Сложно сказать, как долго несло Макса в потоке селя. За одним поворотом русло нырнуло вниз, вместе с плывущей машиной. Макс продолжал держаться за выступающие детали, его хорошенько тряхнуло, он ударился подбородком об днище, зубы клацнули. Поток стал мельче, и машина начала цеплять дно и прилегающие камни. В одном месте Нива зацепилась, и её крутануло вокруг оси так, что Макс слетел с днища, приложился обо что-то головой, но зацепился за ствол дерева, застрявший между двумя выступающими кусками скалы.
Макс подтянулся сквозь ветви ближе к стволу, и попал в заводь. Двигаясь вдоль ствола, обдирая руки об торчащие поломанные ветки, он подползал к берегу. На карачках вылез в грязь, которая, слава богу, уже не двигалась. Он расстегнул шлем, сел в луже и его стошнило. По лицу текла тонкой струйкой кровь. Мухи темные заметались перед глазами и Макс потерял сознание.
Сквозь забытьё казалось ему, что он равномерно качается, словно на мягких, размеренных волнах, как когда-то на катамаране, на городском пруду, куда они иногда ходили с Ксюшей. Слышалось мерное цоканье, чудилась речь, но сознание не воспринимало её смысл. Грязь с его лица смывали то ли капли дождя, то ли слезы. Он опять провалился в невесомость и темноту.
Ксюше дали больничный. Виктор оплатил ей медицинскую страховку. Врач три дня приходил сам, делал уколы, потом назначил рецептурные успокоительные в таблетках. Виктор уезжал в офис, Ксюша долго спала, потом лежала, переключая каналы телевизора, потом ела какой-нибудь йогурт или творожок, выпивала лекарства, снова спала. Вечером приходил Виктор, они вместе ужинали, Ксюша немного ела.
А еще они звонили. Днем звонила Ксюша. Вечером Виктор. Ксюша просто спрашивала:
- Новости есть?
Выслушивала какую-то информацию, которую можно было уместить в один ответ:
- Новостей нет.
Виктор говорил немного больше, задавал пару-тройку вопросов, но ответ по сути был тот же.
Так прошла неделя. Период активных поисков был позади. Тела тоже не нашли. Ксюша сказала себе, что, если тела брата нет, значит надежда есть. Она закапсулировала свою надежду в себе, оставила её внутри себя навсегда, как капсулирует организм осколок и носит потом в себе всю жизнь.
Надо было как-то жить дальше и за что-то держаться. Рядом был только Виктор.
Прошел месяц. Виктор попросил помочь с рекламой обновленного бренда компании. Оставалось два месяца до официального запуска производства. Начало работы фабрики по производству лекарств планировалось совместить с началом массированной рекламы бренда. Ксюша с головой ушла в работу.
Еще через месяц они с Виктором подали заявление в ЗАГС, который находился в том же доме, где они жили, только со стороны, которая смотрела на Москву-реку и стеклянный мост Богдана Хмельницкого.
2007 год.
Максу 18, Ксюше 24 года, Виктору 29 лет, его маме, Татьяне Геннадьевне 65 лет.
13 лет спустя.
2020 год.
Максу 30, Ксюше 37, Виктору 41, его маме, Татьяне Геннадьевне – 78
- Ксения Николаевна, звонили с телевидения, просили пораньше сегодня приехать, - Лера перегнулась через перила лестницы, вслед уходящей Ксюше.
- Спасибо, я услышала, - ответила вверх директор по связям с общественностью.
Юбка-карандаш, воздушная блузка, заколотые длинной шпилькой волосы, падающие на шею каштановыми локонами в вольном порядке. Внешний вид – это тоже часть работы Ксении Николаевны. Над этой частью, в свою очередь, работает стилист. За стилистом присматривает муж. Надо попадать и в его вкус, Ксюша и стилист это знают.
Быть директором по связям с общественностью и рекламе – носить тысячи масок, менять их изо дня в день, по нескольку раз, под разные ситуации.
Она привыкла. Только так можно сохранить что-то от себя самой, спрятав сокровенное под грудой наигранных эмоций. Но она это умеет. У неё хороший учитель.
Дети? Нет, детей нет. Сначала муж хотел, потом перехотел, примерно тогда, когда понял, что она и так от него не денется никуда. Сначала она переживала, надеялась, что вдруг случится беременность. Не случилось, и она смирилась.
Изменял ей? Да, было. Знакома даже с его официальной любовницей – Марго. Наверняка были и другие. Привыкла, смирилась, уже было всё равно, главное, чтоб не открыто и не при ней, что и ему не нужно было – могло испортить его реноме хорошего мужа.
Не нуждалась ни в чём с точки зрения комфорта и возможностей.
Нуждалась в тепле. Иногда его получала, но чаще – упреки и обвинения. Привыкла. Уже не больно.
Первый раз проверил её на терпение, когда обещал забрать у торгового центра, чтобы вместе поехать в кино. Была зима, прождала час, замерзла, на звонки не отвечал. Сказал потом, что накануне она его обидела, что он так переживал по этому поводу, что кружил на машине дворами. Она просила прощение. Потом он тоже извинился, жалел её, что она замерзла, говорил «девочка моя».
Были и другие истории.
Последние пару лет стал выпивать. Незаметно, каждый день по 50 грамм дорогого виски или коньяка, но каждый день. Что-то его тяготило. Ксюша предполагала, что не всё ладилось в бизнесе, но он был скрытен, не откровенничал. Каждый знал о нём ровно столько, сколько полагалось знать. Она тоже знала не всё. Привыкла.
Пару раз, будучи выпивши, поднимал руку. Не больно, но обидно. Сам сильно пугался, просил потом прощения, дарил дорогие подарки. Простила.
Уйти? Куда и зачем? Стимула не было. Работа нравилась, научилась ловить кайф от лицедейства, получала удовлетворение от маленьких и больших побед, таких, как приглашение на телевидение, выгодные условия по контракту. Ценность не в деньгах, а том, что у неё получилось, что она смогла, что она чего-то стоит, вопреки словам в ночи:
- Ты без меня никто, посмотри на себя, чудище.
В зеркале она видела другое, но не спорила. Зачем?
Не изменяла. Хотя возможности были. Боялась? И это тоже, боялась, что тогда поднимет руку по-другому. И тогда будет или просто больно, или придется идти на скандал и… Никто ей не поверит. Ведь он такой хороший муж, воспитанный человек, ин-тел-лигент-нейший.
Она села на заднее сидение мерседеса. Кожа приятно приняла в свои объятия её скользящую юбку. Кивнула водителю:
- Сначала в издательство, потом на телевиденье.
Сняла звонок от мужа.
- В субботу едем на дачу, к маме. Ничего не планируй.
- Поняла, хорошо.
«Странно, - думала она, разглядывая в окно рекламные щиты вдоль Тверской, - последний раз я приглашалась туда почти год назад, на её день рождения. Но, дача, так дача.»
Подписывайтесь, если еще не с нами.
Ваша Ия.