Мурза не стал задумываться, давясь смехом, вылил в глотку и эту чару. В глазах поплыло. Шагнул вперед, а шарахнуло в сторону. Оттолкнулся от князя Михайлы и плюхнулся на песок, повалился бы навзничь, но Захар услужливо поддержал, вкрадчиво принялся уговаривать.
— Поедем в Москву, мурза.
Сарыхожа хитро подмигнул одним глазом, забормотал свое:
— Хочу из золотой чары мед пить.
— Поедем в Москву, там и золотую чару получишь.
— Не поеду!
Михайло Александрович начал полегоньку отталкивать Захара от мурзы.
— Что, взял! Зря послу мед спаивал. Ужо на Москву мы вместе с послом пожалуем, тогда все тебе припомню, дай срок!
Мурза с явным интересом ждал, когда же князь Михайло с посланцем московским сцепятся, но Тютчев спокойно отступил на шаг, сказал с достоинством:
— Милости просим на Москву, княже. Для бодливых лбов кремлевские стены ой как хороши, — и, не обращая внимания на крик и угрозы князя Михайлы, обратился к Сарыхоже: — А ты, посол, не хочешь ехать к нам, не надо, была бы честь предложена, неволить грех. Пей во здравие медок из бочонка, а тверские меды пить остерегись, как бы со злости, что от Владимира ему оглобли поворотили, Тверской князь тебя не отравил.