Как минимум, десяток назойливых вопросов терзали меня на протяжении всей ночи. Но муки разума, как и бессонница, оказались напрасны. Утро готовилось вернуть миру горизонты, а я по-прежнему не мог определиться с ответами.
Рядом размеренно сопел ребёнок. Комнат хватало, как и кроватей в них, но Вика наотрез отказалась расставаться со мной даже во имя сна. Минут пять рассказывала о том, как ей здесь нравится и вдруг затихла. Одним махом. Словно кто-то щелкнул рубильником, прерывая подачу питания на многочисленные «релюшки» маленькой непоседы. Буквально только что тараторила о своем вкладе в выпас крупного рогатого скота деревни и вот уже мило посапывает, так и не успев поведать, какая же из буренок ее любимая.
Снилось, по-видимому, что-то беспокойное: нижняя губка обидчиво оттопыривалась, а хрупкие пальчики сжимались в крохотные кулачки, комкая края одеяла.
Я аккуратно, чтобы не разбудить, развязал тесемки на хвостах-антеннах и слегка растрепал волосы. Смахнул с лица назойливую челку. Насупленная мордашка расслабилась, перестала подрагивать от обиды нижняя губа. На щечках проступил румянец и милые ямочки. Но длинные пушистые ресницы продолжали волноваться камышовыми зарослями в ветреную погоду. Под опущенными веками беспокойно сновали глазные яблоки.
Я размышлял, стоит ли говорить о ее глазах, как о доставшихся от матери? Потому что был уверен, что ни с какими другими их не перепутать. Малышка получила глаза в наследство вместе с веером длинных ресниц. Но по каким-то едва заметным деталям я сразу понял, что это не те, которые преследуют меня по ночам. Может потому, что эти пока не запятнала собой тоска. Но как такое вообще возможно? Впрочем, загадка наследственности была не последней.
Меня так и подмывало поинтересоваться о том, что же она помнит? Столь разительные перемены произошли не только во внешности Виктории. Поведение малышки по всем показателям, на которые удалось обратить внимание, не выбивалось за рамки поведения других детей приблизительно пятилетнего возраста. Ребенок, как ребенок, с безграничным восторгом, чистыми эмоциями и многочисленными «почему».
Завидная сверхспособность — мгновенно засыпать, без сомнений,- тоже часть материнского наследства. Оставалось надеяться, что отыщется и что-нибудь от меня. Например, этот разочарованный прищуренный взгляд, которым она наградила отца Филата несколькими часами ранее. А ведь священник всего-то пытался забрать ее туда, где она обрела приют, пока дожидалась меня — местную обитель для сирот. Но дитя было настолько непреклонно, что княжичу пришлось выделить в наше распоряжение домик для гостей.
Рассуждал я и о том, кто же все-таки отец. Тот, кто сотворил? Или тот, из кого сотворили? Или же тот, кому выпала честь растить и воспитывать? Формировать, так сказать, личность сквозь призму собственных убеждений. Согласен, меня понесло. Но, я вдруг осознал насколько это важно. И насколько приятно, что, как минимум, мое упрямство, она уже отхватила.
Я едва не рассмеялся, пугая крадущуюся по комнате тишину. Пришлось захлопнуть собственный рот ладонью. Трудно сдержать эмоции, представляя лицо Антона, при встрече с Викой. Он-то себе даму репродуктивного возраста ваял, а получилась вот такая вот милая кроха. И уж точно не для него.
Вряд ли это был сознательный выбор про... Хм, язык больше не поворачивался, называть ее программой. Я, как бы, тоже далеко не homo sapiens. По крайней мере, в общепринятом человеческой наукой аспекте. Может быть мы представители нового, только начинающего свое зарождение вида? Какие-нибудь homo virtualis. И всем этим сапиенсам пора хорошенько обеспокоиться, дабы не повторить судьбу неандертальцев. Что-то подсказывало мне, что дело именно в людях, погубивших за время своего существования ни один вид живых существ.
Как бы там ни было, лично у меня никаких манипуляций с редактором образа не происходило. Никто не предлагал выбрать физиономию, мускулатуру, цвет кожи или глаз… Что дали, то и ношу. Сомневаюсь, что и предпочтениями Вики довелось кому-то интересоваться. Но, несмотря на отсутствие права выбора, конечным результатом я был доволен. И наряду с этим мне казалось, что только так и правильно, только так оно все и к лучшему.
В окутавшей комнату тишине мерещилось, будто слышно, как бешено, бьется моё сердце. Словно запертое в клетку существо с отчаянной яростью ломится сквозь частокол плоских изогнутых дугой костей.
