–Нужно немедленно отправляться в Лиссабон,– безапелляционно заявила Лусия.– Вот только как туда добраться?

–Еще проблематичнее другое: как нам получить документы на выезд, чтобы мы могли пересечь границу?– задал встречный вопрос Менике.–А как мне попасть к себе в квартиру, чтобы забрать деньги, которые я спрятал под одной из половиц?– с тяжким стоном спросил Хозе, обращаясь ко всем присутствующим.В конце концов решили следующее: Менике и Хозе попытаются выйти на улицу и добраться до своих квартир, чтобы забрать оттуда самое необходимое. Все же члены труппы будут ждать их здесь, в относительной безопасности.–Я пойду с тобой,– объявила Лусия отцу.– Я не могу приехать в Лиссабон без своего гардероба.–У нас не найдется места для твоего гардероба,– резонно возразил ей Менике.– Нет, ты останешься здесь и будешь вести себя как положено. Уходим только мы с Хозе. Все ясно?–Ясно,– хором откликнулись собравшиеся.Кое-как Менике и Хозе выбрались на улицу. Глазам Хозе предстало все то, что Менике увидел еще рано утром.–Что они натворили?– в ужасе вопрошал Хозе, пока они торопливо шагали по улице, изредка встречая таких же перепуганных прохожих, как и они сами.– А на какой мы стороне?– спросил он у Менике.–На нашей собственной, Хозе. Только так. А сейчас расходимся по своим квартирам.К счастью, они жили в относительной близости друг от друга, буквально через пару улиц. Хозе заторопился к себе, чтобы забрать все документы на труппу, свои песеты и пару платьев для Лусии. Менике тоже поспешил спасать свое имущество.Он торопливо собрал все, что смог, и выглянул в окно. Улицы были по-прежнему пустынны. Поддавшись неожиданному порыву, он схватил ключи от своей машины и поехал на квартиру Чилли и Розальбы, в десяти минутах езды от его дома. Но не проехал он и трехсот метров, как впереди замаячил военный патруль. Менике охватило отчаяние при мысли о том, что он не сумеет лично удостовериться в том, что с его друзьями все в порядке, но тут он вспомнил, что в театре его ждет Лусия. Мгновенно сделал крутой разворот и покатил в сторону квартиры Хозе, моля бога лишь об одном: только бы проскочить туда без каких-либо препятствий. Когда он подъехал к дому, то увидел, что Хозе уже спускается по лестнице и волочит с собой все, что смог унести. Они быстро загрузили вещи на заднее сидение машины.–Все самое ценное упрячь в одежду,– посоветовал ему Менике.– Так будет надежнее, особенно если нас остановят военные.Хозе послушно сделал так, как посоветовал Менике. Вот только большой мешок с песетами поставил у своих ног на переднем сидении.–При всем своем желании засунуть это в брюки я не смогу,– сказал он, озираясь по сторонам.Они тронулись в путь, но проехали всего лишь несколько метров, как откуда-то сбоку им наперерез выехал армейский грузовик. Офицер, облаченный в военную форму, махнул рукой, и Менике тут же притормозил.–Buenos dias, compadre. Куда держите путь?– поинтересовался офицер, потом спрыгнул с грузовика и подошел к их машине.–В театр, чтобы забрать оттуда свою семью, которая провела там всю ночь из-за тех беспорядков, что случились в городе,– ответил ему Менике.Военный заглянул в салон автомобиля. От его острого взгляда не укрылся мешок с песетами у ног Хозе.–Выходите из машины! Быстро!Менике и Хозе послушно вышли из машины. Офицер навел на них пистолет.–Ключи от машины! Ваша машина конфискована для нужд армии. А теперь проваливайте прочь!–Но… Моя дочь – Лусия Альбейсин!– воскликнул Хозе.– Ей нужны наряды для сегодняшнего представления.–Сегодня вечером не будет никаких представлений,– ответил военный.– В городе вводится комендантский час.–Но машина… моя мать… Она стара, очень больна и…Военный ткнул в грудь Хозе дуло своего пистолета.–Заткнись, цыганское отродье! У меня нет времени на то, чтобы препираться с тобой. Убирайся, или я сейчас же пристрелю тебя.–Пошли, Хозе,– обратился к нему Менике.– Gracias, capitan, и viva la republica.Он схватил Хозе под руку и поволок его прочь от машины, не смея оглянуться назад до тех пор, пока они не свернули за угол. Только там Хозе опустился на колени и жалобно заплакал.–Все, что у нас было! Все пошло прахом!–Чепуха все это! Главное – мы пока живы.–Двадцать тысяч песет, двадцать тысяч…–Заработаешь снова свои песеты, может, в сто раз больше. А сейчас поспешим в театр. Надо обмозговать хорошенько, как станем выбираться из Испании.Когда они снова очутились в подвальном помещении театра, их мгновенно окружили члены труппы. Хозе между тем продолжал безутешно рыдать, оплакивая свои деньги.–Нужно было оставить их там, где они лежали,– причитал он жалобно.– Или положить в какой-нибудь банк…–Да стоит ли переживать из-за этих денег?– рассудительно заметил Тигр.– Думаю, уже завтра все твои песеты превратятся в кучу хлама. И цена их будет не больше, чем цена песка на пляже.Лусия схватила Менике за руку.–Ты привез мои платья?Тот лишь нахмурился в ответ.–Нет. Зато я попытался прорваться к Чилли, чтобы узнать, как он там.Лусия мгновенно спохватилась.–Ты нашел его?–Невозможно было подъехать к его квартире. На улицах полно солдат. Сейчас нам надо хорошенько подумать над тем, как мы станем выбираться из Испании. Будем надеяться, что Чилли подъедет в Лиссабон попозже.–А поезда еще ходят?– спросила она у него.–Даже если и ходят, у нас ведь нет денег, чтобы заплатить за билеты до Португалии.–Наверняка в театре есть сейф. В каком-нибудь из служебных помещений,– подал голос Себастьян.– В кабинетах всегда стоят сейфы.–А тебе откуда это известно, мил человек?– спросила у него Лусия, бросив подозрительный взгляд в его сторону.–Да просто интуиция подсказывает,– ответил Себастьян с самым невинным выражением лица.–И что нам из того, если мы найдем это сейф? Как нам его вскрыть?–И снова, сеньорита, прошу вас, положитесь на мою интуицию. Думаю, она подскажет нам.Себастьян подался наверх в сопровождении уборщицы. Женщину звали Фернанда и, по ее словам, она точно знала, где именно находится сейф. Пока они отсутствовали, остальные принялись обсуждать всевозможные варианты бегства из охваченной беспорядками столицы.–А что будет с теми, кто останется здесь?– Лусия задумчиво покачала головой.– Ay! Наша страна сама разрушает себя. Что будет с мамой? С моими братьями и их семьями?