Предназначение женщины - не только реализоваться в профессии, но и быть мамой. Для каждой из нас эти две важные сферы - семья и работа - как два крыла для птицы: они делают наш полёт красивым и гармоничным. И сегодня, в День матери, я расскажу вам свою, очень личную историю трудного пути к материнству.
Моя дочь появилась на свет на 2 месяца раньше срока, с двумя родовыми травмами – спинного и головного мозга. Это были последствия неправильно принятых родов.
Как и у большинства недоношенных детей, лёгкие у нее ещё не до конца сформировались, поэтому сначала, вроде, раскрылись, а потом – опять спали. Весь первый месяц за неё дышал аппарат искусственной вентиляции лёгких - тот самый ИВЛ, про который мы все теперь знаем. Это очень большой срок, врачи мне тогда говорили, что если через 10 дней после его подключения ребёнок сам не начнёт дышать, он не сможет это сделать уже никогда… И что в силу бесперспективности обычно таких деток принудительно снимают с аппарата, потому что их на всех не хватает...
Когда я услышала эти слова, то спросила:
Но вы же не отключите аппарат через 10 дней, не снимите её с него?!
И, видно, сказала я это ТАК, что врач невольно попятилась к двери и промямлила что-то про очередь.
В первые несколько дней у дочери из всех органов и систем работало только сердце, ну, и мозг, естественно. Рефлексов не было, тонус мышц – на нуле. Это непередаваемое чувство, когда всем твоим соседкам по палате приносят малышей на кормление, а тебе – нет. Кидаешься навстречу врачу с вопросами, а она в ответ отводит глаза и говорит, что сегодня малышке стало хуже. Некоторые даже не скрывали: шансов на то, что ребёнок выживет, почти нет... Мол, крепитесь, мамочка...
А ты при этом знаешь, что плакать нельзя. И переживать – тоже нельзя. Откуда я это взяла - понятия не имею, просто знала и всё: если буду расстроена, дочка это почувствует, и сил на борьбу у неё не будет. Поэтому сказала себе: никаких соплей, только бодрое состояние духа! И стала мысленно посылать ей сгустки энергии - как-то интуитивно почувствовала, что надо так делать.
Опять же, никто меня этому не учил, мобильных с интернетом в то время не было, выросла в семье абсолютных атеистов, но именно тогда я впервые стала молиться. И попросила мужа поставить в церкви свечку за нашу дочь. К слову, только мы с ним вдвоём верили, что она выживет.
Одна добрая докторша в свои смены почти контрабандой проводила меня в реанимацию к дочке. Крохотное неподвижное тельце, лежащее в кувезе и окутанное массой проводков и трубочек, как в фантастических фильмах про будущее, – вот что я видела. Мне позволялось просунуть руку в дверцу инкубатора, чтобы потрогать пальчики малышки, передать ей моё тепло. Заметила, что на следующий день после этих моих посещений врачи говорили мне про положительную динамику и какие-то улучшения в её организме. Они не знали причину, я - знала.
Через 12 дней после рождения нас перевели из реанимации роддома в детскую больницу. К этому моменту дочка потеряла в весе 400 граммов! Это от её-то недоношенного - 2 кг с копейками!!! Без преувеличения: за стеклом я видела скелетик, обтянутый кожей, как на страшных фото из концлагерей времён войны (и вся больница бегала смотреть на этот ужас). Все 12 дней «умные» врачи роддома «кормили» её, недоношенную кроху, только глюкозой, через инъекции. И всё это время я по совету одной мудрой женщины делала всё возможное, чтобы сохранить грудное молоко.
В детской больнице ко всем нашим многочисленным диагнозам добавился ещё один – крайняя степень истощения. Вердикт врачей был таков: срочно кормить грудным молоком– понемногу, но часто! А дочь по-прежнему в кувезе, на аппаратном дыхании, в отделении интенсивной терапии новорожденных, в котором места для мамочек не предусмотрены. Мне предложили на выбор: или идти домой и регулярно приходить в больницу на кормления или остаться. В подвале. Именно там в далёком 1995-м были оборудованы полулегальные спальные места для мам грудничков. Я понимала, что, если уйду домой, дочка это почувствует, и тогда будет беда. Выбора не было - осталась в подвале с возможностью видеть ребёнка по расписанию, а если повезёт, то и чаще.
И вот, как зомби, на автопилоте, пошатываясь от усталости, я каждые 2 часа, в том числе ночью - в 12, в 2 и в 4 - по ступенькам поднималась на 3-й этаж, чтобы через зонд покормить дочь. Реже было нельзя – она могла умереть от истощения.
Если бы мне кто-то заранее сказал, что меня ждёт такое испытание в жизни, я бы ответила: нет, да вы что?! Я не выдержу!!
Сейчас понимаю: Бог сверх сил не дает, Он знал, что выдержу.
Но это был ещё не конец нашим испытаниям. Когда организм ребёнка стал потихоньку восстанавливаться, врачи мне сказали, что после таких проблем дочка вряд ли будет полноценной – нам светит ДЦП, как минимум. А вообще, нужно готовиться к тому, что это будет инвалид - физический и умственный. Ни сидеть, ни ходить, ни говорить она не сможет. Намекнули, что чаще всего таких деток оставляют здесь, в больнице...
