Старков пришел в себя, когда рев и грохот уже смолкли, сомбреро
убрались – растворились в воздухе, и остался только истошный,
пронзительный, вонзающийся в барабанные перепонки крик.
Прекратившийся, лишь когда Старков осознал, что кричит он сам.
– Сейчас н-начнется, – прапорщик Платонов кинул взгляд на часы. –
Уходим н-на рывок с первым залпом, – запинаясь, продолжил он. – Готовы?
Подключить п-приборы.
Степка Чикин скривился. Явно трусивший армейский ему не нравился.
А прибор ночного видения, в отличие от Платонова и остальных, был не
нужен. В темноте Степка видел прекрасно, как и свойственно черному
археологу, диггеру, исходившему и использавшему сотни километров в
чреве города, в его путаных черных кишках.