Дверь помпезно распахнулась, и на пороге квартиры возник молодой человек – румяный, радостный, торжествующий. Он раскинул руки, насколько это позволяли стены тесной прихожей, и закричал радостно:
- Надя! Надя, иди сюда скорее!
- Чего орешь-то, на улице три часа ночи, - заспанная Надя – пепельная блондинка в сорочке, больше похожей на топик - выглянула из спальни и уставилась на своего бойфренда.
Парень, не снимая грязной обуви, прошлепал к ней по линолеуму и сжал в крепких объятиях. Девушка принюхалась. Впрочем, это было и не нужно – неприятный запах алкоголя долетел до нее еще до того, как парень подошел. Фыркая, девушка оторвала от себя похмельного любовника и, заглянув в глаза, спросила:
- Ну и? Чего нализался-то? Никогда же не пил…
- Надя, я в космос лечу, - сказал, улыбаясь, парень. - На Марс, Надя!!
- Федя, какой космос? – закатила глаза девушка. – Что ты за ерунду несешь, ты хоть сам себя слышишь?
- Нет, это ты меня послушай! – улыбнувшись во все 32 белых крупных зуба сказал Федя. – Я лечу на Марс! На МАРС, Надя! Буду устанавливать там базу, Надя, чтобы другие ученые прилетели и помогли мне его исследовать!
Он взял девушку за плечи и, смотря ей в глаза, спросил:
- Ты рада за меня?
И тут же пожалел, что спросил. Надя была не рада.
- Раз так, то на Марсе себе девушку и найди! – заявила она и грозно утопала в спальню – видимо собирать вещи.
***
На полу в рубке управления лежала куча матрасов, подушек и одеял. Из под этой своеобразной мягкой горы высовывалась мужская рука. Вокруг, будто усевшиеся на солнцепеке бабочки, россыпью валялись фантики. В круглый иллюминатор, занимавший всю стену над приборными панелями, заглядывала красная планета. Отсюда, издалека, она казалась размером не больше теннисного мячика и по цвету напоминала янтарную бусину.
В приборной панели что-то щелкнуло, и оглушительно закричала тяжелая рок-музыка. Рука дернулась. Отодвинув часть подушек высунулась всклокоченная квадратная голова, украшенная недельной щетиной. Федя широко зевнул, клацнул зубами и, улыбаясь, встал. Отключил надрывающийся рок, потянулся до хруста костей и застучал пальцами по кнопкам.
Сообщений – нет, важных дел – нет уже довольно давно, и в ближайшее время не предвидится, скука – сколько угодно, на всех хватит! Потому Федя, почесав поясницу, включил уже неизвестно какой по счету сериал и, устроившись на горе из подушек, прихватив с собой пачку конфет. Своих любимых. Марсианки. Освободив сладкий кругляш от цветного фантика и бросив его прямо на пол, Федя заслонил конфетой Марс, а потом, полюбовавшись, съел.
Ну а что, должен же он как-то развлекаться в этом бесконечно длинном и одиноком путешествии к своей мечте?
***
«А на Марсе действительно классно», - подумалось ему, когда он впервые, в скафандре, ступил на красный песок.
Дул стремительный, сбивающий с ног ветер, поднимая тучи мелкой пыли. Щурясь – глупые глаза все никак не хотели понять, что за стеклом шлема им песок не страшен – он пошел потихоньку вперед. Погулять по Марсу он мечтал с детства. Эта идея не отпустила его и в юности, вылившись сначала в страстное увлечение космической фантастикой, а потом в поступлением в аэрокосмический институт.
И вот он, и вот Марс, и вот его ноги идут по телу красной планеты, и на лице белозубая улыбка. И он не скучает по зеленой планете, которую с Марса даже не видно. Он не скучает и по «траве у дома», и по бросившей его Наде, и по маминому борщу, и по оставленному другу псу. И не скучает по голубям, мороженному, запаху дождя и аромату свежего снега.
Потому что теперь у него есть Марс. Потому что теперь здесь – его дом. Его сердце давно уже жило здесь, а теперь к нему присоединилось и все остальное.
Он поднял глаза и вдалеке увидел кратер. Сквозь песчаную бурю ему померещился на его краю какой-то силуэт.
«Когда-нибудь я разобью здесь сад, - подумал он. – И возьму в жены прекрасную марсианку».
***
Федя устроил себе праздник. Он достал предпоследний пакет с любимыми конфетами – неизменной «Марсианкой» - в сотый раз пересмотрел любимый фильм. На экране Мэтт Деймон как раз сажал в грунт картошку, когда в круглом иллюминаторе пристыковавшейся к красной планете базы замаячил какой-то странный силуэт. Поставив на паузу фильм, Федя подошел к «окну».
