- Ты ее не увидишь, господин. Их, наверное, уже заточили в темницу в
Могилеве.
Он встал и повернулся к женщине спиной. Она не видела его лица, но я-то
видел. У него были глаза оленя, зовущего любовь, которую погубил стрелок.
А он, не зная этого, все зовет ее, и в глазах недоумение, обида и
неутоленная нежность.
- Что же ты, господин?
- Нет, - сказал он. - Я с тобой не могу быть. Со мной ни одна не была с
той поры.
Голос его немного окреп.
- Но первое, о чем ты просила, я не помешаю тебе выполнить. Бери хоть
Лавра. Если ребенок родится в срок, никто не осмелится думать, что его
отец не Алехно. Не знаю только, зачем я делаю это. За твою правду? Или