Происшедшее так измотало Кирилла, что ночь он продрых без задних
ног. И без снов. Что удивительно — сны он видел почти всегда. Иногда ему
«помнилось», что он и родился, видя сон про свое рождение, хотя по науке
так быть вроде бы не могло. Но «помнилось»…
А вот Спиря, к примеру, снов вообще не видел. Когда он после отбоя
укладывался в койку, его будто выключали. «А может, ты — андроид?» —
шутила порой Ксанка. Одно время она даже пыталась звать его Андроидом,
но кличка почему-то не прижилась, хотя Кирилл несколько ночей подряд
вывешивал над Спириной койкой короткую безмолвную триконку:
Не человек я, братцы, а андроид.
Но пусть вас это без нужды не беспокоит.
Возможно, кличка не прижилась потому, что Спиря повел себя самым
правильным образом — не обращал внимания ни на триконку, ни на
шутников…
И вот сейчас, во вторую свою тюремную ночь, андроидом был Кирилл.
Видимо, нервная система переутомилась больше, чем мышцы. Впрочем,
физическая усталость скорее всего тоже была нервной реакцией. Как
говорит Спиря, нервы — они ведь не железные…
Завтрак снова принесли в камеру — из чего Кирилл сделал вывод, что
пока его официальный статус не изменился. Как был осужденным, так
осужденным и остался. Что-то у капеллана с проверкой не получилось…
Ладно, подождем, спешить некуда. Можно вздремнуть. Сначала до обеда,
потом до ужина. А потом и ночь — самое время спать…
Однако вздремнуть не удалось, поскольку после завтрака за Кириллом
пришли. Снова двое эсбэшников — не те, что были вчера, и намного более
вежливые. Ни силовые оковы, ни наручники применять не стали, из чего
Кирилл сделал далеко идущий вывод — статус вчерашнего осужденного
все-таки модифицируется.
Привели его в тот же кабинет. За ночь обстановка тут не изменилась
ни на йоту. И за столом сидел старый знакомый — Маркел Тихорьянов.
— Здравия желаю, господин майор! — поздоровался, переступив
порог, Кирилл.
— Здравствуйте, Кентаринов! — Майор кивнул своим шестеркам. —
Господа офицеры, оставьте нас!
Когда эсбэшники выкатились, он превратил табуретку в нормальный,
со спинкой, стул и кивнул Кириллу:
— Садитесь!
Кирилл сел.
— Сегодня все совсем не так, не правда ли? — сказал капеллан.
— Так точно, господин майор!
Над столом капеллана повисла триконка дисплея. Тихорьянов взглянул
на ее содержимое и удовлетворенно кивнул.
— Вам, наверное, не надо объяснять, Кентаринов, в какое время мы
живем… — Майор вышел из-за стола. — Сидите, сидите, — сказал он
дернувшемуся со стула Кириллу и прошелся по кабинету.
Кирилл молча следил за его маневрами.
— Периферию атакуют ксены, — продолжал майор. — Пока это
отдельные вылазки, но количество их растет. И у нас нет никаких
сомнений, что обстановка будет ухудшаться. В последнее время начались
атаки на язонитовый рудник Западного материка на Незабудке.
«Интересно, зачем он мне все это рассказывает?» — подумал Кирилл,
и ему стало не по себе.
Не должен был судья перед изменением приговора вести с
осужденным политико-просветительскую работу. Если только не
собирается, сославшись на ухудшение обстановки и необходимость
укрепления дисциплины, отказаться от изменения приговора… А что ему
стоит? Извините, Кентаринов, проверка ничего не выявила, так что ваша
информация оказалась бесполезной, а наш договор — несостоятельным…
— Я бы хотел, чтобы вы продолжили вашу работу, — сказал
Тихорьянов.
У Кирилла отвисла челюсть.
— Н-не п-понял, господин майор, — пробормотал он.
