Сегодня мой сын не пошел в школу – большинство школ нашего округа закрыты. А закрыли их потому, что позавчера в старшей школе города Оксфорд округа Окланд, штат Мичиган, произошла трагедия. 15-летний мальчик пришел в школу с полуавтоматическим пистолетом, убил четверых, ранил семь человек, один из которы учитель - они в больнице. Прямо после дня Благодарения и в преддверии рождественских праздников, в светлое и радостное время для большинства американских семей. Время, наполненное надеждами и ожиданием мира, света и любви.
Это не первый случай в моей жизни, когда массовое убийство происходит поблизости. Я долгое время жила в Москве и хорошо помню Норд-Ост и теракты в метро, я много раз бывала в этих местах после трагедий. Там невозможно просто пройти мимо, обязательно накатывает волна чувств , сколько бы времени ни прошло.
Но впервые так близко ко мне и моей семье это ужасное действие совершил ребенок.
Местные соцети – и англо, и русскоязычные – переполнены эмоциями. У кого-то все произошло буквально на заднем дворе – школа расположена в жилом районе, - у кого-то ребенок стал свидетелем стрельбы и гибели одноклассников и сам чудом уцелел, кто-то молится за жертв и их семьи, кто-то - за себя и за свои, кто-то проклинает стрелка и его родителей, кто-то требует запретить владение огнестрельным оружием… Но абсолютно всех пугает тот факт, что такое может случиться в любой момент, с кем угодно и где угодно. Никто не застрахован.
Я вчера посмотрела выступление матери одного из «колумбайнеров» - двух подростков, которые в 1999 году устроили настоящую бойню в своей школе (Columbine High School в Колорадо), после чего покончили с собой. Скажу честно, это выступление произвело на меня самое тягостное впечатление – не только потому, что я видела не героя кино, а настоящего человека, прожившего почти двадцать лет (видео 2016 года) в постоянных страданиях и все эти годы каждый день задающего себе вопросы, ответы на которые уже ничего не могут исправить. Но и потому, что получила еще одно подтверждение того, что иллюзия контроля над собственными жизнями и жизнями близких – это всего лишь иллюзия. Можно целовать своих любимых перед сном, смотреть вместе с ними кино и смеяться над шутками, сидеть с ними за праздничным столом, радуясь любви и теплу – и при этом совершенно, абсолютно не представлять, какая тьма в это время заполняет их души.
Все мы под богом ходим. Только вместо бога тут должно быть какое-то другое слово.
В соцсетях пишут: мир поломался! Что с ним случилось? Как так вышло, что ребенок взял в руки оружие и пошел убивать?
Но мир не поломался. Он всегда был таким. Человечество тысячелетиями живет в жестоком, опасном и страшном мире, где каждую секунду происходят бесчеловечные вещи, приносящие страдания тысячам людей, и то, что мы нашли в этом мире более-менее безопасный угол (или нам кажется, что нашли), ничего не меняет.
Мир не поломался, это мы пытаемся сейчас его поломать. Поломать существующий веками порядок вещей, где власть у сильного, а у слабого можно отобрать все, включая жизнь, где дети – собственность семьи и заготовка для будущего человека, где взрослые вкладывают оружие в руки детей и можно убить живое существо просто ради развлечения, где ценность человеческой жизни ниже государственных интересов и природных ресурсов, где боль и ярость постоянно ищут выход и находят его в новом витке насилия, а само насилие маскируется под любовь… Где ответ на насилие – еще большее насилие.
Мы сейчас пытаемся поломать это привычное и обычное, и кое-что даже получается, но впереди еще очень, очень много работы. И не факт, что все получится хоть когда-нибудь.
Я из тех людей, которые против свободного доступа к огнестрельному оружию. Конечно, существует много способов убийства, но воткнуть нож в живого человека, чьи глаза ты видишь прямо перед собой, психологически должно быть гораздо сложнее, чем нажать на курок. И я думаю, что сделать это гораздо проще, если ты не просто несчастен и отчаялся, но еще и знаешь, что твой отец несколько дней назад купил полуавтоматический пистолет, которым так удобно и легко пользоваться.
Но я также из тех людей, кто уверен, что главная причина не в доступности оружия. Оружие – это всего лишь инструмент.
Мы хотим жить в идеальном мире и игнорируем все, что не вмещается в ту рамку, которую мы для него определили, оформили и повесили на видное место.
Очень трудно мириться с тем, что мир не идеален. Еще труднее признать, что не идеален твой собственный мир. Трудно признать, что у тебя могут быть проблемы, с которыми ты сам не справляешься. Я не алкоголик, я просто люблю вкус вина. Я не агрессивен, просто меня раздражает, когда люди поступают как идиоты. Я не перфекционист, я просто хочу, чтобы все было сделано хорошо. Я не болен, я просто устал. У меня нет депрессии и мне не нужны лекарства, я точно знаю, потому что депрессия это просто оправдание для лентяев. Я не пойду к врачу, консультанту, психологу, психиатру, потому что никаких проблем нет, все пройдет само, а если не пройдет, то значит, меня окружают идиоты, недостойные быть рядом.
