«С самой ранней молодости Сергей Тимофеевич полюбил искусство, он искренно и с преданностью служил ему. И лишь на шестом десятке стал он великим, всеми признанным, всеми оцененным художником» – так писали о нашем земляке более полутора столетий назад.
Но бурный ХХ век в поиске «героев своего времени» утратил интерес к неторопливому слогу мастера, «к той красоте, рожденной в чистом поле, к печали той, которой дышит даль».
Писателю нужно было дождаться 200-летнего юбилея, когда решением ЮНЕСКО 1991 год был объявлен Годом Аксакова.
И тогда издалека вновь зазвучал негромкий, как бы застенчивый голос его книг и в шорохе страниц послышались и русская дорога, и нежный звон забытых бубенцов…
«Друг души моей»
Давно уже стали хрестоматийными имена Пушкина, Лермонтова, Толстого. В обширной мемуарной литературе можно прочитать чуть ли не о каждом прожитом дне этих писателей. Но наши современники, уже мало представляющие себе пушкинскую эпоху, не знают, что есть и другие великие люди, которые оказали громадное влияние на развитие духовной культуры.
Русская жизнь XIX века была безудержно, до расточительности щедра талантами. В то время существовали разные формы творческого общения: кружки, салоны, литературные вечера, где душой общества были Огарев, Герцен, Станкевич, Карамзина, Волконская, братья Виельгорские…
Гостеприимный дом Аксаковых также являлся своеобразным культурным центром, привлекающим самых разных людей своего времени. Здесь встречались историк Погодин и профессор русской словесности Шевырев, драматург Шаховской и поэты Тютчев, Толстой, Хомяков, писатель Загоскин и композитор Верстовский, собиратель русских народных песен Киреевский… То была художественная элита со свойственными ей высокими идеалами, любовью к литературе и искусству.
Сергей Тимофеевич Аксаков родился в Уфимской губернии 20 сентября 1791 года в старинной дворянской семье. Сережа рос умным, рассудительным и наблюдательным мальчиком, чье детство проходило под влиянием матери, бывшей для сына большим авторитетом. С малых лет он любил книги, путешествия, наслаждался красотой окружающего мира и свои впечатления ярко отражал в лирических страницах. Ему было дано понимать тайный язык русской природы и озвучивать его музыкой слов, художественная выразительность которых рисует картины – и шелк опалых листьев, и перламутровую просинь в осеннем кружеве ветвей…
В восемь лет Сережа Аксаков отправился в Казань, где ему вскоре предстояло учиться в гимназии и университете. Словесник Николай Ибрагимов увлек своего любознательного ученика современной художественной литературой. Сам Николай Мисаилович писал стихи, был знатоком устного народного творчества, являлся автором популярных песен «Во поле березонька стояла» и «Вечерком красна девица».
В 1804 году Сережа поселился у воспитателя, математика Г. Карташевского. Он занимался с мальчиком не только изучением сочинений Ломоносова, Державина, Капниста, но и французским языком. Учитель и ученик вместе читали и шедевры зарубежной классики – «Дон-Кихот» Сервантеса, «Тысяча и одна ночь» и ряд других книг на французском языке. Вскоре произошло одно из знаменательных событий в жизни Сережи, когда он впервые попал в театр, и этот волшебный мир стал источником радости и наслаждений навсегда.
«Время благородного увлечения»
В 1805 году был торжественно открыт Казанский университет, куда вместе с другими гимназистами старшего класса был зачислен и четырнадцатилетний Сергей Аксаков. Впоследствии он говорил об университете как «о прекрасном золотом времени, времени чистой любви к знанию и благородного увлечения».
Однажды на казанской сцене появился московский актер и драматург П. Плавильщиков, чья вдохновенная игра потрясла молодого Аксакова и повлияла на его дальнейшую творческую жизнь. Вскоре пришло разрешение создать в университете студенческий театр, и Сергей со всей горячностью души откликнулся на это событие, проявив большую увлеченность и энтузиазм.
Триумфом Аксакова явился последний университетский спектакль «Бедность и благородство души» по пьесе Коцебу. Торжество актера-любителя завершилось подарком от содержателя казанского театра Есипова – постоянным креслом в театре. Аксаков впоследствии вспоминал, что благодаря Есипову Казань имела превосходный губернский театр, каких в то время в России было очень мало.
