* Насколько они отличались от нас? Чтобы один вид сменился другим различия не обязательно должны быть так уж велики!
* Современная наука признаёт: было время, когда на нашей планете параллельно существовало несколько видов разумных гоминид.
* Неандертальцы (Homo Neanderthalensis или палеоантропы) – одна из самых жизнестойких ветвей человечества. Они выживали в суровых условиях на протяжении трёхсот тысяч лет или больше. Пока не произошло нечто – к чему они оказались не готовы.
Сменяя друг друга, лекторы выступали на французском, немецком, английском, испанском. Джессика настроила переводчик своих наушников на русский и включила видеозапись. Её ум внимал каждому слову. Однако, она быстро утонула в море археологических, терминов, анализов и костей. Взгляд её побежал по лицам участников конференции, задерживаясь почему - то на высоких мужчинах.
Нет, она же не помнит его лица. Только голос и какой-то мимолётный интерес к совершенно чужому человеку. Вчера, там в пещере их разговор длился не более двух минут. И что? Ему до неё нет никакого дела. Как и ей не должно быть никакого дела до посторонних мужчин, начиная с родного отца.
Отец не оставил ей ничего кроме имени и экзотической внешности мулатки. Мать, со слов бабушки, была подающей надежды студенткой театрального ВУЗа, гитаристкой, певуньей и просто красавицей, пока в её жизнь не вторглась любовь в лице темнокожего аспиранта из ЮАР.
Совпадение или карма? Но сегодня Джессика узнала, что именно там в Южной Африке – как раз на родине её биологического папаши находится, по мнению учёных, та самая загадочная «Колыбель человечества». В одной из тамошних пещер обнаружились самые древние останки пралюдей, блуждавших по саванне два миллиона лет назад.
Любовь, вспыхнувшая между матерью и отцом, как пожар продлилась ровно год и закончилась рождением шоколадной малышки. Бабушка рассказывала: будто отец плакал, когда впервые взял её на руки. Но, повзрослев, Джессика позволила себе усомниться в искренности родительских слёз. Ну поплакал, а через пару месяцев уехал, как ни в чём не бывало. Бабушка всё оправдывала какими-то бюрократическими сложностями. Но девочке до этого не было никакого дела. Была у неё своя правда: прямая и горькая– отец оставил её один на один с этим весьма недружественным миром.
Он дал ей имя – Джессика. Необычное имя для девочки из холодного Подмосковья, но ещё более необычной была её смуглая кожа и мелкие кудряшки волос, чёрных, как кусок угля-антрацита.
То, что она «не такая, как все», Джессика поняла годика в три. Все куклы в магазинах были белокожи! Все принцессы в её любимых книжках – блондинки. Тайком от бабушки она тёрла свои руки, коленки и живот, надеясь вернуть им нормальный бледно-розовый оттенок. Всё напрасно – кожа оставалась тёмной и очень скоро жизнь показала, что её дурные предчувствия не лишены оснований.
Мать между тем попыталась устроить судьбу - познакомилась с приличным мужчиной и, даже, собиралась замуж, но, когда в назначенный для знакомства с семьёй день её избранник перешагнул порог их маленькой квартирки, лицо его перекосило от гнева.
- Как ты посмела! Я никогда не свяжусь с женщиной, которая спала с негром! - кричал он, презрительно глядя в сторону Джессики, и в конце концов ушёл, громко хлопнув дверью.
Мать не заплакала. Она молча отвернулась к окну и долго стояла так, наблюдая, как кружатся и падают на мокро-чёрный асфальт крупные белые снежинки. На всю жизнь Джессике запомнился тот вечер - как сидела она в углу, сжавшись в комок, боясь шевельнуться, а из другого, дальнего угла тёмной комнаты наблюдало за ними что-то злое и страшное.
Утром мать ушла и не вернулась. Нет, поначалу она ещё возвращалась, изредка, чужая и пьяная. Но Джессика знала, что с этого дня она потеряла и мать навсегда. Ещё оставалась бабуля. Маленькая, отважная бабуля в поношенном байковом халате. Это она проводила Джессику в первый класс, где темнокожая девочка почувствовала себя редким животным, сбежавшим из зоопарка.
Потом была скорая помощь, запах лекарств, полная женщина в форме полицейского, жёлтый забор детского приюта №8. И то, что останется с ней навсегда: злые глаза, унижение, отчаяние и тот случай…
- А ну, обезьяна, обратно – на пальму! – кричат ей в ухо, зажимая в угол. Она отчаянно царапается, вознамерившись дорого продать свою незавидную жизнь, размазывает слёзы, кричит, рвёт чьи-то волосы.
