Миниатюра из серии «Мои замечательные соседи»
— Я вчера был в гостях у одной бабы…
— Ну?
Чего ну? В гостях, говорю, был вчера. У одной бабы. А?
— Это я понял. Жалко, что у одной. Что не у двоих.
— Я тебя тоже понял. Это шутка у тебя такая дурацкая. Всё шутишь…
— Ну?
— Чего опять-то ну?
— Того и ну. Дальше-то что?
— А-а-а-а, ты в этом смысле… Нормально! Выпил бутылку водки и три — портвейну, пожрали селёдку, мёду и сухарей.
— Понятно. Не пронесло?
— С какой стати?
— С такой. С селёдки и мёда.
— Так мы же ещё сухарей съели килограммовый пакет. А сухари закрепляют. Медицинский факт.
— Логично. А дальше что?
— Что?
— Ну, выпили, пожрали. В уборную сбегали наперегонки… Кто быстрей добежит… Кто успеет добежать…
— …потом сели телевизор смотреть. Там как раз «Семнадцать мгновений весны» показывали, ту серию, когда радистка Кэт на скобе стояла в канализационном колодце. На головокружительной высоте. Там глубоко внизу вода урчала. А она стояла. С двумя дитями в руках. В каждой руке по дитю. И она очень нервничала, как бы они не заорали. Дети ведь… Чего они понимают? Им ещё рано понимать… Ещё успеют наплакаться… А сверху — Мюллер и два его давнишних дружбана-сыщика. Они эту радистку везде искали, а в колодец заглянуть не догадались. Те ещё сыщики! Это же элементарно, Ватсон! Чего опять-то?
— Ничего. Телевизор посмотрели. В уборную ещё по разу сбегали — и дальше что?
— А дальше я домой пошёл. Потому что поздно уже было, а мне с утра на смену. Понял?
— Понял. Вот теперь я всё понял.
— Чего ты понял?
— Что тебе с утра на смену.
— Ну! Пришёл, щей похлебал прямо из кастрюли (разогревать уже некогда), хотел на ночь помыться, а у нас воду отключили. И холодную, и горячую. Представляешь?
— Не представляю. У нас не отключали. Ни холодную, ни горячую.
— …так и пришлось немытым ложиться.
— На бабу?
— Почему на бабу? На какую бабу?
— С которой селёдку трескал. И пряники с пельменями. Которую звать радистка Кэт. А сверху — Плейшнер. В смысле, Мюллер. Который не догадался в трубу заглянуть. Канализационную. С журчащею водою. Которую отключили.
— Во намудрил, во намудрил! Кэт какая-то… Кэт в телевизоре! А с которой я селёдку трескал, это Люся но просит называть её Люси. Песня такая есть. Про собаку по кличке Люси. Её ещё лопоухий такой паренёк пел, которого папаша от армии в Англии спрятал. С понтом что он там учился.
— В армии?
— В Англии.
— Всё?
— Всё.
— Тогда до свидания.
— И тебе не кашлять. И дверь посильнее захлопни. А то там замок никак не сменю. А то у соседа напротив позапрошлой ночью бельё украли. Прям с верёвки. Пять трусов, два полотенца, мочалку и лифчик. Уже прям по подъездам стали воровать. Совсем обнаглели уж совсем уж прям.
— А твой сосед лифчик носит?
— Не он. Баба евоная.
— Которая селёдку трескает и Штирлица смотрит?
— Это другая. А соседова Штирлица не смотрит. Она Анжелику смотрит. Которая маркиза ангелов. Нашла чего смотреть… Зовут Нюсей.
— Маркизу?
— Бабу соседову! Какая из неё маркиза? Она на козловом крану работает, в камнедробильном цеху, на цемаводе.
— Анжелика?
— Нюся!
— Ну, если так, то я опять пошёл. Спасибо.
— Пожалуйста. За что?
— За пряники. За портвейн. И за Нюсю. Которая маркиза цемзавода…