Очень, очень давно у нас был не то, чтобы роман – так, дружба с поцелуями. Под Modern Talking. Ю май харт, ю май соул. Мне было чуть за двадцать, ей семнадцать. Я звал ее Кейт, для прикола. А она потом и стала Кейт, в своём тёплом штате.
В начале 90-х она уехала в Америку, где вышла замуж. Да, прилетала в Москву нередко, но почему-то мы не встречались. Я знал, что у нее четверо детей и что живет в Калифорнии. Больше ничего, по сути, не знал.
Она была очень красивой девчонкой, с вечной усмешкой и порывистыми жестами. Наверно, я казался ей очень взрослым и умным. А мне просто нравилось, что меня слушает красивая девочка, о чем-то советуется.
И теперь нам предстояло встретиться.
Честно говоря, волновался. Ну двадцать семь лет. Это до фига. Какой она стала? Узнаю ли я ее вообще? Ее нет в соцсетях, я не мог видеть, какая она сейчас. Бывает, что не узнаю людей всего после десяти лет не-общения. Это вообще риск – встречаться с женщиной, которую знал девчонкой с порывистыми жестами. Может, и не стоит. Чтобы обоим не разочаровываться. Остаться в памяти друг друга юными, худыми, смешными.
Она распахнула дверь: «Лёшка?»
«Кейт?».
«Да ты почти весь седой!» – засмеялась она.
А я не знал даже, что ответить. То есть я что-то пробормотал, мы обнялись, пошли на кухню, она спрашивала, как дела, не голодный ли, всякую чепуху.
Ладно, думаю, на кухне светло, рассмотрю ее получше. В прихожей темновато.
Сели, начали болтать, перебивая друг друга. Ну за столько лет накопилось тем.
И теперь я хорошо рассмотрел мою давнюю подружку Кейт. Да, в прихожей я не зря растерялся.
Фигня в том, что она не изменилась. Вообще. Нет, пластическая хирургия тут ни при чем. И мейкапа никакого на ней не было.
Она просто не изменилась. Мать четырех детей, женщина пятидесяти лет. Она выглядит как та девчонка. С которой мы целовались много лет назад. Та же усмешка. Те же порывистые жесты. Ю май харт, ю май соул.
Это было очень странное ощущение. Магия, колдовство. Машина, блин, времени. Будто я опять там, в конце 80-х. Передо мной та девчонка. Только мне не двадцать, совсем не двадцать. У нее вся жизнь впереди, а у меня уже нет.
Она показывала фотки взрослых детей: «Вот моя старшая, а вот сын…». Я смотрел, но я не мог поверить. Как это? Тебе ведь семнадцать, какие взрослые дети?
…По дороге обратно, к метро, я лишь усмехался и тихо бормотал, слово чокнутый дедушка: «Нет, ну как это, а?»
Ю май харт, ю май соул.
Алексей БЕЛЯКОВ