скатерть-самобранка лежала за занавеской. Явился чертом из табакерки и уже
ставил на стол горки блинов, поливал их маслом, раскладывал на голых
досках (скатерть сдернул мизинцем и швырнул в угол) ножи и вилки.
На минуту исчез и поставил на стол четыре холодные бутылки.
- За это - люблю, - сказал Бабкин. - А волосы все равно выдеру. Ты это
по-омни.
Алесь дал половому рубль - лишь поскорей бы исчез. Его мутило, он
боялся, что может вырвать просто в угол.
- Тут насчет этого запросто, - сказал Бабкин. - Блюй, голубчик, уберут.
Потому и сидим, что запросто. Женщин нет, хочешь - матерись, хочешь -
кричи. И не надо нам, троглодитам, ничего, кроме чтоб нас не трогали. Ни
неба, ни света, ни воздуха, ни счастья.
- Не понимаю, как вы можете здесь пить, - сказал Алесь.