Здесь нужно сказать, что уже с середины XVIII века

умеренности их не токмо полезно для Гистории, но и нравоучительно для современников наших, чем далее, тем глубже в ядовитой тине роскоши утопающих ко вреду общаго домостроительства и к гибели частного здравия. Пример начальства — пример подведомым, и, следовательно, начав отонаго можно заключить о последнем»[781].
Здесь нужно сказать, что уже с середины XVIII века, в том числе в результате «настойчивой вестернизации»[782],значительно менялся образ жизни, в первую очередь высших слоев общества, увеличились неразумные расходы и, соответственно, достаточно ясно выявилась потребность дворянства в деньгах[783].Как писал в мемуарной книге М. А. Дмитриев, вспоминая жизнь своего деда в екатерининскую эпоху, в то время «помещики позволяли себе барство, какого после не было и в помине»[784].Своеобразной реакцией на это стали публичные советы отказаться от чрезмерной роскоши, соблюдать бережливость и жить в соответствии с собственными возможностями.Позиции Туманского в этом вопросе были созвучны взглядам других российских интеллектуалов того времени. Еще В. Н. Татищев, размышляя о денежных доходах дворян, писал: «Конец желаниям нашим ненасытным в свете главной пункт — деньги: не тот богат, кто их имеет много и еще желает, и не тот убог, кто их имеет мало, мало же скорбит о том и не желает, а богат, славен и честен тот, кто может по пропорции своего состояния без долгу век жить и честь свою тем хранить и быть судьбой довольным, роскоши презирать, скупость в доме не пускать»[785].Такой же мотив неоднократно звучал и у Туманского.
Как известно, переехав в 1785 году в Петербург[786],наш герой уже вскоре стал лидером просветительского кружка, чью деятельность по масштабности сопоставляют с влиянием на тогдашнюю образованную публику Д. Фонвизина, А. Радищева, И. Крылова, Н. Новикова[787].Мощные литературные силы того времени — И. Дмитриев, Г. Державин, Е. Костров, Я. Княжнин, А. Грибовский, П. Богданович, В. Капнист, Н. Яновский — объединились вокруг основанного Туманским журнала «Зеркало света» (1786–1787), который одним из известных исследователей литературы того времени, Г. П. Макогоненко, был назван «боевым органом русского просвещения»[788].Однако, оценивая по достоинству «широкие энциклопедические интересы малороссийского просветителя»[789] и гражданскую позицию этого журнала, историки обращали внимание исключительно на его литературный, политический, философский и библиографический отделы, забывая о рубрике «Хозяйство». А ведь наличие ее в журнале, ориентированном на морально-этическую проблематику, само по себе весьма симптоматично и вполне естественно, поскольку такая важная сфера, как хозяйство, не должна была оставаться в стороне от просветительских идейных влияний. К тому же в контексте учения физиократов экономика, и в первую очередь земледелие, приобретала всеобщее значение, а следовательно, и общественное звучание. Не случайно ВЭО сначала задумывалось как «Патриотическое общество для поощрения в России земледельчества и экономии»[790].
Вообще, журналы Туманского будто иллюстрируют наблюдения М. В. Довнар-Запольского над особенностями оживленной литературной жизни конца XVIII — начала XIX века:
Даже общие журналы, предназначенные для широкой публики, проникнуты запахом навоза, сахарного сиропа и пота овечьей шерсти; эти статьи мирно уживались с романическим направлением беллетристики и Шеллинговой философией. На балах, по словам современников, во время кадрили или в вихре вальса самыя нежныя женские уста лепетали наставления о приготовлении сала или солонины[791].
А литераторы в это время погружались в хозяйственные дела. Отвечая Туманскому на предложение поместить в «Зеркале света» «какое-нибудь из [своих] сочинений», В. В. Капнист писал:
Скажите, как вам на мысль взошло искать любимца муз посреди Обуховки (имение Капниста. — Т. Л.)?Плугаторы, жнецы, косари, молотники — вот музы наши. Я знаю, что кладется в копну по шестьдесят снопов, и вовсе позабыл, в какую сколько строфу повелено вмещать стихов[792].
В письме к Г. Р. Державину Василий Васильевич так представлял свою жизнь:
Вот мои упражнения душевные. Руками упражняюсь то в очищении и украшении сада моего, какого прекраснее и редкие цари имеют, в обозрении хозяйства, в построении нового домика, словом, во всех сельских приятных и, можно сказать, покойных трудах. …Прямо вам сказать, живем счастливо[793].
Представляется несколько неожиданным, что в «Зеркале света» Туманский не поместил ни одной своей заметки с указанием авторства. Но очень вероятно, что в отделе «Хозяйство» целый ряд статей принадлежит именно ему. Такого мнения придерживается и Ю. С. Шемшученко, замечая, что издатель «был автором многих статей и сам определял идеологию журнала»[794]. (Это также вполне соответствовало тогдашней издательской практике, о чем свидетельствует и пример А. Т. Болотова, который, готовя «Экономический магазин» «почти один — если не считать малолетнего сына Павла, переписывавшего статьи, — в течение десяти лет непрерывно давал материал для журнала»[795].)