Все эти впечатления он берег в душе, чтобы на склоне лет рассказать о них потомкам в своих «Воспоминаниях»: «Много было жизни в поре нашей юности, и отрадно вспоминать о ней». Мемуары Аксакова, опубликованные в 1856 году, ныне являются ценным источником по истории культурной жизни Казани начала XIX века.
По окончании учебы в университете Аксаков несколько лет жил в Петербурге, где состоял на службе в Комиссии по составлению законов, а затем навсегда переехал в Москву. Любовь к театру не угасала. Счастливый случай свел Аксакова с актером-художником Яковом Шушериным, с которым он прошел большую школу сценического искусства. Они занимались ежедневно по несколько часов, разыграв совместно более двадцати ролей. Шушерин учил внутреннему вживанию в роль, без излишней горячности и неестественности, и проявлял собственное мастерство в каждом спектакле.
Аксакову, поклоннику «жрецов Мельпомены», легко было выступать театральным критиком и рецензентом на страницах «Московского вестника», где он фактически был руководителем театрального отдела.
Позднее он будет сотрудничать с великим русским актером Михаилом Щепкиным, высоко ценившим Аксакова как своего соратника, знатока сцены и театра. Особенно сближало их глубокое понимание творений Гоголя. Именно в роли Городничего гоголевского «Ревизора» особенно ярко проявился потрясающий талант Щепкина-актера.
Творческая и человеческая поддержка друзей была необходима Гоголю, чья душа страдала и мучилась ностальгией. И в это время он находит для Аксакова слова поразительной теплоты – «друг души моей» – и пишет из далекого Рима: «Теперь я ваш; Москва моя родина. В начале осени я прижму вас к моей русской груди».
«Мир спокойствия, свободы»
В 1841 году Аксаков познакомился с Иваном Тургеневым, но дружеские отношения начались лишь через девять лет. Они делились своими театральными впечатлениями, литературными замыслами и поддерживали друг друга в творческих начинаниях.
Аксаков был старше Тургенева, он уже завершал свой земной путь (это было последнее десятилетие его жизни). В доверительных письмах Сергей Тимофеевич обращается к своему другу как к человеку, который хорошо понимает и разделяет его душевное состояние. Некоторые послания читаются как лирический дневник:
«…Лето у нас стоит очаровательное – теплое, дождливое и не очень ветреное, а тишина для меня всего дороже.
…И у нас зелень свежа и великолепна. Черемуха, в которую я почти влюблен, уже отцвела, но синель, воздушный жасмин и все цветущие кусты еще не распускались. Северный ветер мешает мне удить, а дождь и прохладная атмосфера меня бы не удержали».
В эпиграфе к знаменитой повести «Детские годы» также звучит лейтмотив природы, и этому волшебному царству автор расточает всю свою любовь и нежность:
Ухожу я в мир природы,
Мир спокойствия, свободы,
В царство рыб и куликов,
На свои родные воды,
На простор степных лугов,
В тень прохладную лесов
И – в свои младые годы!
«Мы, наконец, нашли именье»
До смерти оставалось около семи лет, а слава, как бы наверстывая упущенное время, сопровождала теперь каждую новую его книгу. Среди тех, кто заметил талант Аксакова, был и Тургенев. Пораженный «Записками ружейного охотника» и обычно весьма сдержанный на похвалы, он публично сбивался на восторги: «И что за прелесть эта книга! Сколько в ней свежести, грации, наблюдательности, понимания и любви природы!»
Что же так тронуло проницательных читателей? Прежде всего – искренность и простота: «Он смотрит на природу, как на нее смотреть должно. Ясно, просто; он не мудрит, не хитрит: он наблюдает умно, добросовестно и тонко. А перед таким взором природа раскрывается и дает ему заглянуть в себя».
Зиму Аксаков проводил в Москве, летом ездил в Оренбургский край, где в нем оживали светлые картины мимолетного детства. Эти невозвратные годы Сергей Тимофеевич называл «Шехерезадой человеческой жизни». «Ты, золотое время детского счастия, память которого так сладко и грустно волнует душу старика! Счастлив тот, кто имел его, кому есть что вспомнить!»
