Екатерина Матвеевна увидела дочку в окно и, по-матерински тепло улыбнувшись, помахала ей рукой. В этот момент из гостиной вышел муж и в очередной раз спросил: «Дорогая, ну когда мы наконец с ней серьезно поговорим?» Вздохнув, Екатерина Матвеевна повернулась к отцу семейства и ответила: «Не знаю, наверное, я пока к этому не готова. Да и зачем ворошить прошлое, если нам и так хорошо?»
Тут в дверь позвонили, и разговор пришлось прервать. Екатерина Матвеевна направилась открывать дверь, на пороге стояла дочь. «А я весь день жду от тебя вестей, - с обидой сказала мама, - ты обещала же позвонить, да, видно, совсем забыла про мать….»
Марина сняла верхнюю одежду и грузно присела на стул. «Ну что ты, мамочка, конечно я помню про тебя. У меня сегодня был просто сумасшедший день. Постоянная беготня, заполнение бумажек, в которые никто даже не заглядывает, много пожилых людей и каждый со своим «комплектом фокусов». Поэтому мне было не до звонков и вообще, я себе несколько иначе представляла эту работу. Но реальность оказалась далека от ожиданий».
Сегодня у дочки был первый день в должности социального работника. В её обязанности входило посещение одиноких пенсионеров. И, ясное дело, пожилые люди в полной мере продемонстрировали Марине всё преимущества работы в социальной службе. Буквально с порога она устало поплелась в душ. После Марина зашла на кухню и обратилась к матери: «Мам, ты представляешь, я всю дорогу домой просто мечтала о еде, а сейчас смотрю на борщ и мне совсем не хочется его съесть. Может, я заболела?»
Екатерина Матвеевна обняла дочку и тихо сказала: «Да нет, милая, это просто усталость, так иногда бывает». Присев на стул, мама продолжила: «Я вот помню, когда работала на заводе во вторую смену, то всё время удивлялась, как после двенадцати часов смены мне совсем не хотелось спать? Вроде собираешься домой и думаешь, что как только приложишь голову к подушке, так сразу заснёшь. Так нет же, пока шла по улице, дремота бесследно исчезала. А дома...заботы, дела. Зато потом, после ужина, спала без задних ног, представляешь?», - задумчиво улыбнулась Екатерина Матвеевна. Дочь одобрительно, но как-то натянуто улыбнулась в ответ и продолжила возиться с чем-то на кухне.
Марине было всего двадцать три года, но чувствовала она себя намного старше. Ей казалось, что юность как-то прошла мимо неё, не оставив после себя много воспоминаний. В то же время, Марина была молода и энергична. Миловидные черты лица и распахнутый взгляд делали её внешне непосредственной и располагающей к себе. А вот рассуждения ещеё совсем молодой девушки были весьма разумными и, можно сказать, сформированными. Ей уже были не интересны сплетни и интриги молодых подруг, ведь Марину больше вовлекала забота о семье, близких и собственном будущем. Под венец она не спешила. Да и отношения с ухажером, Борисом, больше напоминали встречи «пионеров» под луной. Но Марина не стремилась форсировать события, позволяя всему идти своим чередом.
За ужином девушка рассказала отцу и матери, как сегодня она навестила одну интересную бабулю: «Вот не поверишь, но Клавдия Петровна - очень общительный человек. С ней можно разговаривать на любые темы! Мало кто из старшего поколения расположен к общению с молодежью. Обычно они всегда ноют, жалуются на власть, пенсию и очереди в поликлинике. Создается даже впечатление, что им нравится бубнить и искать виноватых. А вот Клавдия Петровна - совсем другая! Но ещё больше мне нравится, когда она рассказывает о своих прошлых заслугах. В какой-то момент мне даже показалось, что передо мной сидит истинный герой своего времени».
Екатерина Матвеевна заметно оживилась и спросила: «А почему ты к ней ходила? У неё что, никого из родственников нет?» Дочка грустно опустила голову и сказала: «Вроде бы, есть дальняя родня, но, по сути, бабушка живёт в полном одиночестве. Но это полбеды. Клавдия Петровна ещё и инвалид. У неё больные ноги и, причем, уже много лет. Вот и ходят к старушке работники социальной службы. Ну а в этот раз её доверили мне. И, знаешь, я даже рада этому. Никогда бы не подумала, что столь одинокий и больной пожилой человек может быть настолько искренним, доброжелательным и жизнелюбивым.
