное блюдо дня. Чуть постояла и, приняв заказ, удалилась. Я взял котлеты с пюре, а Сара салат цезарь. Ко всему этому добавили чай с лимоном.
— В общем, что думаешь? — Спросила ведьма, помешивая ложечкой чай и надавливая на ломтик лимона.
— Драконы не умирают. — Со вздохом сказал я, быстро чиркнул средним пальцем по столешнице и звуки от нас перестали долетать до соседних столиков.
— Думаю у скелета в лесу другое мнение. Он, как ты мог заметить, очень даже дохлый. — Заметила ведьма, поигрывая вилкой.
— Это была жертва. — Парировал я, вилкой отсекая край котлеты и подчёрпывая пюре. — А может, они так спят. Скидывают лишнее мясо и впадают в спячку.
— Похоже, этот перестарался. — Сказала Сара, накалывая кусочек курицы, помидорку и лист салата. — Увлёкся, так сказать. Был у меня приятель, так увлёкся постельными играми, что повесился. Вот потеха была, когда жена нашла его на дверной ручке со спущенными штанами.
— Сейчас лопну со смеха. — Буркнул я.
Котлета на диво сочная и мягкая, кусочек буквально тает на языке, пропитывая вкусовые сосочки. Желудок задёргался хватая пережёванные комки, бурчит «вгрызаясь» и требуя добавки. За соседним столиком группа молодёжи включила видео с телефона, сгрудилась над столом, стукаясь лбами. С кухни доносится шум воды, бряцание посуды.
— А что насчёт конструкта на лбу? Видел что-то такое?
— Вроде бы, — ответил я, пожимая плечами, — но отдельные элементы. Прямо такого нет, не видел. Нужно покопаться в библиотеке. Кстати, Сара.
— Да?
— Ты сообщила Ковену?
— А смысл? Во-первых, мне не поверят. Во-вторых, рано или поздно его найдут другие. В третьих, мне такая слава не нужна! Будут допрашивать, обязательно ваш Совет приплетётся, политики и прочие негодяи. А я что? Я маленькая ведьмочка!
Да, она права. Если лес прочёсывают в поисках нычек лешего, то дело времени, когда скелет обнаружат. Хорошо если найдут сведущие, а вот если обычные… От запоздалого осознания я застонал и обхватил голову руками, с силой провёл ладонями по лицу, вытягивая кожу и оттягивая веки.
— Проклятье…
— Да не переживай, ты тоже маленький маг, тем более если что, нас там никто не видел.
— Я про нормальных грибников подумал. Представь если они найдут дракона!
— Не велика беда, примут за брошенные декорации к фильму или инсталляцию, современное искусство оно… довольно странное.
— Ох, надеюсь.
— Да в любом случае, такие новости будет освещать разве что Рен-тв или тому подобные. Кто им поверит в здравом уме? — Сказала Сара, выискивая вилкой помидорку среди листьев салата.
— Даже не знаю, люди до сих пор верят в плоскую землю, небесную твердь и хороших президентов. Боюсь и в это поверят.
— Пуская. Энный процент населения готов верить во всё интересное. — Сказала Сара, делая неопределённые жесты кистью. — Ты бы видел, какие толпы собирают коучи, только и твердящие о позитивном мышлении! Думай о хорошем и вселенная сама тебе это принесёт! Утрёт сопельки, поцелует в лобик и колыбельную споёт.
— Да уж, успокоила.
— В любом случае, как думаешь, это может быть связано с новой нечистью?
— Каким образом?
— Ну не знаю… — протянула ведьма — это ты у нас всюду анализируешь и складываешь факты. Вдруг драконы сдерживали новеньких, а те как-то хитро их выжили из мира?
— Звучит бредово.
— Как и смерть дракона. В любом случае, что делать будем?
— Пока не знаю, нужно хорошенько обдумать и… проанализировать. Пока попробую составить отчёт для Совета, авось поимею с этого копеечку.
— Про мою долю не забудь!
***
Кот встретил у двери с громогласным рёвом, встал на задние лапы и застучал передними по коленям. Выпустил когти и вежливо царапнул джинсу, как бы намекая о последствиях долгого отсутствия еды в миске. Отпрянув задрал хвост, мелко задёргал кончиком, дополняя намёк. Я наклонился, стягивая ботинки, провёл ладонью по спине кота, от шеи до копчика, запуская пальцы в шерсть и почёсывая. Янь задрожал и решил сменить гнев на милость. Плюхнулся набок и завертелся, переворачиваясь на спину и сверкая глазами.
Левый ботинок отказывается стягиваться, я выругался и дёргая ослабил шнуровку. Облегчённо выдохнул, шевеля пальцами ног и шлёпая по прохладному полу, носки остались в обуви. Насыпал коту корм, долил воды и подумав достал из холодильника пакетик мягкого корма. Янь заверещал, широко раскрывая рот и всем видом выказывая лютый голод.
