Поступил он все равно по-своему. Не стал сообщать портье, что
съезжает. Просто где-то в душе жило опасение, что все это какой-то
гигантский мерзкий розыгрыш. Кто он и кто Гмыря?
Вот явится он, Кирилл, на КПП, а там посмотрят в глаза пришельцу с
подозрением, обольют откровенным презрением и скажут: мол, нет на вас
пропуска, господин хороший, менталотравматиков назад в Корпус не
принимают. Мол, посмеялись над вами…
И тогда будет куда вернуться. Сдать же номер в «Сидонии» он всегда
успеет. Да собственно его и сдавать не надо. Как закончится срок оплаты,
все само собой решится.
Поэтому Кирилл просто отдал ключ портье и сказал, что некоторое
время будет отсутствовать.
— А что отвечать, если станут спрашивать? — поинтересовался
портье.
— А ничего, — сказал Кирилл. — По делу спрашивать не станут. — И
покинул гостиницу.
На КПП на него никто не посмотрел с подозрением или презрением.
Никто не спрашивал, почему возвращается в лагерь менталотравматик и
где он столько дней прохлаждался. Проверили в компьютере наличие
пропуска, считали данные с персон-карты и сказали:
— Проходите.
А в роте возвращенца и вовсе встретили на ура. Пожимали руку,
хлопали по плечам. Особенно восторгалась Ксанка.
— Я так рада, — сказала она. — Ты просто не представляешь.
Но ее радость не могла подпортить настроение Кириллу. Про
влюбленную в него метелку он и думать перестал…
— Куда это ты пропал? — спросил Спиря ревнивым тоном.
— А вам не сказали?
Оказывается, никто не был в теме, почему исчез из расположения
лагеря курсант Кирилл Кентаринов. Ни Дог, ни Оженков личный состав с
происшествием не ознакомили. Медики увезли менталотравматика из
имитаторного класса, когда остальные курсанты еще сражались с
собственными противниками: занятие-то было персональным. Громильша
тоже никому ничего не сказала — видимо, выполняла приказ Дога.
— А где она сама? — спросил Кирилл.
— Его дерьмочество сегодня утром свалило и ее с собой увезло, —
сказал Спиря. — Я, мол, дамы и господа, отбываю к месту нового
назначения и забираю ефрейтора Каблукову… Видно, на новом месте
стыковать некого. — Он подмигнул Кириллу тем глазом, который не видела
Ксанка. — А если и есть, то такую, как Сандра, никем не заменишь.
— А ты, Артюшечка, откуда знаешь? — тут же ехидно прищурилась
Ксанка. — Или сам пробовал?
У Спири заалела физиономия, как маков цвет. После такого вопроса он
попросту язык проглотил. Наконец Ксанка сжалилась:
— Ладно уж… Это я пошутила.
— Шутки у вас, мадмуазель, словно ржавые пистоны, — с обидой
сказал Спиря.
— Ну уж и ржавые… Хотя, лучше иметь за душой ржавые пистоны,
чем гнусные подозрения.
— Чего это ты вдруг? Тебе же Сандра никогда не нравилась! Женская
солидарность?
— А хотя бы и солидарность!
Кирилл слушал пикировку этой парочки и с удивлением обнаружил,
что и сам, оказывается, рад встрече с ними. Еще вчера ему казалось, что
Галактический Корпус навсегда остался позади, что сожалей не сожалей, а
прошлого не вернешь, теперь он сам по себе. И вот забытые ощущения
вернулись. Вернулось чувство нужности кому-то. Даже не Ксанке, а тому
же прапору Оженкову. И тормозилле Витьке Перевалову. Ведь Лони
Ланимеру, по большому счету, нужен был не он, Кирилл Кентаринов, а
добытая им в сети информация. А вот этим оглоедам нужен именно он,
бывший приютский крысеныш, и они радуются его возвращению не
меньше, чем новому дню. Даже Спире он, оказывается, нужен, и даже
Спиря ему рад. Эти мысли и ощущения были Кириллу внове, но за
несколько секунд прижились, стали своими, и он тут же забыл, что всего
лишь сутки назад такое ему и в голову не могло прийти.
Зато он вспомнил Светлану Чудинову.
— Слушайте, — сказал он, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе, —
а в какой казарме поселили новичков? Тех, кто сегодня прибыл…
— А зачем тебе? — спросил Спиря. — Они же зелень!
Кирилл на секунду замялся, но выкрутился:
— Знакомый там у меня объявился.
— Из приюта, что ли?
— Положим, у меня знакомые были не только в приюте.
— Ну чего пристал к человеку? — возмутилась Ксанка, и Спиря тут же
заткнулся.
— Зелень в шестой казарме, — сказал он. — Но нам туда, если
помнишь, нельзя.
— Я еще не получил назад лагерный персонкодер, меня не засекут.
Скажете прапору, если будет искать, что на толчок побежал.
Ксанка кивнула. Спиря последовал ее примеру.
И Кирилл ринулся к шестой казарме.
Ему повезло. У новичков был перерыв в занятии строевой (зелень
начинали гонять по плацу с первого же дня). Кто смолил дежурный бычок,
кто трепался.
Кирилл сразу увидел ее.
Она стояла чуть в стороне, на углу плаца, и рассматривала свои руки.
Наверное, спрашивала себя, когда они теперь увидят маникюр. И наверное,
понимала, что не скоро.
— Привет! — хрипло сказал Кирилл, подходя.
Она обернулась. Посмотрела непонимающе. Потом узнала. Или
сделала вид, что узнала. Ведь вчера он был в штатском…
— Здравствуй! — сказала она просто. И так же просто, напрямик,
спросила: — Как тебя зовут?
— Кирилл, — прохрипел Кирилл.
— А меня Светлана.
— Я тебя видел вчера, в космопорту Офир, — прохрипел Кирилл,
забыв, что можно откашляться.
Карие глаза расширились.
И Кирилл тут же утонул в них…
Когда он пришел в себя, было ясно: все случившееся с ним — судьба.
А стоявшая перед ним девушка с несмелой улыбкой на губах — и вовсе
Судьба. Та самая, с большой буквы…
Однако поговорить им не дали. Над плацем разнесся голос
прапорщика, командующего зеленью:
— Рота! Закончили перекур! Стройся!
Курсанты-новички кинулись к центру плаца.
— Я найду тебя! — крикнул Кирилл убегающей Светлане.
Та обернулась, на ходу кивнула и помчалась дальше.
И Кириллу ничего не оставалось кроме как посмотреть ей вслед.