Тут Екатерина Матвеевна поняла, что Марина искренне прониклась к этой бабушке и с неподдельным любопытством спросила: «А ты, кроме помощи и про свою жизнь её рассказываешь?»
Дочь явно не поняла, к чему был этот вопрос: «Странная ты, мама…. Конечно же, мы общаемся, дружественно делимся впечатлениями, своими историями из жизни. Неужели ты думаешь, что я всё время молча смотрю на старушку и одобрительно киваю головой?» Тут в разговор вмешался отец: «Всё, хватит о работе болтать, ужин стынет. Уже, по-моему, всем стало понятно, что несмотря на напряженность, Марине нравится то, чем она сейчас занимается. И я думаю, что этого вполне достаточно».
Мама с обидой посмотрела на мужа, но перечить не стала. Но когда дочка ушла в свою комнату, она сразу обратилась с вопросами: «И что ты думаешь по этому поводу? Наша дочь ухаживает за совершенно чужими ей престарелыми людьми. Ты понимаешь, что она гробит свою молодость за мизерную зарплату? А когда ей личными делами заниматься? Вот посмотри хотя бы на Бориса, её парня, он скоро потеряет к Марине интерес! У неё же совсем не будет оставаться времени на него. Так можно и на всю жизнь в девках остаться». Муж провел рукой по подбородку, как будто приглаживая несуществующую бороду: «Так-то оно так, но ты не учитываешь главного: Марина ещё очень молода, и времени у неё - вагон! Хочет возиться с пожилыми? Ну и пусть. Во всяком случае, вреда это точно не принесёт.
Спустя несколько дней этот разговор забылся, и мать больше не одолевала дочку расспросами, а мужа возмущениями. Сама Марина, кажется, искренне полюбила свою работу и уже не чувствовала прежней усталости. Ей нравилось ухаживать за пожилыми людьми, ведь многие из них оказывались неплохими собеседниками. Ну а Борис в какой-то момент и вовсе отошел на второй план. Девушка стала встречаться с ним всё реже, и он, не выдержав такого, как ему показалось, пренебрежительного к себе отношения, предложил расстаться. Марина немного переживала по этому поводу и какое-то время даже корила себя за то, что наплевала на личную жизнь в угоду работе. Но ничего не могла с собой поделать, всё больше осознавая, что её действительно затягивает служба в социальной сфере.
В этот день Марине планово нужно было принести продукты Клавдии Петровне. И бабушка с нетерпением уже ждала её в прихожей.
-Кое-как добралась до двери, уж очень соскучилась по твоей компании, Мариночка, - приветливо улыбнувшись, сказала Клавдия Петровна, - мне даже еда не так нужна, сколько внимание и общение. Скучно ведь одной! Ну, рассказывай, что у тебя нового произошло?
-Ой, Клавдия Петровна, из интересного - ничего, всё по-прежнему. Родители мои, вроде, к новой работе отнеслись положительно, но явно настороженно, особенно мама. Весь вечер задавала странные вопросы, но оно и понятно, она ведь переживает за меня, - будто оправдывая мать ответила Марина.
-А кем работает твоя мама? - спросила Клавдия Петровна.
-Начальником цеха на заводе, - с гордостью ответила девушка, - её там все уважают, а величают Екатериной Матвеевной и всегда на “Вы”, никак иначе. А папу моего зовут Геннадий Васильевич, он механик на том же предприятии. Бабуля заметила, что Марина очень гордится своими родителями. Облокотившись на руку девушки, пенсионерка дошла до кровати и тут же пожаловалась: «Вот видишь, Мариночка, совсем мои ноги не держат. Как получила травму, так больше не могу нормально передвигаться».
Девушка присела рядом и тут же спросила: «Мы же с вами уже давно общаемся, а вы мне никогда про свою семью не рассказывали. Ведь, наверняка, у вас есть какие-то родственники, которые благосклонно к вам относится?»
Клавдия Петровна опустила голову и грустно произнесла: «Единственный человек, который искренне любил меня, это моя дочь. Но она ушла из жизни много лет назад. Как раз в тот год и случилась неприятность с моими ногами, и после этого почти все родственники от меня отвернулись. Они и раньше-то особо не стремились к общению, а теперь и вовсе забыли о моем существовании». Марине было грустно слушать эту историю, тем более, что она четко понимала: в старости каждый может столкнуться с подобным безразличием.