Капеллан остановился перед ним и заложил руки за спину. Постоял
так, перекатываясь с пяток на носки и задумчиво разглядывая осужденного.
Будто оценивал лежащий на прилавке товар…
— Вы сообщили, что во время вынужденного увольнения работали
хакером на странного типа по имени Лони Ланимер, — сказал он
наконец. — Мы хотим, чтобы вы продолжили эту работу. Я ведь не
случайно рассказал вам про военно-политическую обстановку. Имеются
все основания полагать, что в Солнечной системе действует агентура врага.
В частности, и на Марсе тоже. Вам предстоит проверить одну
подозрительную связку. Вы не станете спасителем Человечества, вы всего
лишь подтвердите или опровергнете подозрение относительно капрала
Гмыри и гражданских субъектов, известных вам под именами Лони
Ланимер и Дельфина Громаденкова.
Кирилл судорожно перевел дыхание и поерзал на стуле, будто боялся
свалиться. Сердце застучало, мысли понеслись вскачь.
Похоже, его намерены завербовать и снова отправить работать с Лони
Ланимером. Подбросить, так сказать, в качестве живца. И посмотреть, что
получится. Если, к примеру, Лони или Гмыря прикончат агента, что ж,
официальная версия будет почти правдива: осужденный Кентаринов погиб
геройской смертью, отбывая наказание в штрафной роте.
— Вы согласны приять мое предложение? — Капеллан по-прежнему
стоял перед Кириллом.
— А зачем идти таким сложным путем? — пожал плечами тот. — Не
проще ли арестовать капрала Гмырю и провести официальное
расследование?
— Не проще, молодой человек. У нас пока имеются одни лишь
подозрения. Капрал Гмыря мог оказать Институту вторичных моделей
какую-нибудь вполне безобидную услугу. Такое хотя и не поощряется, но
нарушением закона не является. — Майор вернулся за стол, достал из
ящика пепельницу, а из кармана пачку сигарет и закурил.
Кириллу он сигарету не предложил, но тот и не удивился: майоры не
угощают курсантов, тем более — осужденных. Майоры даже на поле боя
бойцов угощают крайне редко. Майор, говорят, вообще говенное звание. С
одной стороны, уже не младший командный состав, а с другой, до генерала
еще переть, переть и переть. Хорошо, если из пятидесяти майоров генерал-
майором станет хотя бы один…
— Я ведь почему решил предложить вам эту работу… — продолжал
Тихорьянов. — Проверка показала, что у нас в штате нет хакера,
способного совершить в виртуале то, что проделали вы. Всех наших
работников цербы съели бы еще на входе в сетевой ресурс Института
вторичных моделей. Кстати, работа будет оплачена. Служба безопасности
всегда поощряет тех, кто готов ей помочь.
«Ага, — подумал Кирилл. — Вот и пряник! Ну а каков окажется
кнут?»
В том, что без кнута не обойдется, он нисколько не сомневался.
— Предположим, господин майор, что ваше предложение меня не
заинтересовало. Предположим, я отказался…
Капеллан положил сигарету в пепельницу, водрузил локти на стол,
соединил перед лицом пальцы правой и левой рук и пошевелил ими.
— Будет очень жаль. Мне придется начать поиски человека,
способного решить проблему, возникшую перед службой безопасности
лагеря. А вам придется отбывать наказание в штрафроте. — Майор
усмехнулся. — По-моему, именно таков был приговор… Или я что-то
путаю«Ах ты, сука!» — подумал Кирилл.
Кулаки его сжались. И, по-видимому, отреагировали не только кулаки,
потому что Тихорьянов снова усмехнулся, вытащил из ящика стола
нейтрализатор и положил перед собой. Потом взял из пепельницы
дымящуюся сигарету и затянулся.
— Боец Галактического Корпуса должен быть терпелив и
хладнокровен, — сказал он почти равнодушно. — Мои люди стоят за
дверью. Одно слово, и… У вас нет вариантов.