За двойным бронированным стеклом, прямо на краю кратера стояла девушка с зонтиком. Космонавт потер глаза, ущипнул себя, но видение не исчезло. Девушка стояла, и зонт ее крутился как колесо велосипеда. Она не смотрела в его сторону. Спокойный ветер трепал медные кудри до пояса, развевал алую как клубника ткань платья. Не отдавая себе отчета, Федя принялся стучать по стеклу и стенам, пытаясь привлечь ее внимание. Но прекрасная Марсианка не соизволила его заметить. Она смотрела куда-то в небо. А потом она вдруг развернулась и ушла.
Как ошпаренный Федя кинулся натягивать скафандр и долго еще потом шарил вокруг базы не смотря на то, что солнце давно село. Однако все, что он нашел – это лакированную красную туфлю тридцать-маленького размера.
***
Пришло сообщение из штаба на земле, от которого Федя загрустил. Корабль, который должен был привезти к космонавту еще пятерых ученых и запас всего необходимого – воздуха, провизии, воды – не успели закончить в срок. Федору было велено – в категорической форме – собирать манатки, герметизировать базу и дуть как можно скорее обратно на землю.
Матеря штаб последними словами, космонавт прикинул. Сообщение шло от земли до Марса столько-то дней, плюс-минус два дня. Значит еще два дня он мог наслаждаться Марсом. Каких-то два дня на поиски прекрасной рыжей золушки, которая снилась ему теперь каждую ночь.
Он написал письмо. Написал, что вылетает немедленно. Написал, что скоро будет и не стоит волноваться. Увидел незамеченное ранее вложение – так и так, вернем тебя обратно сразу как только сможем. Приободрился. Обрадовался. Воспрял духом.
«Ты только дождись меня, марсианка моя, - подумал он. – Если, конечно, я тебя за эти два дня не найду».
***
На излете третьего дня Федя, сопя, огибал очередной кратер. Он исходил вдоль и поперек все вокруг базы, всюду виделись пока еще не тронутые ветром отпечатки его подошв с российским гербом. Казалось, что он метит Марс, ставит на нем отметку – вот, я здесь был, здесь были русские. Это казалось ему смешным. Ему вдруг вспомнилось, как подростком он рисовал с друзьями граффити. В своей подписи он неизменно изображал Ф в виде опоясанного кольцом юпитера.
Марсианки не было. Порой казалось, что мелькал вдалеке красный отблеск платья, но каждый раз оказывался он миражом.
«Ну ничего, вернусь – найду, - решил Федя. – Никуда она с Марса не денется. Все равно на эту же базу вернусь».
Он пошел обратно и уже издалека заметил что-то красное на песке у входа в базу. Подойдя, он обнаружил вторую туфлю инопланетной золушки.
«Ишь ты, кокетка, - подумалось ему. – Нет бы самой прийти, все туфли мне подкидывает».
Слева от «двери» лежало еще что-то. Федя подошел, поднял, покраснел. Платье. Красное. То самое. А из-за края базы уже выглядывала еще какая-то яркая тряпочка. Подойдя, парень наклонился и поднял женские трусики. Черные. Кружевные. Краем глаза впереди он приметил босые ноги.
Она стаяла прямо перед ним, закрыв свое тело зонтиком. Голая. Весело улыбающаяся. Открыла свои красные, как клубника, губы, что-то сказала, но он не расслышал. Федя, забыв о скафандре, потянулся к ней, но она, хихикнув, отступила. То ли по губам он прочел, то ли все же через шлем все же расслышал слова:
- Ну, и как я тебе?
Не зная, как иначе ответить, Федя показал дамочке поднятый большой палец. Та засмеялась, и хоть и не слышал он того смеха, да только понял – звонко смеется, весело. И глазищи свои черные так и строит. Вот повернулась к нему спиной, зонтик откинула. Федя рот открыл от восторга. Тонкая талия, красивые бедра, а ниже, от позвоночника, идет хвост.
«Хвост?»
Это-то и привело космонавта в чувства. Вдруг слетел с него весь морок. Дошло – и пальцы слишком длинные, и лицо какое-то вытянутое, и уши острые у его марсианки. И напугался он не на шутку. Попятился. Девушка глянула на него игриво, а потом вдруг развернулась и, качая бедрами, пошла прямо на него.
«Все, каюк тебе, казанова, - подумалось Феде. – Вот сейчас окажется, что эта марсианская красотка плотоядная».
Однако, ошарашив его окончательно, девушка забрала у него из рук платье, подобрала зонтик и, босиком, побежала, обгоняя ветер куда-то за базу. Оттаявший Федя ринулся за ней, да только ее и след простыл.
***
Космонавт впал в отчаяние окончательно. Вслед за первым письмом пришло второе – предостерегающее. Не лети, топлива не хватит. Ученые все посчитали – никак. Велено умереть смертью храбрых за родину на красной планете. Но Федю это не так уж и тронуло – он знал, что может такое случиться. Да и улетать не хотел. Больше его заботила все же марсианка.
