— Леля, Ося, — сказал папа, — что у вас там с руками?
— Ой, папа, — закричал Оська, — иди к нам, мы в «ляпки-тяпки» играем с комиссаром! Знаешь, как он здорово играет! Лучше даже, чем у нас Витька Пономаренко в классе.
— А он у вас малый хитрец, — похвалил Оську несколько смущенный комиссар, — с ним надо ухо востро… Только жулит, не по правилам бьет, на лету подсекает.
— Нет, я не жулю, ни капельки не жулю! — кричал Оська. — Вы сами хитрый!
— Что за дикость! — возмутился папа. — Вы только посмотрите, какие у вас кисти рук. Это негигиенично… Товарищ комиссар, вы меня извините, но мои дети привыкли к более культурным развлечениям. Ну что это за времяпрепровождение — хлопать друг друга по рукам!
— Закаляются, — попробовал выручить нас Чубарьков.
— Знаешь, как это полезно! — поддержал я. — Тут надо расчет иметь и глаз точный…
— Чепуха! — сердился папа. — Подумаешь, искусство! Что тут мудреного! Бей, и все.
Комиссар хитро посмотрел на папу:
— Это как сказать, товарищ доктор. Это только глядеть просто. А тут соображать требуется. Вот вы попробуйте.
— Нет уж, увольте, — заявил папа.
— А вы попробуйте, — настаивал комиссар.
— Попробуй, папа! — присоединился и я.
— Боится, боится! — закричал Оська. — Папа трусит!
Папа пожал плечами:
— Бояться тут нечего, решительно нечего… Хитрости тут тоже большой нет. Но уж если вам так хочется, пожалуйста.
— Точка, — проговорил комиссар и деловито положил свою тяжелую длань на стол. — Ваш кон. Ваш почин, товарищ доктор.
Папа высоко поднял свою белую, как всегда тщательно отмытую докторскую ладонь. Он еще раз презрительно пожал плечами — и шлеп по пустому пространству стола, где только что была рука комиссара, исчезнувшая в миг удара.
Мы были в восторге.
— Ну как, товарищ доктор? — спросил комиссар. — Хитрости никакой?
— Одну минуточку, — сказал уязвленный папа. — Это не считается. Одну минуточку. Разрешите… Так, так. Кажется, я начинаю соображать. Ага, значит, вы кладете таким образом, а я, следовательно, бью отсюда. Превосходно. Нуте-с, прошу вас..