2011 году группа психологов провела эксперимент с некоторыми детьми дошкольного возраста. Ученые дали детям игрушку, сделанную из множества пластиковых трубок, каждая из которых выполняла разные функции: одна пищала, другая загоралась, одна воспроизводила музыку, а в последней трубке было скрытое зеркало. Вместе с половиной детей в комнату вошел экспериментатор и наткнулся – по – видимому, случайно-на трубку, которая запищала. “Упс!” - сказала она. С другими детьми ученый действовал более обдуманно, как учитель. “О, посмотри на мою аккуратную игрушку! Позвольте мне показать вам, как это работает”, - сказала она, намеренно нажимая на пейджер. Затем детей оставили одних, чтобы они поиграли с игрушкой.
В “случайной” группе дети свободно играли с игрушкой различными случайными способами. Экспериментируя, они открыли все различные функции трубок: свет, музыку, зеркало. Другая группа, дети, которых учитель намеренно научил пользоваться игрушкой, играли с ней гораздо более ограниченно и однообразно. Они пищали по звуковому сигналу снова и снова, так и не узнав обо всех других вещах, на которые способна игрушка.
Для американского психолога по развитию Элисон Гопник Этот эксперимент раскрывает некоторые глубокие недостатки современного воспитания. Родители стараются – видит бог, мы стараемся – помочь нашим детям побеждать в самых разных жизненных задачах, начиная с Duplo towers и заканчивая выпускными экзаменами. Но в процессе, утверждает Гопник, мы можем в конечном итоге ограничить тот самый потенциал, который мы пытаемся развивать. Она возмущается родителями, “которые хотят превратить своих трехлетних детей в первокурсников Гарварда”. По мнению Гопника, дети больше всего процветают – как и дошкольники в группе "Случайность" – когда их оставляют свободными для исследований. Они также учатся на наших ошибках не меньше, чем на наших инструкциях. “Наша работа состоит не в том, чтобы формировать умы наших детей, а в том, чтобы позволить этим умам исследовать все возможности, которые предоставляет мир”.
Главный аргумент Гопника в этой увлекательной и страстной обличительной речи заключается в том, что современные богатые общества подходят к воспитанию детей по-дурацки. Семьи среднего класса испытывают огромное давление, требуя, чтобы наши дети воспитывались таким образом, чтобы они стали правильными. Мы говорим о хорошем и плохом воспитании. Мы отправляем их на футбольную тренировку и уроки балета, а позже подталкиваем их к получению наград Герцога Эдинбургского. Каждый вечер мы с тревогой изучаем их сумки с книгами или чувствуем себя виноватыми в том, что не делаем этого. Мы беспокоимся о том, достаточно ли они высыпаются, заводят ли достаточно друзей. Существует тенденция бесконечно подвергать сомнению наши собственные решения. Мы работаем слишком много или слишком мало? Мы защищаем их слишком сильно или недостаточно?
Для гопников это просто неправильные вопросы, потому что мы вообще не должны думать о том, чтобы заботиться о детях как о “воспитании”. Проблема воспитания, по ее мнению, заключается в том, что забота о детях рассматривается как форма работы, а не как форма любви. А рассматривая уход за детьми как работу, родители обречены чувствовать себя неудовлетворенными, потому что это безжалостное, неблагодарное, грязное, неоплачиваемое занятие. Но, добавляет Гопник, это “довольно замечательный вид любви, по крайней мере, для большинства из нас”.
активны, а дети всегда пассивны, но Гопнику хотелось бы, чтобы мы думали об этом как о взаимодействии, например, танцах или других важных отношениях в нашей жизни. “Быть женой-это не значит заниматься "женитьбой", быть другом-это не значит быть "другом", даже в Facebook, и мы не "воспитываем" своих матерей и отцов. И все же эти отношения играют центральную роль в том, кто мы есть”. Так почему же мы воображаем, что можем – или должны – воспитывать ребенка?
Название книги "Садовник и плотник" происходит от метафоры об отношениях между родителями и детьми. Стремиться воспитывать ребенка, утверждает Гопник,-это вести себя как плотник, что – то высекающий, чтобы достичь определенной конечной цели-в данном случае определенного человека. Плотник верит, что у него или у нее есть сила превратить кусок дерева в стул. С другой стороны, когда мы занимаемся садом, мы не верим, что именно мы в одиночку создаем капусту или розы. Скорее, мы трудимся, чтобы создать условия, в которых растения имеют лучшие шансы на процветание. Садовник знает, что планы часто будут срываться, пишет Гопник. “Мак становится неоново-оранжевым вместо бледно-розового ... черное пятно, ржавчину и тлю никогда не победить”. Если родители похожи на садоводов, цель состоит в том, чтобы создать защищенное пространство, в котором наши дети могут стать самими собой, а не пытаться формировать их.