Ему все интересно было, как же это она при такой низкой температуре по планете ходит. Чем дышит? Кислорода же нет! А ведь совсем как человек. Ну и что, что хвост как у крысы – длинный, кожей покрытый, без единой волосинки и с пикой на конце - белой, сердечком. Ну и что, что уши острые, пальцы длинные, лицо вытянутое. Но хороша же, чертовка!
И эта бестия, эта прекрасная марсианка, будто вышедшая из эротических фантазий писателя космоопер как назло принялась стучаться в окно и пальцем манить. И Федя не выдерживал порой. Влезал в скафандр, выходил, звал ее, руками на вход показывал, приглашая. Да только она, завидев его, тут же с хохотом убегала.
***
Шел последний день. Федя открыл последнюю пачку конфет. Истратился до половины последний кислородный баллон. Стояла на столе, поблескивая, последняя бутыль воды. А еда… что ж, из еды остались одни только конфетки в блестящих обертках. Развернул Федя одну из них и подумал. Вот конфеты. Красивый фантик, внутри них сладость а посередине орешек, или еще что. А вдруг с марсианкой так же. Вдруг она не только внешне красивая, но и внутренне? Вдруг она не просто так зовет его за собой в последнее время как-то ожесточенно, призывая выйти с базы.
С марсианкой все было так же, только настроение ее игривое сменилось каким-то грустным. Видно чувствовала, что не долго им осталось баловаться. Видно уловила то, что ее землянин больше за ней не бегает и не улыбается, когда она его в стекло скафандра чмокает.
«А ведь ей, наверное, скучно здесь одной, - подумалось Федору. – Она ведь столько лет одна и одна. А вот умру я сегодня, и опять она одна останется. Прилетят потом другие, будет с ними играться».
От этого ему стало грустно и обидно. Мечта покорить Марс рушилась на глазах. Он хотел покорить планету, а не мог укротить даже единственную рыжую марсианскую девчонку.
«Нет уж, - решительно встал он со своего места. – Не следует своим дохлым, разлагающимся телом захламлять родную базу. Жил всю жизнь мыслями на Марсе, так и похороню себя здесь же. Загажу красный грунт человеческими костями. Космонавт я, или не космонавт!»
***
Федя копал. Стены могилы то и дело осыпались, но он не отчаивался. Страшно не было. Он уже и крест себе соорудил из двух сваренных вместе трубок, что на базе нашел. Уже даже воткнул его в грунт поглубже, чтобы ветер не сшиб. Думал, сначала, как бы исхитриться, чтобы его закопало, а потом плюнул – ветер занесет. А может и марсианка поможет. С нее станется.
Марсинка сидела на последнем кислородном баллоне, от которого к скафандру шла трубка. Не было в ней уже ничего веселого.
«Все ведь понимает, - подумал он. – И грустит. Потому что я уйду, а она здесь одна опять останется. Одна со своим зонтиком».
И вот наконец могила была готова. Федя поманил к себе марсианку неуклюжим в скафандре пальцем. Та встала. Улыбнулась вдруг хитренько и подошла. Космонавт улыбнулся ей сквозь стеклышко в ответ. Оглянулся на базу – плотно ли закрыл герметичную дверь? Все ли отключил? Проверять было поздно. Воздух кончился, и Федя уже не мог нормально дышать. Физический труд подъел остатки спасительного кислорода. Космонавт набрал в легкие все, что осталось, задержал дыхание как перед рыком вод воду и принялся отстегивать шлем. Марсианка помогла ему, и вот он оказался во власти Марса.
Стало страшно холодно. Колючий, полный песка ветер прошелся своим шершавым языком по коже. Марсианка отбросила зонтик, поднялась на цыпочки и поцеловала Федю в губы. Он тоже потянулся к ней, ощущая, что задыхается. В глазах темнело, и вдруг…
…в горло хлынул спасительный воздух. И больше не холодно было, и больше не досаждал так ветер. Только вот было он уже не Федей, а чем-то совсем другим.
***
Ветер проникал в настежь открытую дверь базы. В герметичный отсек, из которого раньше откачивался воздух перед выходом на красную планету, надуло песка. Гремела музыка. Какой-то металл, какие-то немецкие фразы. Из-под груды подушек, матрасов и одеял торчала мужская волосатая нога и женская изящная рука с длинными острыми пальчиками. Вокруг всего этого летали последние конфетные фантики – игрушки в руках местного ветра.
На приборной панели мигал значок - белый конверт, обведенный синим - то и дело нервно попискивая.
- Да ответь ты им уже, - донесся сонный, ленивый женский голос из мягкой кучи. – Скажи, что с тобой все в порядке. Вот они запаникуют!
- К чертовой матери этот штаб, - ответил голос мужской, и мужская рука с длинными острыми пальцами высунулась, переплелась с женской. – Пускай делают что хотят. Свой Марс я уже покорил.
Автор: SaraSardis
Источник: https://litclubbs.ru/articles/5405-marsianka.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#марсианка #космос #юмор #штаб #фантастика #девочка