Сейчас, рядом с ребёнком, я, как никогда, четко и ясно ощущал нашу связь. Но все окончательно и бесповоротно запуталось. Совершенно невозможно было разобрать, какие из эмоций принадлежат мне, а какими хлещет по нервной системе малышка. Точнее та её часть, что стала неотъемлемой составляющей меня и связала наши судьбы воедино. Очень надеюсь, навсегда. «... Смешались в кучу кони, люди...» и счастье залпом «тысячи орудий» снесло заботы и печали прочь... Хоть садись и пиши поэму о своём личном внутреннем Бородинском побоище, не в обиду Михаилу Юрьевичу будет проведено это пафосное сравнение.
Впрочем, к чертям все эти тревоги и переживания. Уж без пакостей в дальнейшем точно не обойдется. Я и не надеюсь. Но это в будущем, и очень надеюсь, что в далеком. А потому радуемся и улыбаемся. Пока не грянуло. А еще, наверное, немножко спим. Усталость все-таки берет своё.
Сначала я почувствовал взгляд. В нем не было угрозы. Скорее терпеливая настойчивость. С таким же успехом на меня мог смотреть голодный, но очень воспитанный пёс. Тявкнуть нельзя — разбудишь, а вот заглядывать в самую душу в поисках совести, никто не запрещал. Казалось, этот взгляд нащупал моё сознание еще в чертогах Морфея. И сверлил меня, разбрасывая по сторонам разноцветные осколки потревоженного сна. Но сон растаял, а взгляд нет.
Я прислушался. Донесся едва различимый вздох. Судя по всему, мой затянувшийся визит во владения потомка Гипноса кое-кому не давал покоя.
- Ты во мне так дыры просверлишь своими глазищами, - проворчал я, пытаясь забраться под подушку целиком.
- Ой, проснулся, а почему глазища? Это хорошо или плохо? А от княжича дядя Никита приходил, сказал нас… тебя там ждут на обед. А потом…
- А что завтраки в этой деревне не предусмотрены? - перебил я трескотню глазастого будильника.
- Завтракали уже, время обеденное, - вздохнуло чудо, будто с самого рассвета тут торчит надо мной.
- И почему ты не поела?
- Я вместе хотела...
- Встаю, марш из комнаты, - прорычал я из-под подушки.
Вику сдуло со стола, словно порывом штормового ветра. И я искренне постарался расстаться с постелью. Но, спустя какое-то время, осознал, что над силой воли необходимо еще поработать. Прошло минут десять с того момента, как девочка покинула комнату, а я по-прежнему не мог оторвать себя от кровати. И мало того, почти смирился с поражением.
Тяжелое шлепанье маленьких босых ног прорвало завесу опутавшего меня бессилия. Ребёнок, явно, что-то тащила по направлению к моей комнате и так усердно пыхтела, что я испугался и сам не заметил как, выскочил из комнаты навстречу. Не знаю, чего в этот момент во мне было больше: любопытства или беспокойства, - но утолить мне довелось и то и другое.
Судя по всему, Вика озаботилась моей утренней гигиеной и волокла из прихожей таз с водой. Не ради пакостей ведь старалась. Для них хватило бы и кружки. Кстати, кружка!
- Могла бы таз пустой поставить и кружкой воды натаскать.
Таз отобрал, чудо неугомонное осмотрел. Подвиг придётся засчитывать. Сейчас глаза пылали восторгом победы, но стоит мне, ещё чуток нравоучительно поворчать, и пыл сгинет в пучине обиды. Ну и что, что не глубокой и кратковременной. Пучина она и в виртуальной Африке пучина, нечего плодить всякую гадость.
- Спасибо… эм Вика, - слегка замялся я.
Но детская непосредственность проигнорировала мою неуверенность. Довольный румянец разлился по щекам, взгляд соскользнул с моего лица куда-то в пол и спрятался под веером ресниц. Оставалось еще «ножкой сделать» для полноты картины.
- Пожалуйста, - смущенно пролепетало маленькое чудо, выводя носком правой ноги полукруг по деревянной поверхности пола.
Ох, артистка.
- Брысь отсюда! - Попытался я сбросить оковы детского очарования.
Вика не стала протестовать и скрылась за дверью. Но сделала это так, будто подарила мне, как минимум, новую жизнь. Вальяжная царственная поступь, улыбка, которую даже талант Леонардо да Винчи не позволил бы отразить на холсте. Мимолетный загадочный взгляд у дверного проёма…
Мой же взгляд обшаривал пол в поисках тапка. Ну не сапогом же швыряться в эту маленькую совсем юную, но уже женщину. К тому же, так похожую на ту самую.
Первая глава:
Не время для смерти (1. Утро добрым не бывает)
Предыдущая глава:
Не время для смерти( 21. Сколько дорожке не виться…)
Следующая глава:
Не время для смерти (23. Отцы и дочери)
#фэнтези #литрпг #приключения
Продолжение следует. Если понравилась публикация, ткните в большой палец вверх — это позволит автору не расслабляться и продолжать писать для вас. И подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые интересные истории.