Галдёж вокруг стоял знатный. Народ настолько расхрабрился, что кое-кто порывался выяснять отношения с княжичем. Это я-то их по незнанию за обычных крестьян принял, а они, судя по всему, все здесь не простые. И, как один, в прошлом служилые.
Подтверждая мои домыслы, отовсюду неслось:
- Виданное ли дело…
- Это ж чуть не покинули на призволяще…
- Да я ещё у его деда, в дружине…
На последнего, правда, сходу зашикали. Мол, кем ты там, у князя Всеволода, кроме свинопаса служить мальцом мог, не смеши людей.
Сам караван строя не потерял. Телеги кольцом, возницы при оружии, охрана рыщет по периметру.
Как оказалось, княжич с караванщиком тоже не бездельничали, колесо у одной из телег помогали менять.
- Я тебе сказал, не лезь, Оглобля, чтоб тебя. Коня придержи, куда ты со своим плечом суешься?
Рослый возница с виноватым видом отступил к лошадиной морде. Покосился на правое плечо, из которого торчало оперение вражеской стрелы. Княжич, воспользовался моментом, размахнулся дубиной и с удара вогнал под телегу пень.
- Ну что, Никита Мстиславович, вот и подпорки пригодились. А ты: «лишний груз»! Чем бы сейчас подпирали бы, а? Разве, что Оглоблю на четвереньки поставили.
Возница, расслышав имя, попытался было вновь к княжичу подобраться поближе.
- Я кому говорю, не лезь! - Рыкнул на него юноша.
Рассудив, что лучшего времени и не придумаешь, я притормозил лошадку. Соскочил с телеги, приноровился к колесу, которое, то ли караванщик, то ли десятник, как раз с телеги снимать собирался.
- Определился бы ты княжич. Как к себе, так имени, значит, уважительно хватает, а как ко мне, так изволишь по имени отчеству.
Караванщик и княжич вблизи, оказались еще моложе, чем я предполагал. Второму на вид и двадцати не дашь, пушок над верхней губой едва вьётся.
- Вот ты Никита Мстиславович, напрасно ругаешься. Я же ради уважения твоего стараюсь. Оглобля наслушается, как я тебя Никитой зову и тоже своевольничать начнёт.
Возница побледнел и втянул голову в плечи.
- Что ты княжич такое говоришь, да я, да ни в жисть, - пробормотала человеческая несуразность.
Юноша рассмеялся, рванул лопнувшее колесо на себя и отскочил. Мы с десятником, не сговариваясь, ухватились за новое и водрузили его на ось. Княжич воткнул в отверстие крепежный штифт. Тут же рука караванщика легла мне на плечо.
Это что же получается? Пока помощь нужна была терпели, теперича погонят? Но княжич отрицательно мотнул головой и рука с плеча убралась. Сейчас или никогда, решил я в тот же миг.
- Не вели казнить, вели слово молвить, - проорал, старательно упираясь глазами в землю.
Оно может еще и на колени надо, пришла в голову запоздалая мысль.
- На колени, смерд! Ты как посмел… - рявкнул княжич, опустив руку на рукоять нагайки. За спиной с характерным звуком покинул ножны меч.
Тут уж княжич не выдержал и прыснул.
- Стоять, не балуй! Ты, Никита, как шуток не понимал, так и не понимаешь!
Признаюсь, мне тоже как-то великосветский юмор не особо понравился. По напряженной спине, в ожидании контакта с заточенной сталью, пробежал холодок.
- Да прекрати ты, вижу же, что из наших, - хлопнул меня по плечу юноша. - Никита, чтоб тебя, убери свою железяку.
Я решил, что шелест возвращающейся в ножны стали, я теперь уже ни с чем не перепутаю.
- Даня, - протянул руку юноша.
- Прох…
Княжич прищурился, и я выдавил-таки из себя имя, которым давно не пользовался:
- Андрей.
- Точно, из наших, - рассмеялся совсем ещё мальчишка, с не детской властью среди прочих игрушек. - Ну, пойдём, расскажешь, откуда ты такой взялся.