В зале повозился с телефоном, перебрасывая фотографии на телевизор. Вывел на экран драконий череп и в полной тишине воззрился на молочно-белую кость с забившейся в резьбу грязью. Вдоль хребта пробежал мерзкий холодок, я почти услышал, как хрустят основы мироздания над головой. Огромные трещины скользят, а сквозь них сочится нечто ужасное и мерзкое.
Дракон умер.
Это факт, который не оспорить, как ни пытайся. Более того, кто-то вырезал на лбу магический символ с точностью хирургического лазера. Я зажмурился, мотнул головой силясь прогнать образ ящера с обломанными крыльями, прижатого к земле. Ревущего в бессилии и пытающегося отмахнуться от безжалостной лапы или руки, режущей ещё живую плоть на лбу.
Я абсолютно уверен, что символ нанесли ещё живому.
Над трупом изгаляются только извращенцы и профаны, а здесь магия высшего порядка. Нутром чую! Вот только что это и зачем нужно? Поскребя подбородок, начал выхватывать из шкафа толстенные томики, быстро пролистывать и бросать на стол, раскрытыми страницами вниз. Вот этот символ, и вот этот, эта фигура и эта загогулина… да, что знакомые людям символы. Простые составные магии, способные действовать поодиночке, но… абсолютно несовместимые.
Я будто пытаюсь прочитать тарабарщину, накарябанную ребёнком в попытке скопировать увиденный текст. Внутренний голос подсказывает: если повторю конструкт, ничего не случится. Просто потому что я - человек.
Это будет равносильно попытке запитать подводную лодку от пальчиковой батарейки.
Драконья магия.
Стоит ли вообще в ней разбираться, тревожить древних ящеров? Сомневаюсь, что им понравится, если облезлая обезьяна сунется в их обиталище. Они и в старые времена не жаловали людей, хоть и терпели присутствие. Вспомнились архивные записи дракона над Беловежской Пущей, сделанные перед самым исчезновением ящеров.
Огромная, бронированная костяными плитами внахлёст, массивной головой с роговыми наростами. Кожистые крылья закрывали небо, лапы толщиной с вековой дуб, длинная шея и брюхо с золотистой чешуёй. Старый самец, упоминавшийся в трактатах на протяжении сотен лет. К счастью, он, как и остальные, не любил показываться на глаза и жил вдали от хоженых троп. Чем сильно облегчил житьё ответственным за сокрытие как из магического мира, так и политического.
Я подошёл к телевизору, вглядываясь и увеличивая череп пока конструкт не занял весь экран. Ровные линии, затейливая вязь символом между ними и геометрические фигуры. Они будто кружат подобно муравьям в Круге Смерти. Я наклонился, старательно протёр глаза и сощурился, выглядывая самые мелкие символы в центре конструкта… Левый глаз пронзила раскалённая спица боли. Я отшатнулся, запнулся о табурет и рухнул на спину. Боль прострелила виски навылет, грудь сжалась выдавливая глухой вопль.
Я закатался по полу, обхватив голову. Янь вылетел из кухни, спину выгнул колесом. Хвост вздёрнут, уши прижаты, а шерсть вздыблена, делая кота больше раза в два.
Тело выгнуло дугой, как приступом столбняка, я взвыл, чувствуя нечто горячее льющееся из ушей. Телевизор мигнул и взорвался снопом искр. Остро запахло горелой проводкой, озоном и оплавленным пластиком. Кот зашипел и пулей умчался за диван. Меня завалило набок, ударило виском об пол. Мир вокруг закружился, закручиваясь спиралью в крохотную точку… Впрочем, она расширяется, захватывая чернотой абсолютно всё.
… Мрак разрезают ветвистые молнии, потоки ливня разбиваются о кожистые крылья и шипастый хребет. Могучие мышцы разрываются от энергии, вливающейся при каждой вспышке освещающей густой лес внизу. Гром перекрывает вопли полные отчаянья и боли, им вторит гортанная песнь. Тело от макушки до кончика хвоста пронизывает чувство чудовищной неправильности, извращённости самого мироздания и омерзения. Воздух смердит несмотря на обилие озона, вонь вгрызается в лёгкие. Что-то должно случиться, обязано! Нечто ужасное и прекрасное одновременно, долгожданное…
***
Я со стоном перевалился на спину, грудь часто вздымается. Дыхание рвётся со свистом, лицо покрыто липким потом, одежда липнет к телу. Мышцы сводит болезненная судорога, вместе с этим вдоль хребта расползается тянущая слабость.
— Да что это вообще такое? — Прошептал я с трудом фокусируя взгляд на телевизоре.
На экране остались выжженные символы и часть круга.