Модель воспитания, утверждает Гопник, потерпела сокрушительный провал. США, где миллиарды долларов тратятся на книги по воспитанию детей, “также имеют самые высокие показатели младенческой смертности и детской бедности в развитом мире”. Как в США, так и в Великобритании система образования стала все более ориентированной на “результаты”., в виде результатов тестов, и все же показатели неграмотности, особенно среди детей с низким уровнем дохода, остаются высокими. Кроме того, с детьми, которые “не соответствуют требованиям школы, обращаются как с больными, неполноценными или инвалидами”. Вместо того чтобы зацикливаться на результатах тестов, Гопник предлагает нам как обществу больше заботиться о детях, особенно о бедных. Она ссылается на мероприятия раннего возраста: дети, которые имеют доступ к высококачественным детским садам или чьи родители получают поддержку при посещении дома, “вырастают более здоровыми и имеют более высокие доходы”.
Гопник также настаивает на том, что узкая модель воспитания детей основана на плохой науке. С эволюционной точки зрения человеческая раса выигрывает от воспитания детей с широким спектром характеристик. По сравнению с другими видами у нас “гораздо более продолжительная незрелость, гораздо больший относительный размер мозга и гораздо большая способность к обучению”. Поскольку человеческие дети остаются нуждающимися так долго, в нашем эволюционном прошлом за ними часто ухаживали несколько членов сообщества. Гопник опирается на многочисленные исследования, чтобы показать, что дети учатся лучше всего, слушая и наблюдая за множеством разных людей. Мы приобретаем навыки, играя, а затем проходя обучение. Поэтому, по ее мнению, безумно создавать школьную систему, в которой игра постепенно подавляется и в которой детей учат науке не путем ее выполнения, а путем чтения о ней и заполнения викторин.
Гопник не первая, кто отстаивает менее инструментальный и более игровой взгляд на детство, но ее книга все еще является желанной коррекцией подхода к воспитанию, ориентированного на результат. Ее книга Эндрю Соломона "Вдали от дерева" - прекрасный компаньон, хотя она пишет меньше поэзии, чем Соломон, и, на мой вкус, слишком часто делает отступления о чудесах своих собственных внуков (“Когда Оги или Джорджи находятся в комнате, мне трудно видеть кого-либо еще”). Оги, ее внук, является “проверенным магнитом для цыпочек” и так любит книги, что читает их на горшке. В возрасте одного года он очаровывает мужчину на фермерском рынке, чтобы тот угостил его бискотти с вишней и фундуком. Он пытается подражать своему деду, используя деревянную ложку, чтобы набивать рот веганским органическим сорбетом.
Для Гопника навыки Оги в поедании шербета являются еще одним доказательством того, что человеческие дети являются “удивительно эффективными социальными учениками”, когда им предоставляется свобода. Верно, но мы могли бы также проанализировать эту сцену другим способом. Проблемы, связанные с тем, как сегодня воспитываются дети, нельзя все сводить к воспитанию детей. Существует также явная несправедливость мира, в котором у одних детей есть печенье, книги и любящие бабушки и дедушки, чтобы купить их, а у других их нет.
Чтобы заказать Садовника и Плотника за £12,29 (RRP £18,99), перейдите по адресу bookshop.theguardian.com или позвоните по телефону 0330 333 6846. Бесплатный британский p&p свыше 10 фунтов стерлингов, только онлайн-заказы. Заказы по телефону минимальный p&p в размере 1,99 фунта стерлингов.
В эту статью были внесены поправки 26 августа 2016 года. В более ранней версии упоминался “развивающийся мир”, где подразумевался “развитый мир”.
... поскольку вы присоединяетесь к нам из России, мы хотели бы попросить вас о небольшом одолжении. Десятки миллионов доверяют влиятельной журналистике Guardian с тех пор, как мы начали публиковаться 200 лет назад, обращаясь к нам в моменты кризиса, неопределенности, солидарности и надежды. Более 1,5 миллиона читателей из 180 стран недавно предприняли шаг, чтобы поддержать нас в финансовом отношении – сделать нас открытыми для всех и невероятно независимыми.Не имея акционеров или владельца-миллиардера, мы можем устанавливать нашу собственную повестку дня и предоставлять заслуживающую доверия журналистику, свободную от коммерческого и политического влияния, предлагая противовес распространению дезинформации. Когда это никогда не имело большего значения, мы можем исследовать и оспаривать без страха или благосклонности.В отличие от многих других, журналистика Guardian доступна для чтения всем, независимо от того, сколько они могут позволить себе заплатить. Мы делаем это, потому что верим в информационное равенство. Большее число людей может следить за глобальными событиями, понимать их влияние на людей и сообщества и вдохновляться на значимые действия.Мы стремимся предложить читателям всесторонний международный взгляд на важнейшие события, формирующие наш мир – от движения Black Lives Matter до новой американской администрации, Brexit и медленного избавления мира от глобальной пандемии. Мы стремимся поддерживать нашу репутацию за срочную и мощную отчетность о чрезвычайной ситуации в области климата и приняли решение отказаться от рекламы компаний, работающих на ископаемом топливе, отказаться от нефтегазовой промышленности и взять курс на достижение чистого нуля выбросов к 2030 году.