Его хроника менее вредна в отношении миссис Уорвик, чем
параграфы Перри Уилкинсона, сплетни, представляющие образ вечного
болтовня, похожая на восковые уличные рекламы легкой и легкой
стоматологии. У него нет ни веры, ни неверия; называет сторонников и
противников; излагает дело и осторожно, слишком осторожно; и изображает
Ее слова о том, что "Женщина у позорного столба восстанавливает первоначальное
братство человечества", - не более чем крик личной боли. У нее
в фартуке золотые яблоки. Она говорит о жизни: "Когда мне не удается
лелеять ее всеми фибрами, огонь внутри угасает", и это,
как дождь, пронизывает до корней. Она говорит о мире великодушно, хотя и с
сужающейся идеей: "С точки зрения ангелов, только наполовину вылезший из слизи, должен казаться нашим единственным постоянным героем".
Это можно прочитать , но воздержитесь.
Она говорит о романтике: "Молодые, которые избегают этого региона, избегают звания
Дурак ценой небесной короны". Из Поэзии: "Те, у кого есть
души, встречают там своих собратьев".
Но она хотела бы, чтобы мы покончили с сентиментальностью. Сентиментальные люди, по
ее словам, "играют на гармониках на струнах чувственности", к
восторгу мира, жаждущего чудес музыкального исполнения, а не
музыки. Ибо наш мир в настоящее время - это почти сенсационный мир, находящийся в
материнских муках более трезвого, храброго, ясноглазого.
Мне кажется, ее размышления следует интерпретировать именно так. Она говорит:,
"Пороки благородной половины мира в наши дни являются женскими". У нас есть чтобы защититься от "полупонятий мудрости, истерической доброты,
нетерпеливой благотворительности" - от элементарного состояния альтруистических
добродетелей, отличимых как болезнь и корчи нашего эгоизма, чтобы
бросить свое первое болото. Идея есть. Самое забавное, что мы
находим это в художественных книгах, написанных за плату. Очевидно, эта
дама не "хамелеонировала" свое перо по цвету своей аудитории: она
не принадлежала к рядовым в форме, марширующим под барабан и флейту, как галантные
интерпретаторы народного аппетита, уходящие или ушедшие в беззвучие и
ледяные тени.