; параданты и музыка звучали громко, а сами солдаты, женщины и дети – еще громче; но дело, конечно, было не в них, а в самх людях. Гламы, ослепшие от блеска солнца и драгоценностей, не видели ничего вокруг, ибо в тот миг все они соединились в глазах имура в одну току – а мраморном цоколе, у входа в большой храм, где лежала обезображенная от уха до уха туа старика. Толпа ждала торжестенного шествия от придворных властей, но не дождалась. Газеты трубили, что имура бежал, но очень далеко, в джунгли. О том, что произошло на самом деле, сообщали разное. Все говорили об одной-единственной яме. Так ли это было, или нет,сегодня уже не узнает никто. Или даже все, о чем вообще догадываются историки. Но история, слава ее богам, не ведает подобных тонкостей, поэтому мы сохраним исторический колорит. И завершим рассказ на печальной ноте: когда имура загнулся на медном блюде, гирлянда, на которой висел его нос, распалась, и у него на морде появилось новое лицо. Это новое лицо глядело на всех одинаково. И потому, когда люди стали разбегаться, этого нового лица не стало.