Клавдия Петровна достала из кармана платочек и вытерла влажные глаза. «Марина, будь добра, принеси мне коробочку с лекарствами. Ты знаешь, где она лежит. Что-то я расклеилась немного, надо бы таблетки принять, успокоиться». Девушка подошла к стеклянному серванту и взяла с полки ту самую коробку. С виду это была резная шкатулка, но бабушка её по-своему называла.
Клавдия Петровна быстро открыла коробочку и достала нужные таблетки. Минут через пятнадцать бабушке стало легче, и она с благодарностью обратилась к Марине, нарушив образовавшуюся тишину: «Спасибо тебе за всё. За то, что помогаешь и не забываешь старушку. Ты иди, Мариночка, я дальше сама как-нибудь управлюсь. А если послезавтра не сможешь прийти, то ради меня не откладывай своих планов, ведь жизнь так коротка.... Знаешь, в твои годы я дружила с одним парнем. И любовь, вроде, была, но наши пути довольно быстро разошлись, и я даже не поняла, в какой момент мы стали чужими. А потом я встретила Ивана и вышла за него замуж. От него и дочка родилась. Но супруг почти сразу после свадьбы заболел и через год оставил меня вдовой. Так и жила одна, воспитывала дочку, стараясь дать ей всё самое лучшее. А потом и её не стало…В общем, не жизнь, а одна сплошная чёрная полоса. ».
Тут Клавдия Петровна глубоко вздохнула и грустно опустила глаза. Но вскоре вновь улыбнулась и уверенно сказала: «Ладно, ступай, а то я так весь день могу болтать бестолку. А ты иди и займись чем-то полезным для себя, а я за тебя порадуюсь». Девушка попрощалась и послушно вышла из квартиры по своим делам. Но осадок на душе ещё долго её не покидал. У Марины появилось такое чувство, будто эта бабушка ей не чужая, а до боли знакомая, родная. Вернувшись домой, она быстро поужинала и ушла к себе в комнату. Екатерина Матвеевна явно хотела её о чем-то спросить, но дочка, отмахнувшись, сказала: «Мам, давай не сейчас, все разговоры завтра, я очень устала за сегодня».
Девушка явно была морально истощена. Ей долго не давали покоя мысли о Клавдии Петровне и её истории. Ворочаясь с одного бока на другой, Марина снова и снова возвращалась к разговору с пенсионеркой, и невольно задавалась вопросом, ответа на который она найти не могла. Как же так? - спрашивала себя девушка, - неужели старушка не заслужила, чтобы о ней позаботились в старости?
И тут Марина вспомнила, что всё время хотела спросить у Клавдии Петровны про внуков. Ведь если была дочка, то, значит, у неё могли быть дети. На следующий день, когда все поручения были выполнены, девушка опять отправилась к уже полюбившейся бабушке. Нащупав в кармане запасной ключ от двери бабушки, она четко решила, что на этот раз она обязательно задаст давно волновавший её вопрос.
Клавдия Петровна лежала на диване. «Проходи, милая. Я, правда, тебя не ждала, но это хорошо, что ты пришла. Твоим визитам я всегда рада. Кто знает, вдруг душу отдам богу, а рядом никого не окажется». Марина присела на край дивана и уже хотела задать вопрос, как бабуля её опередила: «Что-то мне нехорошо, достань, пожалуйста, из коробочки лекарство».
Клавдия Петровна продиктовала название таблеток, девушка спешно открыла резную шкатулку и пока искала нужное лекарство, наткнулась на весьма любопытную фотографию. От сильной дрожи в руках Марина едва не выронила шкатулку, а сердце заколотило так, что она не могла проронить ни слова. На снимке была запечатлена неизвестная женщина, которая держала на руках маленькую девочку. И самое интересное, что в этом ребенке девушка узнала себя. Да и само фото была ей знакомо, ведь дома она много раз видела аналогичный снимок. Но только на домашней фотографии часть кадра почему-то была вырезана. Там осталась видна лишь Марина и часть руки держащей её женщины. Когда дочка спросила маму, зачем обрезали снимок, Екатерина Матвеевна ответила, что эта фотография ей показалась неудачной, вот и решила якобы убрать свою кислую физиономию из кадра, чтобы не портить фото.