«У меня нет вариантов, — мысленно повторил Кирилл. — И дело
вовсе не в шестерках за дверью. Вряд ли лагерный капеллан является
эсбэшной шишкой всемарсианского масштаба, чтобы принимать такие
решения. Он не терял ночью времени. У него все подготовлено и
согласовано с руководством…»
— У тебя нет выбора, мой мальчик! — Капеллан перешел на ты, и это
говорило о многом.
Глаза его были грустными и ласковыми.
Кирилл даже у метелок никогда не видел таких глаз. Разве лишь у
Мамы Наты в приюте…
В общем, перед Кириллом сейчас сидел отец-командир, тот самый, из
рекламных клипов о Галактическом Корпусе. В исполнении актера
Феррамонтова, с квадратной челюстью и добрым взглядом. У Тихорьянова,
правда, нет квадратной челюсти, но это не имеет значения. Такие по
собственной дурости подчиненных на смерть не пошлют, как, говорят,
бывает в жизни. Но если другого выхода не будет, а обстановка
потребует… Зубами потом станет скрипеть и умрет в конце концов от
инфаркта, потому что всю жизнь будет себя грызть. Вот только встречаются
ли такие отцы-командиры?
Наверняка нет, но вовсе не по этой причине в душе Кирилла родилось
спокойствие и уверенность.
Кулаки разжались, икры ног расслабились — капелланово «ты»
однозначно говорило о том, что иного выхода у Кирилла нет.
— Вернешься в гостиницу, в которой жил после увольнения, —
продолжал Тихорьянов. — Курсантам твоей роты будет объявлено, что ты
отбываешь двухнедельный арест за драку. Для граждан Гагарина ты по-
прежнему уволен из Корпуса в связи с ментальной травмой.
— А если Лони Ланимер побывал в эти дни в гостинице и знает, что я
вернулся в лагерь?
Капеллан смачно раздавил сигарету в пепельнице, сложил губы
куриной гузкой и пошевелил ими:
— Разве ты сообщал кому-нибудь из гостиничного персонала, что
возвращаешься в лагерь?
— Нет. Я просто ушел на некоторое время по делам.
Тихорьянов снова пошевелил губами, размышляя:
— Очень удачно!… Судя по имеющейся у меня информации, Ланимер
в «Сидонии» не появлялся. Но если ему каким-то образом и удалось узнать,
что ты ушел на некоторое время по делам… Если он придет к тебе
разбираться, куда ты ушел по делам…
— Так он же сам посоветовал мне смыться! — напомнил Кирилл.
Капеллан задумался на пару мгновений, потом покивал.
— Мне бы очень хотелось, чтобы Лони Ланимер снова вышел на
тебя, — спокойно сказал он. — Видишь ли, на Марсе не зарегистрирован
человек с таким именем. Ни через космопорт Офир, ни через Аврору он не
проходил. Иными словами, либо Ланимер прибыл на Марс официально под
другим именем, либо и вовсе неофициально.
— А такое возможно?
— В нашей жизни все возможно. — Тихорьянов помолчал, затягиваясь
сигаретой. — Если Ланимер появится у тебя в отеле, скажешь полуправду.
Будто тебя настиг приступ этой твоей ментальной болезни и все эти дни ты
провалялся на больничной койке. Гагаринская больница номер пять. Там во
всех нужных местах уже имеется информация о твоем пребывании. Вряд
ли у Ланимера есть еще хакер твоего уровня, который смог бы расколоть
эту липу. Ну а дальше будешь действовать по обстановке.
— А если он не поверит…
Взгляд капеллана стал жестким.
— Захочешь жить, сделаешь так, чтобы поверил.