- Ах ты б…, - искры из глаз, и сознание проваливается в темноту.
Нет, никогда в жизни она не подпустит к себе никакого мужчину.
***
Пока вождь раздумывал, двое охотников вновь повздорили из-за женщины. Один из юнцов – тот, кого называли Гвен, рычал, размазывая по скулам кровь. Кулак старшего брата разбил ему нос и губу.
- Гвен сожрёт твою печень! - кричал молодой охотник в припадке ярости, - Женщины принадлежат клану, а не тебе одному!
- Заткнись, - отозвался обидчик, нагло тиская рыжую красотку.
Только тут Оди осенило.
- Эй, Гвен, - окликнул он юнца.
Молодой неохотно повернулся. На поддержку вождя рассчитывать не приходилось. Старшим и сильным всегда доставались лучшие куски и лучшие женщины. Зато рука у вождя была тяжёлой. Но похоже Оди не собирался налаживать дисциплину при помощи оплеух.
- Гвен хочет женщину? - вполне мирно осведомился вождь.
Гвен кивнул. Он прожил на этой земле четырнадцать зим. Наравне со взрослыми он загонял бизонов. Гордился тем, что его лягнула дикая лошадь. Это произошло на глазах у всех охотников племени, поэтому он мог считать себя Мужчиной. Конечно, на телах старших охотников было множество шрамов и рубцов. То были знаки храбрости и успеха, привлекающие женщин, внушающие трепет и уважение всем окружающим. И Гвен не переставал мечтать о том, чтобы и его грудь украсили следы от зубов и когтей, тогда и женщины будут более благосклонны к нему. Но пока во время охоты ему не доверяли наносить первый, самый опасный и самый почётный удар. Обычно это делал сам вождь или Дау, который только что отнял у него Мар - единственную из трёх уцелевших женщин, поощрявшую его ухаживания. С приближением весны Гвен не мог уже думать ни о чём, кроме женщин. Ведь он ни разу так и не познал ни одной из них.
- Пусть Гвен добудет себе женщину, - спокойно предложил Оди, - Пусть пойдёт он через горы, туда, где рождается Солнце. Там найдёт он стойбище темнокожих пришельцев с Луны и возьмёт себе одну, две, три женщины.
Гвен недоверчиво уставился на вождя. Он не привык сомневаться в словах старших. Слов вообще говорилось не много. Словами подкрепляли эмоции, либо передавали нечто важное, то чего нельзя потрогать руками и потому речь ценилась много больше дел и даже больше, кремня, шкур и мяса. Только огонь был важнее слов.
Однако, предложенное вождём представлялось ему за гранью разумного. Пойти за горы? Да это же всё равно, что добровольно броситься в лапы пещерного льва. Лес у подножья гор кишит неизвестными Духами, и там живут дикие люди Леса, не знающие слов и огня. И всем известно, что Солнце рождается в стране мёртвых – оттуда никто ещё не возвращался.
А пришельцы с Луны – так они же и не люди вовсе! И разве женщины могут быть темнокожи? Такую женщину Гвен не мог себе представить, как не старался.
Вождь смотрел на юнца вполне серьёзно. Теперь-то он понимал всю мудрость Огой. Старуха не зря прожила на этом свете тридцать пять зим. В трудные времена охотникам жизненно необходимо полагаться друг на друга, больше, чем на самого себя. Если женщин не хватает, неизбежны конфликты, а уж это грозит распадом племени. Что может быть хуже? Волки в трудные времена изгоняют подранков. Но изгнание из стаи не всегда оборачивается злом. По крайней мере, он – Оди не желает зла Гвену. Пусть юнец найдёт новую стаю, и не тоскует о прежней. А быть может, случится чудо и Гвен ещё вернётся. И даже не один! Хотя в добрый исход верилось всё-таки мало.
В этот момент между Гвеном и Оди встрял Хаук, который только что спокойно расщеплял кусок кремня на пластины и, казалось, был полностью поглощён этим занятием, требующим точности и внимания.
- Хаук пойдёт с Гвеном! – заявил он, вставая рядом с другом.
(Продолжение следует) - здесь!
Иллюстрация - работа из серии "В её глазах" художника и писателя Исаака Штефенса.
Начало истории - тут!
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!