Такое предположение подтверждается точно атрибуированными работами Туманского. В частности, в пользу его авторства неподписанной статьи «Новый способ к посеву, прибору и приуготовлению льна»[796] говорит опубликованное им позже в «Трудах ВЭО» сообщение «О серпанке»[797].Причем в обеих статьях, стилистически и содержательно созвучных, отмечались не только частные и сословные экономические выгоды разведения этой культуры, но и общегосударственный интерес, который страдал от увеличения импорта подобных же товаров: «Известно, что при порядочно устроенном сельском хозяйстве разведение льна приносит двойную пользу, во-первых, употребляется в домашнем обиходе и заменяет немалое издержание на покупку иностраннаго холста, а во-вторых, продажею онаго доставляет немалый помещикам и крестьянам доход…»[798]
Еще одним возможным аргументом в пользу авторства Туманского является наличие украинизмов, например: лен надо «разос[т]лать на мураве тонкими шарами (т. е. слоями. — Примеч. ред.)».
Кстати, что немаловажно, названные статьи также подтверждают добротное знакомство Федора Осиповича с хозяйственными делами. Иначе он вряд ли смог бы так подробно описать назначение серпанков (настоящая этнографическая зарисовка), которыми славился в Малороссии, Польше и Крыму Козелец, описать процесс изготовления этой ткани, динамику цен и, главное, показать вред от упадка данного промысла вследствие необоснованного, с точки зрения автора, увлечения заграничным тарлатаном[799].Причем беспокоила Туманского не только потеря доходов «упражняющимися» в производстве серпанков — потеря из‐за спада спроса и, как следствие, увеличение цены на них в связи с дефицитом, но и лишняя трата денег покупателями, что неполезно для общества в целом. Демонстрируя аршин серпанка на заседании ВЭО и призывая пропагандировать отечественный товар, Федор Осипович задал вопрос:
Не стоит ли сие нашего общаго внимания, чтобы возбудить охоту работающих к упражнению ткания серпанок с большею прилежностию и в большем количестве, а торгующих воззвать к развозу оных в столичные и другие города? Вошедший у прекрасного пола во употребление и толикими похвалами превозносимыйтарлатан (курсив автора цитаты. — Т. Л.)какие заслуживает перед серпанком преимущества?
И сам же отвечал:
Ежели же первой по доброте и цене равняется с последним, то серпанка должна иметь великое преимущество потому, что оная есть произведение отечественное и дело рук собратия нашея[800].
Он предлагал более широко использовать серпанки — на пологи для кроватей, для оконных занавесок, даже на платья, красить, вышивать различными узорами, как и тарлатан, «и наряжаться по воле» — и одновременно удивлялся нелепому увлечению модной заграничной тканью:
Жена моя делала все сие, и многие обманулись в названии, хвалили доброту, удивлялись дешевизне; но, вдруг узнав наименование, поворачивали сие в ошибку и отдавали тарлатану преимущество. Таково следствие привязанности к чужому![801]
Хозяйственную осведомленность и практичность Туманский продемонстрировал и в «известии» для ВЭО «О сохранении воды и льда в погребах», где, представив собственные чертежи ледника, довольно подробно описал технологию его сооружения, правила заготовки и укладки льда, гарантировавшие нормальную работу такого «холодильника»в течение целого года. Маленькая оговорка в начале и в конце статьи — и понятно, что хозяйственным делам уделялось много внимания, а также вновь — широта мышления, выход за пределы «экономии частной» на общегосударственную орбиту:
В холодных странах вода, налитая в бутылки с 25 декабря по 10 генваря, набратая в ясный и морозный день, сохраняется в погребу круглый год, так же чиста и здорова, какбы того дня была налита. К сему примечанию имел я случай и делал несколько лет опыты; не может ли сие примечание послужить в пользу российских кораблеплавателей, чтобы они для кораблей воду заготовляли в сие время? Причину изъяснить сему нетрудно, что в то время вода чище протчаго времени, без пыли и насекомых[802].
Как видим, все, что его интересовало, Туманский рассматривал в двух измерениях — частном (возможность применения в собственном хозяйстве) и общественном.
Познакомившись с образцами торфа, предоставленными ему владельцем имения Ивахино в Смоленском наместничестве, англичанином Маддоксом, наш герой поставил ему ряд технологических вопросов: где найдено, как добывается, как сушится, где и как хранится, где и как используется? Он сравнил полезные качества торфа и дров, провел оценку отдельных этапов производства и стоимости конечного продукта, рассмотрел возможности доставки торфа в столицы, способы утилизации и использования даже золы из-под него, представив результаты и образцы на рассмотрение ВЭО для детального ознакомления и дальнейшей популяризации этого вида топлива, более широкое применение которого должно было способствовать сохранению лесов. Все это было изложено в заметке «О торфе»[803],напечатанной в «Трудах ВЭО» за 1793 год.
В разделе «Хозяйство» в «Зеркале света» Туманскому, скорее всего, принадлежат и небольшая заметка «О худых землях»[804] и трактат «О торговле»[805].Несомненно, что сам издатель писал и рецензии, и предисловия к работам других авторов, представляя таким образом свои позиции. В частности, рецензируя книгу известного ученого-агронома, профессора земледелия, члена ВЭО и английского Батского сельскохозяйственного общества — И. М. Комова[806],Федор Осипович высказался вполне в духе тогдашних представлений об экономических приоритетах и значении отдельных отраслей для общественного блага: «У всех народов земледелие есть и важнейшая, и полезнейшая часть упражнений: оно есть главный источник, из коего течет богатство, и основание всего благоденствия»[807].И это не просто риторическая фраза, призванная усилить значение произведения, написанного известным ученым и теперь предлагаемого читателям, а глубокое убеждение Туманского, которое будет им неоднократно озвучиваться.
Для выяснения не столько его экономических взглядов в целом, сколько отношения к крестьянскому вопросу значительный интерес представляет опубликованное Туманским в «Зеркале света» «Правило, по которому должен поступать главной Управитель»[808].С источниковедческой точки зрения