— Не клади гнев на меня, государь, не отворяют ворот, так заведено на Руси — после заката врата не открывать.
Мурза сопел, потом заговорил скрипучим голосом:
— Если бы с тобой были мужи, сокрушающие ряды врагов, и храбрецы, низвергающие их, врата были бы открыты. Мамай давал тебе орду, ты не взял.
— Проще простого взять орду, — горько усмехнулся князь, — а знаешь ли ты, посол, сколько казны за орду надо было отдать Мамаю?
— А тебя жадность одолела! Над златом, как пес над костью, сидишь.
— Было бы над чем сидеть. Где мне взять злато?
— Меха, мед, рабы — то же злато.
— С каких холопов или смердов я меха да мед возьму, кого в рабы поведу, если сам в Орду пришел изгнанником из Литвы.
— Нет казны, нет и орды!
— Знаю! Кабы со мной орда шла, я с владимирцами поговорил бы, а ныне… Ты уж не серчай, мурза, по моему приказу воины для тебя сыскали избу. Не в чистом же поле тебе ночевать.