В прошлой своей статье я начал рассказывать о дивном и чудном народе именем «туареги». Также упомянул о некоторых их интересных традициях, среди которых и особая форма дипломатии, о которой и пойдет речь в этой части.
Во времена Средневековья туареги умудрились сделать то, что в Африке случалось нечасто (правда, в «черной»): создали несколько гособразований.
Вот только просуществовали они недолго. Причина проста: туареги – народ «великой дипломатии» и не менее «великой политики».
Суть этих двух направлений у них сводилась обычно к тому, чтобы контролировать торговые пути (проще говоря, «щипать» тех, кто по ним движется) и контролировать земледельческие народы (проще говоря, грабить селян).
Оба вида деятельности они считали признаком своего величия, проморгав то обстоятельство, что «ресурсные народы» были необходимым условием туарежьего существования, тогда как без туарегов все эти «ресурсы» могли прекрасно обойтись.
В общем, воинственные туареги, конечно, пугали народы, но нужды в них не испытывал никто. И туарежские государства, прочие народы видели в том же гробу, что и самих туарегов.
К счастью, туарегов отчасти спасли женщины. Дело в том, что истинному туарегу, словно испанскому идальго, позорно заниматься каким-либо ремеслом.
Женщинам же это в упрек не ставится, и они воспользовались этим, научившись делать великолепные изделия из кожи.
Дамы у туарегов вообще очень интересны. Так именно они являются наиболее грамотной частью этого народа. Мужчинам грамотными быть вовсе не обязательно и союз грамотной жены и неграмотного мужа среди туарегов был в порядке вещей.
Это вполне объяснимо: мужчины по большей части были заняты выпасом стад и набегами или защитой от набегов других народов.
Вести переговоры и проводить нормальную дипломатию они так и не научились, обнаружив какие-то подвижки только в последние десятилетия.
Что же до политики, то, похоже, что туарегам еще предстоит понять, что «ребятам нужно жить дружно», и какие-то перспективы светят только тем, кто умеет приходить к взаимовыгодным решениям, а не упрямо гнет свою линию.
Однако процесс потихоньку идет, и туареги уже поняли, что народ-паразит никому не нужен, решив создать туарежскую автономию и не более.
Войны, войны и еще раз войны!
Полное отсутствие талантов в сфере политики во многом являлось следствием того, что туареги изначально жили в условиях, где войной можно добиться большего, чем разговорами.
Их политический потенциал редуцировался, и полный провал туареги попытались компенсировать тем, что они делать умели – войной. Образовался замкнутый круг.
Как бы там ни было, но постепенно ареал их обитания смещался все западнее, до тех пор, пока в XI веке арабы не загнали туарегов на их нынешние места обитания, заодно навязав им свою религию и частично язык и культуру.
На новом месте туареги занимались тем же, чем и прежде, до тех пор, пока не началась колониальная эпоха.
С владычеством французов и итальянцев туареги мириться не желали, поэтому устраивали восстание за восстанием.
Особо возмущало туарегов то, что французы отменили рабовладение и работорговлю, оставив «высшую расу» без штанов и ресурса.
При этом освобождённые рабы, получили еще и часть земель, которые туареги считали своими, да к тому же рабы не хотели платить туарегам дань и вообще жили по своим, а не туарежским обычаям. Ну разве так можно?
Однако французы тоже оказались не лыком шиты и подавляли восстания. Бросая на подавление солидные силы и вешая восставших, французы еще и включили дипломатию.
В итоге к 1923 году им удалось подчинить себе ничего не понимающих туарегов, просто используя их внутренние разногласия.
Собственно именно утрата былого влияния, невозможность паразитировать на прочих народах и полная отстраненность от политической жизни и привели к тому, что туареги озаботились созданием собственного государства.
Организация общества
Изначально оно состояло из знати, владевшей большими стадами, их поданных, которые платили им дань и были обязаны поддерживать своих владык во время набегов, и рабами.
Причем под последними подразумевались не только чернокожие рабы, но и люди рабского происхождения, даже если они были свободны.
Рядышком с рабами стояли кузнецы, которые рабами никогда не были и просто обрабатывали металл для туарегов, которые принципиально не желали заниматься ремеслом.
Что интересно, кузнецы тоже были чернокожими, а более светлые туареги этого не умели, ибо считали за срам работать.
Разумеется, в настоящее время это деление на классы сохранилось разве что в пустыне: городские туареги уже не считают за грех даже делать что-то путное.
Оружие туарегов
Нельзя не сказать пару слов и об основном средстве, с помощью которого туареги проводили свою политику – об оружии.
Оно было весьма необычным. Обычно туарег имел два копья. Одно было дротиком для метания длиной около 170–180 см.
Второе было намного интереснее и представляло собой длинный (более 2 м) железный прут, с двумя наконечниками.
С одной стороны он был обычным листовидным, а с другой – похожим на трапецию с закругленной режущей кромкой.
Кроме этого туареги использовали прямые обоюдоострые мечи, которые имели хождение до середины ХХ века. Интересно, что многие из них были европейскими мечами XVII и даже XVI веков!
Вспомогательным оружием был кинжал, который уникален не сам по себе, а тем, что его ножны крепились на левое предплечье.
Защитой туарегу служил легкий кожаный щит трапециевидной формы. Что же до луков со стрелами, то их туареги презирали, ибо «оружие трусов».
Правда, когда на горизонте появился огнестрел, от презрения не осталось и следа, и туареги стали активно переходить на французские и итальянские винтовки, а ближе к нашему времени на них снизошло откровение, что истина не в вине и даже не в Коране, а в автомате Калашникова.
Хотя от ношения кольчуг они отказались совсем недавно, ибо ближний бой перестал быть частью их жизни тоже ближе ко временам «АК-47».
В заключение остается сказать, что в настоящее время глобализация добралась даже до глубин Сахары. Несомненно, есть места, где туареги и осколки некоторых других народов еще цепляются за старые обычаи.
Однако это лишь обломки былого и не более. Кто-то может пожалеть об утрате самобытности этого и прочих народов. Однако вряд ли об этом жалеют те, кого веками до нитки грабили все эти самобытные и неповторимые.