Наталья Беспалова
«Ложный изумруд из медных рудников» . Самый знаменитый из уральских самоцветов – малахит. В химическом отношении он представляет собой основную медную соль угольной кислоты. Воспевший уральские самоцветы Павел Бажов писал, что малахит «как вешняя трава под солнышком, когда ветерком её колышет. Так волны по зелени-то и ходят». Выбранное писателем сравнение очень поэтично, но, пожалуй, не совсем точно. Зелёные тона этого минерала часто бывают гораздо интенсивней обычного цвета растений в наших широтах. А вот дивный малахитовый узор и в самом деле напоминает о колышущихся травах.
Этот минерал - обычный спутник медных рудников и часто образуется там, где просачивающиеся с поверхности воды окисляют медную руду. Под их влиянием серный колчедан и другие серные соединения меди разрушаются, а возникающая при этом свободная медь соединяется с угольной кислотой извлечённой из окружающих известняковых пород. Растворение минералов приводит к образованию полостей, на стенках которых и отлагается малахит. В одном из древнегреческих трактатов его называют «ложным изумрудом из медных рудников». Само слово «малахит» тоже греческого происхождения. Это – искажённое название растения – мальвы, о зелёных листьях которой, видимо, напоминал удивительный камень.
Советский геолог В.П. Петров, автор многих увлекательных очерков о различных минералах, рассказывает об увиденном на одном из медных рудников Экваториальной Африки:
«Сопровождавший нас главный геолог этого рудника поднял кусок зелёной породы, явно свалившейся сверху при очередном взрыве, и подал мне. Это был очень интересный образец; все кристаллики халькозина (медной руды) в нём позеленели, кое-где появились мелкие пустотки, занятые зелёной, явно тонко-зернистой массой – сомнений не было, произошло окисление халькозина и он заменился малахитом. Это ещё не ювелирный малахит в больших плотных кусках, но, несомненно, тот же минерал, в мелких зёрнах переполняющий рудоносную породу. Каким же образом он здесь произошёл? И я вновь уже внимательно посмотрел на противоположную, хорошо видную стенку карьера. На самом его верху в стенке была отчётливо видна красная земля – латерит. Мощность сплошной красной толщи – метров 10-15, ниже идёт белая земля, но среди неё на глубине 50 – 70 м спускаются явно по трещинам красные, иногда ветвящиеся языки. Это те места, где поверхностные воды могли проникнуть в толщу мергеля, покрывающего руду. Далее идёт белый мергель, переходящий книзу в серый. Мощность белого мергеля, наверное, около 50 – 100 м. И вот там, где пласт руды покрывается не серым, а белым мергелем, вверху пласта он становится зелёным. Следовательно, это окисление халькозина и переход его в малахит связаны с поверхностными водами – теми самыми, которые создали латерит».
Секрет дивных узоров. В малахитовом узоре одним видятся буйные травы, другим – морские волны. Некий арабский автор говорил, что «на нём видны зелёные глазки и полумесяцы». Узор складывается из концентрических полосок, тоном от почти чёрного до почти белого, и тонких, радиально расходящихся из многих центров линий. Полосы и линии, обрываются и набегают друг на друга, образуя рисунок в которой можно углядеть пейзажи, диковинные цветы и даже портреты. Дело в том, что рост минерала идёт несплошным фронтом. Он начинается в центрах кристаллизации. От них по всем направлениям растут тончайшие игольчатые кристаллики малахита. При идеальных условиях роста получился бы правильный шар с внутренней радиально-лучистой структурой. Иногда такие малахитовые шарики – сферолиты, попадаются геологам, но случается это редко.
Чаще наросшие на стенку подземной полости сферолитики быстро приходят в соприкосновение друг с другом. Те из них, чьи центры кристаллизации находятся ниже, чувствуют себя свободнее. Они могут укрупняться, веером распуская свои лучи.
Сферолиты, расположенные выше стеснены в пространстве, и со временем образуют по краям малахитового массива кристаллическую корочку. Концентрические же узоры малахита имеют, по сути, ту же природу, что и годичные кольца деревьев. Они вызваны изменением в свойствах и скорости поступления минералообразующего раствора.
Сказ о каменном цветке.
