Была, сэр. Я был в ней на кладбище той ночью, и она, должно быть, свалилась у меня с головы, когда они… когда мы покидали кладбище, сэр. Вот я и хотел спросить, не находили ли вы ее, когда возвращались туда, чтобы… чтобы все прибрать.
Я не видел ничего, кроме шляпы старины Эразмуса, которую ты сжег. А откуда у тебя шапка, Уилл Генри?
— Она уже была, когда я переехал, сэр. Она была моя.
— Куда переехал?
— Сюда, сэр. Когда я переехал к вам жить. Эта шапка — подарок отца.
— Понятно. Это была его шапка?
— Нет, сэр, моя.
— А… Я-то подумал, она хранит для тебя сентиментальные воспоминания, поэтому представляет такую ценность.
— Так и есть, сэр.
— Почему? Что особенного может быть в шапке, Уилл Генри?
— Ее дал мне отец, — повторил я.
— Твой отец. Уилл Генри, могу я дать тебе совет?
— Да, сэр. Разумеется, сэр.
— Не вкладывай столько души в материальные ценности.
— Хорошо, сэр.
— Разумеется, совет не нов. И все же более ценен, чем твоя шапка, Уилл Генри. Я ответил на твой вопрос?
— Да, сэр. Полагаю, я потерял ее навсегда.
— Ничего нельзя потерять. Кроме, пожалуй, свидетельств того, что мой отец заказывал привезти ему Антропофагов. Почему ты все еще здесь?
— Сэр?
— Или иди на рынок, или давай помогай мне, Уилл Генри. Пошевеливайся! Не понимаю, как ты втянул меня в этот философский диспут! Я отвлекся.
— Я просто хотел спросить, не находили ли вы мою шапку, сэр.