Еще тяжелее признать, что что-то не так с твоим ребенком.
Я состою в разных родительских группах в разных социальных сетях, и я с печальной регулярностью наблюдаю, как там обсуждаются проблемы с детьми, о которых надо не писать в фейсбук, а надо записываться на прием к неврологу. И некоторые комментаторы именно это и рекомендуют. Но абсолютное большинство пишет: не переживайте, все само пройдет, врачи любят нагнетать, мой племянник тоже не говорил до пяти лет, а потом как прорвало – не заткнуть. И я вижу, что материнская интуиция подсказывает правильные реакции – беспокойство, необходимость убедиться в его обоснованности или выдохнуть с облегчением, что тревога была ложной, желание посоветоваться с коллективным разумом, сверить ориентиры.
Но мы хотим жить в идеальном мире, где ребенок похож сначала на рекламу детского питания, потом – на рекламу семейного курорта, потом – на рекламу университета. На рекламе не видно никаких проблем, а только красота, успех, здоровье, ясный взгляд и розовые щечки. И если проблем не видно взглядом, не вооруженным знаниями и профессиональным опытом, так велик соблазн отмахнуться от беспокойства, свербящего где-то глубоко внутри, придушить в себе этот противный голос, мешающий спокойно спать. Ведь если все на месте, и щечки, и кудряшки, и оценки хорошие, и вообще все хорошо – то что же может пойти не так.
Но реальность такова, что в любой момент все может пойти не так.
Большинство из нас, я думаю, смутно помнит свое раннее тинейджерство. Какие-то эпизоды, кусочки новых оглушительных эмоций, вспышек, взлетов и падений, невидимых миру. Память милостиво упаковала эти воспоминания в тусклые коробки, уложила в дальние уголки памяти и присыпала пылью. Просто был такой период, когда колбасило, давай быстрее о нем забудем, он давно позади. Природа обрекла нас на него, она же и нашла способ избавить нас от лишних воспоминаний – как забывается родовая боль через неделю после родов. Воспоминания о ней остаются, но сама боль уже не кажется такой мучительной, ведь иначе никто не решится пройти через это еще раз. Так же и с тинейджерством – мы должны пройти через него, но помнить все детали не обязаны. Спасибо тебе, мать –природа, ты бываешь доброй.
Каждый человек проживает этот период. Но некоторым в нем конкретно не везет.
Люди травят друг друга, и особенно жестоко это делают дети. Буллинг не имеет границ, социальных и географических, это может происходить везде, в любой стране мира, в любом социальном слое, в любом школьном классе. Нежное ласковое дитя, всем сердцем любящее свою младшую сестренку и собаку, может затравить насмерть одноклассника, буквально подвести в к последней черте.
Знания о человеческой психологии – очень молодые и не очень полные, мягко говоря. Но нам повезло, у нас и наших детей уже есть хоть какие-то. У нас есть специалисты, а у них есть знания, инструменты, навыки, и все это помогает, все это как-то работает. С ними однозначно лучше, чем без них. Главная задача – доставить помощь по назначению, туда, где в ней нуждаются. И это самая большая проблема сейчас. Потому что она – с двух сторон. С одной стороны нет повсеместной и доступной профессиональной поддержки, с другой стороны нет в первую очередь осознания необходимости этой поддержки и желания ее искать.
Я помню, что когда я родила свою дочь (24 года назад), в нашем городе не было ортопеда. К ортопеду моя дочь попала в семь лет, когда проходила комиссию перед школой. Те проблемы, которые у нее к тому времени сформировались, дают о себе знать до сих пор – несмотря на то, что мы ими занимались и прикладывали все усилия, чтобы их скорректировать. Я думаю, они так или иначе с ней навсегда.
Что происходит, если у ребенка психологические или психиатрические проблемы? А если они не диагностированы и о них вообще никто не знает? В тех же интернет-сообществах я читала истории, когда мама узнавала, например, о наследственной шизофрении у своего ребенка, когда он уже был подростком. Родители ее мужа скрывали его диагноз от нее или даже от него самого – скрывали сколько могли.
Мы, родители, должны защищать своих детей. Иногда мы должны защищать их от них самих. А иногда нужно защищать от них других людей.
Я никого ни чему не призываю. В мире, где большинству все еще приходится выживать, в прямом физическом смысле выживать, нельзя требовать от людей постоянного внимания к каждому колебанию настроения окружающих. Но все же я думаю, что мы можем - а точнее, мы, наверное, все-таки должны разрешить себе видеть очевидное. Ну просто в своих же собственных интересах. И возможно, тогда сможем починить этот мир. Но всем нам нужно очень этого захотеть, это первое. И быть очень честными с самими собой – это главное.
Пока я писала этот текст, школы округа закрыли до конца недели – в сети рапространяются угрозы о возможном повторении расправы. Кто-то либо использует ситуацию, чтобы запугать людей еще больше, либо пытается привлечь к себе внимание. В любом случае это сигнал бедствия.
Кому-то очень нужно, чтобы его увидели.