В 1944 году, летом, сержант Никулин получил своё последнее четвёртое ранение. Осколок вражеской бомбы вошёл ему под одну лопатку, а вышел из-под другой. Ещё каких-то полсантиметра и позвоночник был бы перебит. Но бравому связисту повезло, и прямо с передовой его пешим ходом отправили в госпиталь. И вот какую историю он там услышал.
Косая сажень в плечах
Раненых вокруг госпиталя набралось много. Поэтому врачи сначала принимали тяжёлых, а остальные часами, а то и сутками сидели под открытым небом и ждали своей участи. Безнадёжные умирали, остальные спасались разговорами. Никулин пристроился к группе бойцов, гревшихся возле костра. Из разведки он притащил с собой два брикета немецкого горохового концентрата. Из него тут же сварили в консервной банке пюре и со вкусом съели. На сытый желудок рассказы полились быстрее.
"А вот послушайте, что мне из дому пишут", - сказал, перебивая всех, раненный в ногу солдат. - Соседа моего, Прошку, красавца парня, косая сажень в плечах, погнали на войну в самом начале. И в первом же бою его ранило, да так, что в госпитале ампутировали обе руки до плеч и ноги до основания. Остался самоварчик. И сгноили бы его вскорости в каком-нибудь доме для инвалидов, как и других таких же бедолаг, если бы не Марья - молодая вдова из нашей деревни. Бабьим умом она поняла, что быть войне долгой, мужиков не останется и куковать ей одной до конца дней своих. Поняла и взяла Прошку из госпиталя. Привезла домой, вбила костыль в стену и повесила туда мешок с Прошкой. Висит он там сытый, умытый, причесанный, даже побритый. А Марья его погулять выносит, а как вечер, вынимает из мешка и кладет себе в постель. И все у них на лад. Уже один пострел булькает в колыбели, а второй – в проекте. И колхоз Машке помогает, дает ей всякие послабления: шутка ли, такой инвалид в доме, с орденом на мешке… Марья сияет, довольна. Мужик-то всегда при ней - к другой не уйдет, не запьет. А по праздникам она ему сама бутылку для поднятия настроения ставит. И ожил, говорят, Прошка-то, висит на своем крюке, песни поет да посвистывает… Так-то, братцы".
Разговор на этой истории не остановился. Нашлись другие темы, другие, более важные для текущей минуты сюжеты. Чтобы отвлечься от боли и надоевшей войны, бойцы говорили разное, но в основном все их рассказы крутились вокруг смерти, еды и амурных похождений.
Постскриптум
Сержанта Никулина подлатали, больше двух месяцев он провалялся в санроте. Когда рана затянулась, а организм окреп, помогал врачам и санитарам в их нелёгком труде. Потом опять вернулся на фронт и дошёл до Берлина. Потом, уже после войны, окончил университет, стал крупным искусствоведом и сотрудником Эрмитажа. А эта история про солдата Прошку не выходила у него из головы. Он никогда не видел этого человека и лишь однажды услышал о его судьбе.
Наверное, Никулин много много раз пытался понять - счастливчик Прошка, или ему не повезло на той войне? Как человек мудрый и как бывший фронтовик он не дал ответа на этот вопрос. Он просто рассказал нам историю от которой одновременно хочется плакать и через слёзы улыбаться.
Если статья вам понравилась, ставьте лайки, пишите комментарии, берегите себя, сохраняйте спокойствие духа и трезвость ума
Об опечатках просьба сообщить автору
