— Послушай меня, Джехангла. У твоих приятелей — христиан христианские имена, у твоих приятелей-индусов — индусские. А ты парс, поэтому у тебя персидское имя. Гордись им, а не выбрасывай, как старый башмак.
— Как старый сапате, — не утерпел Джехангир.
— Хотя, по совести говоря, мы нынче ничего не можем позволить себе выбросить.
Почуяв возвращение неприятной денежной темы, Джехангир затревожился и перестал жевать.
Мама спросила:
— В чем дело, обед не нравится?
— Обед вкусный, — ответил он и заработал челюстями.
— Ты говорил папе, что искал в шкафу?
Джехангир оцепенел от страха и еле мотнул головой.
— Что тебе там понадобилось, безобразник?
— Хотел взглянуть на твои письма, — ответила за него мать, — на канадскую переписку.
Джехангир пришел в себя — будто водой спрыснули, подумал он. Понятно, почему мама заговорила о письмах, ей тоже хочется продлить хорошее настроение отца.
И после обеда он попросил отца рассказать про переписку.
* * *
История иммиграции существовала в двух частях: как мечта и как реальность. Но с годами мечта о благоденствии, доме, машине, проигрывателе компакт-дисков, о компьютере, чистом воздухе, снеге, озерах, горах, о хорошей жизни потускнела, поскольку ей не суждено было сбыться. Эта часть почти сошла на нет. Ее компенсировало разрастание второй части, которая теперь составляла всю историю, начинавшуюся с письма, которое написал Йезад в Верховную комиссию Канады, заявляя о своем желании эмигрировать с семьей, в те времена состоявшей из Роксаны и трехлетнего Мурада.
— Ты все это уже слышал, — отговаривался Йезад.
— Но ты никогда не читал нам это письмо, папа, — не отставал Джехангир.
— Мне кажется, читал.
— Я, например, с удовольствием послушал бы, — сказал Нариман.
— Ну, хорошо.