Тогда Марина ничего не заподозрила, но теперь в руках она держала необрезанное фото, на котором было отчетливо видно, что женщина, держащая девочку, - это совсем не её мама. Ещё больше девушка удивилась, когда, прочла слова на обороте снимка: «Я и моя дочка», а ниже дата. У Марины мгновенно сбилось дыхание и защипало в глазах от проступивших слёз, но она кое-как смогла прийти в себя.
«Ой, простите меня, Клавдия Петровна, я никак не могла найти ваши таблетки», - сказала девушка и, отдав старушке лекарство, быстро спрятала снимок в карман. Ей очень захотелось выяснить у родителей, что всё это означает и фотография могла Марине в этом помочь.
Но тут пожилая женищна её остановила: «Постой, Мариночка, побудь со мной ещё немного. Я ведь толком тебе и не рассказывала о своей дочери, а так хочется поделиться. Мы с ней почти два года не виделись. Она жила отдельно с мужчиной, а потом они чего-то разошлись. Может, взгляды поменялись, тут я ничего не могу сказать. Плохо, что она так рано ушла из жизни, до сих пор сердце по ней плачет». Марина не стала дослушивать рассказ «Клавдия Петровна... мне нужно идти, родители дома ждут. Я потом к вам загляну, хорошо? Поправляйтесь!».
Выйдя на улицу, девушка глубоко выдохнула. В голове было много мыслей и вопросов, ответов на которые у неё пока не было. Откуда у Клавдии Петровны её фото? Почему мать и отец столько времени обманывали!? На обороте снимка ведь четко написано: «Я и моя дочка». И это означает, что на руках Марину держит её родная мать. Других вариантов просто быть не может. Но тогда кем ей приходятся нынешние родители? Марина всю дорогу домой задавала себе этот вопрос снова и снова. Но уже перед самой квартирой она немного успокоилась. Открыв дверь ключом, Марина без всякого приветствия отправилась в свою комнату, уткнулась в подушку и тут же тихонько заплакала. Екатерина Матвеевна заметила странное поведение дочери, но лишь посмотрела ей вслед и неодобрительно покачала головой.
Перед глазами у девушки маячил образ женщины с фотографии. Марина не могла поверить, что дочка этой бабули - её родная мать. Но не это её больше всего угнетало: Марине было жалко себя. Ведь выходит, что её воспитали совершенно чужие люди, в то время как настоящая мама устраивала свою личную жизнь.
Спустя полчаса в комнату заглянул отец: «Дочка, мы ужинать собрались, давай, присоединяйся». С большим трудом, но, всё же, Марина заставила себя выйти из комнаты. В голове по-прежнему крутились неоднозначные мысли: она то злилась на всех, то вновь жалела себя. Увидев на кухне маму, Марина однозначно заявила, решив её опередить: «Насчет работы даже и не спрашивай. У меня сегодня был такой день, что врагу не пожелаешь». Екатерина Матвеевна поставила на стол чашку, которую держала в руках и ответила: «Я и не собиралась тебя допрашивать, доченька, мы с отцом - наоборот, хотели кое-что тебе рассказать. Ведь, правда, Гена?».
Муж одобрительно кивнул: «Всё верно, я думаю, что для этого пришло время. Ну, в самом-то деле, не уносить же в могилу все свои секреты?!». Марина удивленно посмотрела на родителей и слегка надменно произнесла: «Вот не поверите, а мне тоже нужно вам кое-что поведать. Только сначала вы начнёте, ну а я потом. Вдруг ваша информация окажется более любопытной».
Мама присела за стол, следом за ней расположились муж и дочка. Вытерев лицо платочком, мать начала говорить: «Мы вообще не хотели ставить тебя в известность. По крайней мере, я так решила. Но твой отец меня переубедил, и пришло время рассказать всю правду». Екатерина Матвеевна на минуту прервалась, тяжело вздохнула и продолжила: «Понимаешь, так получилось….в общем, мы тебя удочерили. А твои родные мать и отец - совершенно другие люди...».