Мол, вы ещё молодая, родите себе здорового малыша, зачем усложнять себе жизнь…
Нужно ли говорить, что такие «советчики» были мною мысленно посланы в сад? Да, теперь я понимаю, что они хотели как лучше, заботились обо мне, но кто бы позаботился о брошенном малыше-инвалиде тогда, в 1995-м, когда в нашей стране их как будто вообще не было?
Я ни на минуту не сомневалась, что мой ребёнок будет жить полноценной жизнью. В этом мне здорово помогали 4 детских врача-мужчины по имени Сергей (такое вот странное совпадение имен!) – они в кризисные моменты давали свою кровь малышке, делали ей переливание. Я очень-очень им благодарна за такой не только профессиональный, но и человеческий подход!
На 8 марта я получила свой лучший подарок – возможность взять дочку на руки. Первый раз в жизни, когда ей был почти месяц! А потом нас сняли с аппарата ИВЛ и положили вместе в палату. Рядом со мной был уже милый бутуз, а не истощённое тельце:) Самое страшное осталось позади. Выдохнули!
Помню свои чувства, когда спустя полтора месяца после рождения ребёнка я вышла на крыльцо больницы: была весна, вокруг шумел город, моя работа находилась в трёх минутах ходьбы от больницы, а дом – в десяти, но у меня было странное ощущение, что я сейчас где-то на другой планете или, как минимум, далеко-далеко, на выселках, в полной изоляции от мира...
Больница – это совершенно отдельное, параллельное измерение. Когда находишься там долго, происходит глубинная переоценка ценностей, всё предстаёт в истинном свете. Тогда, в свои 23 года, я сделала очень важный вывод для себя: самое страшное, что может быть в жизни, - это потерять своего ребёнка. Оценки в школе или институте, экзамены, трудности на работе, зарплата, отношения с руководством и тому подобные проблемы – всё это оказалось такой ерундой по сравнению с этим. Слава Богу, мой ребёнок выжил, но я очень хорошо, в красках, представляла себе, ЧТО будет, если …
Выписка из медицинской карты, которую нам вручили на выходе из больницы спустя 2 месяца, представляла собой краткий конспект тезисов большой медицинской энциклопедии. У дочки были все возможные болячки, кроме родильной лихорадки, как в той известной книге 😉.
А потом начался долгий период реабилитации, восстановления иммунитета, массажей и зарядки. До года мы почти каждый месяц лежали в детских больницах с диагнозом «обструктивный бронхит» - последствия аппаратного дыхания, вызванной им пневмонии, и недостаточного мышечного тонуса. Позже я стала писать отказы от больниц и экстренно восстановила приобретенный в институте (военная кафедра) навык – собственноручно делать уколы. Годовалому ребенку. Мамочки меня, вероятно, не поймут – как можно? неужели не жалко кроху колоть? Отвечу так: жалко и очень, но куда больнее наблюдать, как медсестра в больнице в 7 утра колет твоего ещё толком не проснувшегося малыша… Лучше уж я сама – в нужное время и с игрушками-обнимашками.
Вопреки неблагоприятным прогнозам врачей, в год и два месяца мы пошли, в два с небольшим - заговорили, а в четыре уже стали заниматься танцами, чтобы направить кипучую дочкину энергию в мирное русло😉.
Со школой тоже особых проблем не было – дочь сама, без репетиторов закончила сильную гимназию и поступила в университет на бюджет. Ей было так интересно учиться, что закончила она его с красным дипломом.
Вот вам и прогнозы врачей про ДЦП и умственную отсталость!
Но и это ещё не всё! Удивительно, но моя дочь выбрала себе профессию, связанную …. с детьми с особенностями развития – психического, умственного или физического. Она работает детским клиническим психологом и помогает деткам с диагнозами: аутизм, задержка умственного или психического развития, СДВГ, ДЦП и т.д.
То есть теми самыми диагнозами, которые врачи пророчили ей самой!
Вот что это такое? То ли Судьба с первых дней жизни устроила ей такое «погружение в профессию» на личном опыте, то ли дочь, настрадавшись, поняла, что этим деткам нужно особенно помогать, но случайностями это назвать трудно😉 Кто так поймёт своего пациента, как не тот, кто сам прошёл через подобное?
Периодически у меня возникает желание прийти вместе с дочерью в ту детскую больницу, где мы лежали после её рождения, и показать врачам, какой замечательный, умный и здоровый (тьфу-тьфу!) человек вырос из того недоношенного младенца, которому 26 лет назад они не давали шансов. От души сказать «спасибо!» тем, кто верил и 24 часа в сутки вместе с нами боролся за её жизнь.
А пока говорю всем родителям: верьте себе и своему сердцу, не слушайте тех, кто советует вам смириться и отказаться от больного ребёнка - уже рождённого или ещё нет, биологического или приёмного! Наши любовь, вера и забота способны творить чудеса и лечить самые тяжёлые недуги. Особенный ребёнок – это чудесный дар и колоссальный опыт, благодаря которому мы можем стать совсем другими людьми. Как известно, в восточных странах рождение такого малыша считается благословением для родителей.
Галина Бобкова, карьерный психолог, www.ccgb.ru