Обнимая Милану, я думал, что у нас, в общем-то, славная команда

– Мне страшно! – на миг перестав ныть, сказала она. – Этот гад на меня посмотрел, чтото сказал, и я вдруг подумала, что он славный! Что его надо пожалеть! Обнять! – Это он просто так говорит, – мрачно сказала Наська. – Убедительно. На Измененных не действует. И люди некоторые так умеют, он просто очень долго тренировался. – Наська, можно, Максим меня обнимет? – попросила Милана. – Ну просто так, как друга? – Мне-то что, – буркнула Наська. – Я Дарине не скажу, если ты об этом, обнимайтесь… Она вдруг сорвалась с места, в своей реактивной манере перемахнула через прилавок и уткнулась в живот Елене. Та обняла куколку, потом укоризненно посмотрела на меня. Я вздохнул и обнял Милану. Очень деликатно. Даже деликатнее, чем хотелось бы. – А меня и обнять некому, – сказал Лихачев. Сел на стул, достал сигареты, закурил. – Придется переживать в одиночестве. – Я сейчас приду и обниму, – пообещала Наська. – Только докурите свою гадость сначала. Обнимая Милану, я думал, что у нас, в общем-то, славная команда. Хоть и странная, и пока не вся в сборе. Но мы друг друга понимали. – На твоего гостя больше рассчитывать не стоит? – спросил Лихачев. – Я о Высшем. –  Нет,  – я  покачал головой.  – Нет. Мне кажется, он насовсем ушел. Что-то они еще с этим… Ваней… обсудили, и он ушел. Надеюсь, велел нас не трогать. Милана осторожно высвободилась из моих рук. Подошла к Лихачеву, тот молча дал ей сигарету. – Он ведь во мне тоже был, – сказала она. – Я потом уже поняла, когда вспоминала. – И что делал? – заинтересовался Лихачев. После финальной схватки в Гнезде я всё им рассказал. Ну, то, что запомнил. Как во мне вдруг пробудилась чужая, безмерная сила. Пришел бог из машины – и всё исправил. Я каждый день это вспоминаю, если честно. Как мир застыл, а я шел к Прежнему, по пути приказав умереть чистильщику и погасив огонь, как выдернул Ивана из той странной неуязвимости, в которой он находился… И ведь никаких эмоций не было. Так, легкое раздражение от того, что нарушаются правила. – Он как бы ничего не делал, – сказала Милана. – Ну, почти. Только я временами словно по-другому начинала смотреть на мир. Очень спокойно, как на мультик. Он не добрый, нет. – Высший был правильным, – кивнул я. – В компьютерных играх таких называют «законопослушные нейтральные». Это куда лучше, чем многие другие варианты… Но он не вернется. Мне показалось… – я замялся, – что он смущен. Что он вмешался чуть раньше и чуть больше, чем собирался. – Очеловечился? – заинтересовался Лихачев. – Ты не говорил. Я поморщился. – Да как очеловечился… А trancas y barrancas2 . Стал чуть добрее нейтрального. Потом я еще несколько случаев припомнил, когда начинал на мир смотреть… ну, Милана верно сказала. Как на мультик. Но Высший только смотрел. Один раз вроде как разозлился немного, два ушлепка ночью встретились, и я вдруг стал размышлять, как их убить. Они почувствовали. Испугались. Но он ничего не делал. Я лишь стал резче. – А я бы и не заметил, – мрачно сказал Лихачев. – Всегда такой.