Родители думали, что Марина сейчас разразится упреками, но она тихонько ответила: «Я уже это знаю, сегодня у той самой бабушки, Клавдии Петровны, мне довелось найти очень интересную фотографию». Дочка достала из кармана снимок и положила его на стол. Екатерина Матвеевна взглянула на фото и даже вздрогнула: «Ну, раз ты всё знаешь, тогда это к лучшему». Однако дочка не остановилась: «Мне вот только непонятно, зачем было всё скрывать? Если мать меня бросила в приюте, а вы удочерили, то в этом нет ничего зазорного! Для вас, по крайней мере», - возмущённо сказала девушка и прервалась.
Переведя дух, Марина продолжила: «И не надо говорить, что она сделала это от безысходности, нехватки денег, жилья, времени. И бабуля тоже молодец, промолчала всё-таки. А ведь знала, что её дочка родила девочку и что этот ребенок - я. Ну не могла она не понять! А сделала вид, будто ничего не помнит». Тут родители заметили в глазах дочери ненависть и обиду к родной матери. Екатерина Матвеевна взяла её за руку и произнесла: «Всё не так, как ты думаешь. Твоя мама, Валентина, действительно отдала тебя нам, но сделала она это потому, что тяжело заболела и не хотела, чтобы дочка потом всю жизнь за ней ухаживала, не видя ни детства, ни юности».
У Марины на глазах навернулись слёзы , а Екатерина Матвеевна продолжила: «Ты знаешь, Валя, твоя настоящая мама, была моей лучшей подругой. Сразу после родов мужчина, с которым она жила, ушёл. Думаю, что он и есть твой биологический отец. Так вот, у Вали обнаружили тяжёлую и неизлечимую болезнь. Спустя время, она и приняла столь сложное для себя решение. Мы обо всем договорились, собрали документы, а Валентина от тебя формально отказалась и подписала согласие на удочерение. Вижу, что у тебя вопрос насчет бабули? Ей она не доверяла. И всё потому, что она долгое время не пускала дочку на порог, обвиняя в незапланированной беременности, которая однозначно должна испортить ей жизнь. Ну а потом, на предприятии, где работала мать Валентины, случилась трагедия, в результате которой она и пострадала. Естественно, что при таких обстоятельствах ребёнка ей никто бы не отдал».
Наконец, Марина узнала истинную правду. Посмотрев на родителей, она произнесла: «Спасибо вам, что воспитали меня и не бросили. А я уже и злобу затаила на свою мать. А что же случилось с фотографией?» Екатерина Матвеевна принесла из спальни снимок и обратилась к дочери: «Вот, смотри, это - Валя. Незадолго до своей смерти она попросила вырезать её изображение, потому что не хотела оставлять о себе хоть какие-то следы. Ты прости её, Мариночка, она ведь желала тебе только добра.
Кстати, не пытайся у бабули узнать подробности. После того случая с Валей она совсем изменилась. В общем, с памятью стало туго, поэтому совсем не удивительно, что старушка не рассказала тебе про этот снимок».
Уже на следующий день родители отвезли дочку на могилу настоящей матери. Что касается Клавдии Петровны, то она была виновата лишь в том, что поссорилась с дочкой. А эта фотография стала единственным напоминанием о прошлом, которое у неё осталось. Марина не стала откладывать всё в долгий ящик и сообщила пенсионерке приятную новость. В ответ та вздохнула и с облегчением сказала: «Ну, вот, теперь и на тот свет не страшно. Ты знаешь, Марина, я ведь была в курсе, что дочка родила, но как сложилась судьба этого ребенка, мне было неизвестно. Но теперь я вижу, что тебя воспитали добрые и порядочные люди. Дай бог им здоровья и благополучия!»
Через месяц Клавдии Петровны не стало. Её похоронили рядом с дочкой, как она и просила. Спустя девять дней вся семья Марины собралась за одним столом, чтобы помянуть бабушку. И тут Екатерина Матвеевна повернулась к дочке и произнесла: «Ну вот, Клавдия Петровна, наверное, сейчас рядом с дочкой. Может, наконец-то её душа успокоилась. Думаю, ей тяжело было жить с мыслью о том, что родной человек где-то рядом, а она ничего о нём не знает. Теперь всё встало на свои места и уже оттуда, они вместе буду наблюдать за тобой».
За столом сложилась немного грустная, но, всё же, спокойная и по-семейному добрая атмосфера. Ещё немного посидев, все разошлись по своим комнатам, а Марина этой ночью так и не смогла заснуть. С тех пор девушка часто ходила на могилку бабушки и матери и искренне верила, что они видят и оберегают её.