Наверное, это первый человек или не человек, или может быть не совсем человек, которому я рассказал почти все из того, что удалось к этому моменту вспомнить. И откуда я такой взялся, и куда, и зачем еду. И про заставу рассказал, и про мамины помидоры. И даже о той, чей взгляд преследует меня, по сей день. Плотину прорвало. Удалось умолчать лишь о том, что моему появлению здесь предшествовала длительная криогенная заморозка останков. И истинном происхождении спутницы, которую я по сфабрикованной на скорую руку легенде столь усердно разыскивал.
Не знаю, сказалось ли нервное напряжение последних суток и нападение на караван. Или же вид княжича, за не княжеской работой. Но, я не утаил почти ничего и даже умудрился не пожалеть об этом. Но, о Вике, а точнее об истории её происхождения, по-прежнему было известно лишь мне.
Солнце давно закатилось за горизонт, окрасив напоследок небо в алые тона. За разговором с княжичем я и не заметил, как пролетел день. Даня слушал меня внимательно, насколько вообще может слушать один человек другого. Иногда задавал наводящие вопросы, порой комментировал моменты, которые оставались до сего дня для меня загадкой. И, лишь в попытке, что-то объяснить другому, я начинал понимать насколько закрутилось то, что еще вчера любой, из примкнувших к каравану, назвал бы обыденностью.
С наступлением сумерек на телегах зажгли факелы. Нас же окружали телохранители княжича с теми же факелами в руках. Судя по брошенному, одним из них, взгляду на мои шаровары, впереди меня ожидал ещё один непростой разговор о происхождении моей одежды.
В сумерках путешествовали недолго. Деревня обозначила себя в темноте яркими огнями. Княжича ждали и радостно встречали взрослые и дети.
Моя телега шла замыкающей, княжич ехал рядом, отвечая кивками головы на приветствия. Потому мне удалось рассмотреть, как встречают местные своего любимца по настоящему. Караван скользнул змеёй в распахнутые ворота, и человеческое море моментально захлестнуло нашего предводителя. А вместе с ним и мою телегу.
Детвора с радостными криками окружила венценосного юношу. Княжич спешился, один из телохранителей протянул ему мешок, и мир утонул в детском счастливом визге. Пряники и леденцы на палочке побежали по рукам детворы, словно ожившие герои кулинарных мультфильмов. А я вдруг ощутил непонятное щемящее чувство. Будто внутри образовался вакуум после удара молнии. Того и гляди, схлопнется и разразится негодующими раскатами грома.
Я соскочил с телеги и подошел поближе к княжичу, раздающему детворе сладости. На моё приближение к охраняемому лицу отреагировали телохранители — сомкнули кольцо. Один из них явно контролировал мои дальнейшие действия, но двое других продолжали отслеживать угрозы извне.
Я тоже отслеживал, правда, пока не понимал что. Шарил напряженным взглядом по детским макушкам. Вглядывался в счастливые лица… И вдруг споткнулся взглядом о шевелюру цвета меди. Наверное, я смотрел слишком пристально. Передо мной вынырнул какой-то сорванец, что-то затараторил, размахивая руками. Явно отвлекал, от объекта моего внимания. Я соглашался, кивал, а сам не мог оторвать взгляда от этих двух рыжих хвостиков, торчащих в разные стороны, словно антенны инопланетного чуда. Насупленный носик, круглые щёчки. Сложенные на груди руки и разворот в пол оборота по отношению к княжичу. В бурлящем море детских рук, которые тянутся к разноцветным вкусняшкам, откуда-то взялся нахохлившийся волнорез. Едва уловимый взгляд из-под нависшей на глаза челки и я рассмеялся, а она сорвалась с места и бросилась на меня на этот раз с уже правильно сложенными в кулачки ладошками. Я подхватил ее на руки и закружил, подставляя лицо крохотным пальцам, вглядываясь в эти, безумно родные и насквозь мокрые глаза. Маленькие ручонки обвили шею, и крохотный носик уткнулся куда-то над бешено колотящимся сердцем. А вокруг разлилась тишина... Или это я так сильно сконцентрировался на детском плаче у меня на груди.
- Ну, тихо-тихо, ну чего ты? Я уже здесь. Теперь все будет хорошо.
Первая глава:
Не время для смерти (1. Утро добрым не бывает)
Предыдущая глава:
Не время для смерти (20. Утро, боль, отчаяние)
Следующая глава:
Не время для смерти (22. Воссоединение)
#фэнтези #литрпг #приключения