— Што мне не хвалиться? На том стою!
— Не хвались, не время. Вести плохие.
— Какие вести?
— Несметная сила идет на нас. Под стягами Ольгерда не только литовские, но и русские полки. Ведет он с собой брата своего Кейстута. Идут на нас рати сыновей Ольгердовых и сына Кейстута Витовта, идет князь Лев Смоленский, да и Михайло Тверской наскреб полчишко. Вражьи рати уже перешли рубежи, жгут и грабят порубежные места. В волости Хохлове убит князь Стародубский Семен Крапива, с ним вместе легла и рать его. Вчера еще были вести, что подошел Ольгерд к Оболенску,[240]а сегодня гонцы прискакали — Оболенск взят на щит, разграблен дочиста, рать посечена, князь Костянтин Юрьевич Оболенский погиб в битве.
Фома забыл и руки опустить, так и стоял фертом, слушая страшную повесть. Семен заметил это и невольно улыбнулся, потом, оглянувшись на жену, сказал:
— Настенька, собери чего–нибудь. Надо Фому на прощанье попотчевать.
Настя вышла. Тогда Семен быстро встал и обнял Фому за плечи.
— Простимся на всякий случай, друже, — сказал он задушевно, — если прогневил тебя, прости.
Фома легонько оттолкнул Семена, спросил удивленно:
— Ты чего панихиду запел? — Весело фыркнул. Но Семен не развеселился, и, глядя на его хмуро сведенные брови, Фома притих.