Когда поездки стали затруднительными, Аксаковы начали подыскивать усадьбу поблизости от Москвы и после долгих поисков остановились на Абрамцеве:
Мы, наконец, нашли именье
По вкусу нашему как раз.
Прекрасно местоположенье,
Гора над быстрою рекой,
Заслонено от глаз селенье
Зеленой рощей густой.
Там есть и парк, и пропасть тени,
И всякой множество воды…
Итак, Абрамцево куплено, когда писателю было за пятьдесят, и каждый год многочисленная семья Аксаковых (6 дочерей и 8 сыновей) собиралась в этом имении, где устраивались чтения, игры в шахматы, в пословицы. В подмосковной усадьбе постоянно бывали близкие друзья, литераторы, художники, известные музыканты и артисты.
Здесь проходила основная работа писателя над самыми крупными произведениями – автобиографической трилогией «Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука» и «Воспоминания». С приобретением нового дома его обитатели получили возможность уединиться в деревне, бежав от сутолоки московской жизни. Сам Аксаков определяет Абрамцево как «прекрасный, мирный, уединенный уголок, где собрано все, что… нужно». Здесь появлялось умиротворение. «Деревня обняла меня своим запахом молодых листьев и расцветающих кустов… своею тишиной и спокойствием», – писал Аксаков сыну Ивану.
Осенний ноктюрн
Постоянное переживание красоты природы и отношение к ней звучит в каждой строке писателя: «Но теплая осень, особенно тихая и слегка дождливая, производит на меня глубокое впечатление, конечно, грустное, но сладкое в то же время: именно сегодня такой день».
Грустный август охлаждает земное дыханье, обновляя красочную палитру мастера: «Все пожелтело, тихо падают листья, вода изменила свой цвет, осенняя птичка подлетела к дому и села… Бегу сейчас на реку, разложу свои удочки, закурю сигару и сяду, – и где сяду, и что стану думать, чувствовать, – не знаю, но чувствую жажду к этому нравственному состоянию» (письмо Аксакова художнику К. Трутовскому).
Абрамцевская природа напоминала Аксакову родной «дикий край», куда всегда «летела его душа».
1857 год – последний год пребывания писателя в Абрамцеве. Он заканчивает работу над повестью «Детские годы Багрова-внука» и посвящает ее своей любимой внучке, помощнице Оленьке. Деревенская жизнь шла как обычно – уженье, прогулки с детьми, чтение по вечерам, приезды гостей, но все чаще напоминают о себе старость и болезни.
17 октября Аксаков собрался в Москву, еще не зная, что навсегда прощается со своим сельским домом. В этот день в Абрамцеве он написал свои последние строки, посвященные осени, прозвучавшие тихим вздохом ее усталой красоты:
Опять дожди, опять туманы,
И листопад, и голый лес,
И потемневшие поляны,
И низкий, серый свод небес.
Опять осенняя погода!
И, мягкой влажности полна,
Мне сердце веселит она,
Люблю я это время года!
А 3 мая 1859 года Москва прощалась с Аксаковым, писателем, творчество которого обогатило русскую литературу.
Тургенев писал о языке Аксакова: «Что касается слога, то мы все должны у него учиться». Максим Горький говорил молодым писателям о совершенствовании своих произведений: «Заботьтесь о языке, всегда читайте Пушкина, Чехова, Аксакова!»
Спасское-Лутовиново, Ясная Поляна, Михайловское, Абрамцево… В эти священные места идут и идут паломники – люди разных поколений и разных профессий. Но всех их объединяет одно: сожаление и грусть о том, что было и не вернуть, и в то же время радость и гордость за гениев, родившихся и живших на нашей земле.
Вот-вот услышу в доме старом
За чаем тихий разговор,
И Хомяков с обычным жаром
С Аксаковым затеет спор.
Вдруг хохот Гоголя разбудит
Меня в томительной тоске,
Иль я завижу: рыбу удит
Старик Аксаков на реке…
(С. Н. Дурылин)
Неспешно пройдя по залам Абрамцева, посетители переживают эту встречу, когда в атмосфере прошлого вдруг оживают тени, воскрешая преданья русского семейства…
Автор: Ольга КУРГАНСКАЯ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!