История о Даниле-мастере, Хозяйке Медной горы и каменном (малахитовом) цветке, пожалуй, самое известное произведение Бажова. Его экранизация в 1946 году стала одним из первых цветных советских фильмов и любима многими. Я сама очень люблю этот фильм с детства, но со временем заметила, что всё же в экранизации есть существенный прокол. Каменный цветок там – нечто огромное испускающее неземное сияние.
Посмотрев на него и постигнув тайну мифических горных мастеров, Данило-мастер принимается ваять из подаренного Хозяйкой камня монументальную чашу, не в один человеческий рост. Между тем, бажовский образ каменного цветка совсем иной. Художник искал и нашёл в волшебном подземном царстве не блеску да треску, и не монументальности, а живой красоты, скрытой в камне, красоты, которую не всякий углядит и выпустит на волю. Нужен для этого особый глаз. Потому и не радовала Данилу-мастера чаша, изготовленная очень искусно по затейливому барскому чертежу:
« То и горе, что похаять нечем. Гладко да ровно, узор чистый, резьба по чертежу, а красота где? Вон цветок… самый что ни на есть плохонький, а глядишь на него – сердце радуется. Ну, а эта чаша кого обрадует? На что она? Кто поглядит, всяк, как вон Катенька, подивится, какой-де у мастера глаз да рука, как у него терпенья хватило нигде камень не обломить… А где, спрашиваю, красота камня? Тут прожилка прошла, а ты на ней дырки сверлишь да цветочки режешь. На что они тут? Порча ведь это камня. А камень-то какой!
Первый камень! Понимаете, первый!».
Для своей заветной поделки Данило подбирал нужный камень очень долго и мучительно, день за днём перебирая отвалы знаменитого Гумешкинского рудника и отвергая находку за находкой. В конце концов, он нашёл то, что нужно по подсказке Хозяйки Медной горы: «Большой камень - на руках не унести – и будто обделан вроде кустика. Стал оглядывать Данилушко эту находку. Всё, как ему надо: цвет снизу погуще, прожилки на тех самых местах, где требуется».
Привезя находку домой, художник принялся ваять цветок дурмана, отсекая от малахитовой глыбы всё лишнее и выявляя скрытую в ней красоту.
«Низ камня отделал. Как есть, слышь-ко, куст дурмана. Листья широкие кучкой, зубчики, прожилки – всё пришлось лучше нельзя. Прокопьич и то говорит – живой цветок-то, хоть рукой пощупать. Ну а как до верху дошёл – тут заколодило. Стебелёк выточил, боковые листики тонёхоньки – как только держатся! Чашку, как у дурман-цветка, а не то… Не живой стал и красоту потерял. Данилушко тут и сна лишился. Сидит над этой своей чашей, придумывает, как бы поправить, лучше сделать. Прокопьич и другие мастера, кои заходили поглядеть, дивятся – чего ещё парню надо? Чашка вышла – никто такой не делывал, а ему не ладно».
Отчаявшись самому раскрыть тайну малахита, Данило просит у Хозяйки позволить ему взглянуть на растущий в горе каменный цветок, в котором «красота показана», и та, в конце концов, исполняет его просьбу:
«И вот подвела та девица Данилушку к большой полянке. Земля тут как простая глина, а по ней кусты чёрные, как бархат. На этих кустах большие зелёные колокольцы малахитовы, и в каждом сурьмяная звёздочка. Огневые пчёлки над теми цветками сверкают, а звёздочки тонехонько позванивают, ровно поют». Как видим, никакого неземного сияния. Просто полянка в лесу. Ну, разве что пчёлки огневые.
При подготовке этого материала просмотрела с десяток иллюстраций к этому эпизоду. Бажовскому описанию отвечала только одна.
«Русская мозаика». В конце XVIII в. русские камнерезы изобрели метод работы с камнем, позволяющий выявить уникальную красоту малахита во всей её полноте. Метод этот и поныне известен под названием «русская мозаика».
