воображения и уверенности, которые необходимы тому, кто отправляется покорять воздух.
Обладал ли он точным умом, терпением и настойчивостью, присущими
Райт, он мог бы опередить их на полвека. Как бы то ни было, он совершил
замечательный подвиг, хотя и закончился несколько смехотворным провалом. Он построил
искусственную птицу по общему плану своего альбатроса. Крылья не должны были махать,
но их углы к ветру контролировались системой рычагов, управляемых
Ле Бри, который встал в корзине в центре. Чтобы подняться, ему требовалось что-то
вроде старта, который современные самолеты получают на своих велосипедных колесах,
прежде чем оторваться от земли. Поскольку у Ле Бри не было двигателя
, ему было отказано в этом способе передвижения, поэтому он погрузил аппарат в тележку и прикрепил его к рельсу
веревкой, завязанной скользящим узлом, который он освободил бы рывком. Когда они
тронулись, люди шли рядом с тележкой, держась за крылья, которые простирались на
двадцать пять футов с каждой стороны. Когда лошади ускорили ход, эти помощники отпустили
их захват. Почувствовав, что машина пытается подняться у него под ногами, Ле Брис сбросил веревку,
наклонил передний конец машины и, к своей радости, начал неуклонно подниматься в
воздух. Зрители внизу бешено зааплодировали, но к их возгласам примешалась нотка тревоги
, и неопытный летчик заметил странное и необъяснимое подергивание своей
машины. Посмотрев вниз, он, к своему удивлению, обнаружил мужчину, который брыкался и
громко плакал в смертельном страхе. Было очевидно, что веревка, которую он отсоединил от тележки,
подхватила возницу, который, таким образом, стал, к его сильному разочарованию, партнером
в триумфе изобретателя. Действительно, вполне возможно, что он способствовал этому
триумфу, поскольку легкость и устойчивость, с которыми машина поднялась на высоту,
оцениваемую в триста футов, наводят на мысль, что он, возможно, предоставил необходимый
балласт — фактически действовал как хвост воздушного змея. Человеколюбие, естественно, побудило Ле Бри немедленно
спуститься, что он и сделал умело, не причинив вреда своему невольному
пассажиру и лишь слегка сломав одно из крыльев.