ногой. Та, словно ватная, осунулась на бок.
- Видал, - передразнил Лавр. - У пса понятия больше, чем у тебя,
батька.
Ракутович не обратил внимания на дерзость. Он смотрел на животное, в
мгновение ока убитого ядом. Потом перевел взгляд на иезуитов:
- Что же вы, святые отцы, медленного яда не взяли? Чтоб через неделю
убил. Не нашлось? Кабы знали - приготовили бы?
Ресницы-стрелы Лавра сердито дрожали. Он, нахохлившись, смотрел на
монахов. А иезуит улыбнулся и по-прежнему спокойно ответил:
- Да, сорвалось. Не удалось избавить этот несчастный край от лишней
смуты. Но тебя ничто не убережет, Роман. При желании и в яйцо можно
положить отраву.
И улыбка у него была умной, язвительно хитрой и в чем-то даже