Сначала заметили: если распилить кусок малахита на тонкие пластинки перпендикулярно натёчной структуре, то узор на соседних пластинках окажется почти идентичным. Более отдалённые пластинки, или такие, которые имеют в своей структуре какой-либо дефект, можно подправить, заполнив повреждённое пространство мелкими кусочками малахита, тщательно подобрав узор и искусно заполировав. Так стали мастерить наборы малахитовых бляшек на один узор, весьма популярное в своё время женское украшение. Изготовление таких бляшек описано в бажовских сказах: «Распилила Катя камешок. Видит – узор на редкость пришёлся, и как намечено, в котором месте поперёк отпилить. Поделила по готовому, обтачивать стала». Камень оказался удивительно удачным. Вышло много бляшек с одинаковым узором: «Будто из середины-то дерево выступает, а на ветке птица сидит и внизу тоже птица. Явственно видно и сделано чисто».
Позже распиленные перпендикулярно натёкам куски малахита стали разворачивать «гармошкой». Полосы соседних плиточек совпадали. Из них можно было выложить узор, который производил впечатление непрерывного.
Таким способом из малахита стали создавать настоящие картины. Известна, к примеру, малахитовая шкатулка второй половины XVIII в. в центре крышки которой красуется ярко-зелёный цветок, наподобие розы, а по краям сплетаются причудливые растения тёмного бархатистого тона. Шкатулка производит впечатление цельной, но в действительности изготовлена мозаичным способом.
Для крупных малахитовых изделий вырезали основу из какого-нибудь мягкого камня (мрамора, сланца), имеющего точную форму будущего изделия. Затем заготовляли тонкие малахитовые пластинки. Иногда их толщина была всего несколько миллиметров и почти никогда не превышала один сантиметр. Распилив «гармошкой» совсем небольшой кусок камня можно было, если повезёт, растянуть узор непрерывной лентой на многие метры. Пластинки малахита подгонялись друг к другу так плотно, что стыки почти невозможно разглядеть. После составления узора и наклейки «каменной фанеры» всё изделие подвергалось дополнительной шлифовке и полировке.
«Малахитовая эпоха». Открытие малахитовых месторождений на Урале совпало по времени с бурным строительством в новой русской столице – Санкт-Петербурге. Российская знать стремилась перещеголять друг друга роскошью и великолепием своих дворцов и особняков.
Малахит был великолепен, как декоративный материал и стал очень модным камнем в конце XVIII – первой половине XIX столетия., а 30-е – 40-е годы XIX в. называют «малахитовой эпохой» в российской камнерезной промышленности. Малахит стал визитной карточкой России. Коллекция самого знаменитого русского музея – Эрмитажа, насчитывает около двухсот художественных изделий (ваз, столешниц, торшеров, канделябров) из зелёного уральского камня. В уникальном Малахитовом зале, оформленном в 1839 г. архитектором А. П. Брюлловым, все колонны, пилястры и камины облицованы высокосортным малахитом.
На весь мир знамениты малахитовые колонны, обрамляющие алтарь Исаакиевского собора. Их высота - 9,7 м при диаметре 42 см. Всего колонн восемь, по четыре с каждой стороны царских врат. На их изготовление ушло около 20 т драгоценного минерала. Цифра внушительная, но она была бы ещё больше, если бы колонны изготовили из цельного камня.
В заглавной новелле бажовского сборника «Малахитовая шкатулка» приводится бытующая на Урале легенда о происхождении колонн «самой главной церквы в Сам-Петербурхе». Якобы, огромные малахитовые столбы вырубил в Гумешках горщик Степан, которому пособляла сама Хозяйка. В действительности, и алтарные колонны Исаакиевского собора и камины Малахитового зала Эрмитажа собраны из отдельных кусочков методом русской мозаики.
В принципе, в природе встречаются крупные массивы малахита. В 1789 г. на Гумешкенском руднике была добыта малахитовая глыба весом 1504 кг. Сейчас она выставлена в музее Горного института в Санкт-Петербурге.
В XX в. на рудниках Заира была найдена заполненная малахитовыми натёками пустота. Вес извлечённой оттуда глыбы был приблизительно 5 т. Но такие находки – очень большая редкость. Обычно размеры монолитных кусков ювелирного малахита не превышают размеры человеческой головы.
Использованы фото из открытых источников.
См. также:
Загадка гранитного панциря Земли
Путеводитель по каналу «Кот-учёный». 2019-2020
#камни #история #геология #сувениры #украшения
