— Иль не слыхивал? Лешим в бабки на зверей играть первая забава. Наш, видно, промотался: всю дичь проиграл.
— Разве што леший, а то стыдно: в кои веки князь Митрий выбрался на охоту, и накося — остался без добычи.
Из всей охотничьей ватаги, кажется, один Дмитрий Иванович не унывал.
«Плохо поохотились, зато надышались черемуховым духом».
Поперек седла у Дмитрия Ивановича лежал целый веник из цветущей черемухи. Дмитрий то и дело поглядывал, не помялись ли цветы. Хотелось привезти их княгине свежими.
«Вот говорят: «Черемуха цветет — холод и ненастье будут…», а нынче теплынь, солнце».
Но не долго так думал Дмитрий Иванович. Заботы обступили его и ушли из памяти еще не огустевшие леса, брызги росы с задетой ветки, кисленькие трилистники заячьей капустки, сорванные сегодня утром. Заботы, заботы. Много их! Чем ближе к Москве, тем дум и забот больше. В Москве со всех сторон слышался стук топоров.
«Строятся! Не глядя на вражьи набеги, строятся повсюду».
Так думалось Дмитрию Ивановичу, и в мысли прокралось успокоение: «Нет! Народ не уходит из Москвы, верит в силу Москвы», а глаз невольно подмечал там черное, опаленное бревно, положенное в новый сруб, здесь сухую, горелую березу, которую так и не удосужились свалить.