Кириллу оставалось только согласно кивнуть. Похоже, самым
безопасным местом в его жизни была теперь расположенная неподалеку
камера, но путь в нее был уже закрыт. Во всех смыслах… Во всех смыслах
кругом громоздились сплошные ржавые пистоны! Обложили мальчонку со
всех сторон…
— А эта Дельфина… Она хоть на Марсе официально?
— Разумеется. Не имея официального статуса, на работу в такое
учреждение не попадешь.
— А чем, кстати, этот институт занимается? Что это за вторичные
модели?
Тихорьянов развел руками и решительно положил их на стол. Перед
Кириллом теперь сидел командир, но вовсе не из отцов.
— Я мог бы соврать, сказав вам, что ИВМ работает не на
Галактический Корпус, а ведет, к примеру, исследования в области
фрактальной математики, но вы же не настолько глупы, чтобы поверить
мне. Недоговоренность между соратниками — дорога к возникновению
проблем. Поэтому я буду правдив, насколько возможно. Дело в том, что я
не имею права рассказывать вам об институте. Это строго
конфиденциальная информация. Более того, должен вас предупредить о
следующем. Если в предстоящей работе вы получите представление о
сфере деятельности Института вторичных моделей, постарайтесь тут же
забыть об этом. И упаси вас Единый в виртуале пустить себе на хвост
институтских цербов! Тогда я попросту не смогу защитить вас. Буду
откровенен, я даже не стану этого делать, поскольку меня и самого
раздавят… — Майор убрал нейтрализатор в ящик и снова встал. — Как
видите, я с вами откровенен.
— Да уж, — сказал Кирилл, тоже поднявшись со стула. — От вашей
откровенности у меня мороз по коже идет.
Взгляд капеллана стал еще более строгим. Майор подошел и положил
руку Кириллу на плечо:
— Видишь ли, мой мальчик… Дело в том, что человечеству угрожает
настолько серьезная опасность, что перед нею наши с тобой чувства и
амбиции — мусор. Проникнись этой мыслью, и тебе станет намного проще
жить. Есть ты, маленький человек, есть я, маленький человек. А есть две
гигантских силы, которые все ближе и ближе к решающему столкновению.
В этом столкновении погибнет очень много таких маленьких человеков. Но
если мы не возьмем на себя доставшуюся нам долю, то уцелевшие могут
позавидовать погибшим. А в общем, не мы первые — не мы последние. За
те тысячелетия, что существует человечество, не один миллион мужиков
закрывал своей грудью других. Так-то вот!… Подумай об этом на досуге.
Вопросы по существу есть?
— Да, — сказал Кирилл. — Как мы будем держать связь? По видео?
— Нет, по общедоступному видео нельзя, нам с тобой должностные
лица из соответствующего подразделения службы безопасности просто
надают по шапке за несоблюдение режима секретности. К спецсвязи у тебя,
к сожалению, нет допуска, а пока его получишь, наверняка станет поздно.
Могу сказать одно — я найду способ связаться с тобой. Еще сегодня
вечером. Скажем, пришлю кого-нибудь. А теперь — вперед!
— Подождите! А если я войду в контакт с этой самой Дельфиной
Громаденковой?
— Сомневаюсь, чтобы тебе так повезло, — сказал Тихорьянов, однако
выражение лица при этом у него было таким, словно он произнес:
«Захочешь жить — в контакт с нею не войдешь».
— Ну а хоть оружие-то у меня будет?
— Оружие? — Капеллан еще раз задумчиво пожевал губами. —
Получишь оружие. Бластер малого калибра «Солнечный луч». Устроит?
«Солнечный луч», в просторечии называемый «Подсолнечником», был
неспособен пробить броню защитного костюма, как трибэшник. Но
отправить неэкипированного человека к праотцам мог запросто. Главное
же, его, в отличие от БББ, вполне можно было спрятать в подмышечную
кобуру. В той работе, которая светит Кириллу, это немалое достоинство.
— Устроит.
— Я распоряжусь. И да пребудет с тобой Единый!