потому что он все валит в одну кучу. Будто Аль-Каида – это не что иное, как территориально ограниченная партизанская борьба террористических движений сопротивления или движений за независимость (как в Северной Ирландии, Палестине, Чечне и т. д.). Между тем Аль-Каида – это и нечто отличное от террористических бандитских и племенных войн продажных военачальников, разыгрывающихся на руинах неудачной деколонизации, и нечто иное, чем преступление правительств тех государств, которые ведут войну против собственного народа, используя этнические чистки и геноцид, или тех, которые, как режим талибов, поддерживают террор, охватывающий весь мир. Правительство США предприняло в иракской войне не только противозаконную, но и бесперспективную попытку заменить асимметрию между хорошо вооруженным и технологически высокооснащенным государством и неуловимой террористической сетью, использующей ножи и взрывчатку, на асимметричную войну между государствами. Войны между государствами асимметричны, если победа агрессора, который нацелен не просто на военное поражение, а на разрушение режима [противника], a priori предопределена очевидным соотношением сил. Вспомните о занявшем несколько месяцев выдвижении войск к границам Ирака. Не нужно быть экспертом по терроризму, чтобы понять – такими действиями нельзя разрушить инфраструктуру сети, поразить логистику (службы тыла и снабжения), Аль-Каиды и ее филиалов, иссушить среду, которая подпитывает такую группу.
Юристы, в соответствии с классическим международным правом, стоят на той позиции, что jus ad bellum [34]влечет за собой jus in bello [35]как ему самому присущее ограничение. Уже детализированные предписания Гаагской конвенции о порядке ведения сухопутной войны направлены на ограничение использования военной силы против гражданского населения, против пленных солдат, против окружающей среды и инфраструктуры побежденных стран. Правила ведения войны должны предполагать возможность заключения приемлемого для всех сторон мира. Но чудовищное несоответствие сил – и технологических, и военных – между Соединенными Штатами и их нынешними противниками в Афганистане или в Ираке делают почти невозможным придерживаться jus in bello. Правомерно ли обвинение и преследование США ввиду того, что в Ираке совершалось явно подсудное, но у нас в Америке умышленно игнорируемое военное преступление?
Американское министерство обороны было как раз в этом отношении очень гордо применением оружия точного наведения, которое могло снизить потери среди мирного населения. Когда я в вечернем выпуске «Нью-Йорк Тайме» от 10 апреля 2003 года прочитал сообщение о погибших в иракской войне и узнал правила, по которым Рамсфильд берет в расчет «casualties» [36]среди гражданского населения, то понял, что эта так называемая точность не дает никакого утешения: «Air war commanders were required to obtain the approval of Defense Secretary Donald L. Rumsfeld if any planned airstrike was thought likely to result in deaths of more than 30 civilians. More than 50 such strikes were proposed and all of them were approved» [37]. Я не знаю, что мог бы сказать об этом Международный уголовный суд в Гааге. Но, принимая во внимание то обстоятельство, что США этот суд не признают, а Совет Безопасности не компетентен принимать решения в отношении его членов, обладающих правом вето, этот вопрос следует поставить иначе.