Все имена и персонажи выдуманы/получены из космоса/созданы генератором случайных имен и персонажей. Все совпадения с реальностью случайны/концептуальны/параноидальны. Произведение не ставит себе цель оскорбить какие-либо расы/вероисповедания/сексуальные ориентации. Автор не несет ответственности за неверно истолкованные мысли/чувства/фантазии.
=1=
О нас часто рассказывали поэты, разного толка музыканты и художники. Кто-то считает, что нас только девять, иные – три. Ошибаются и те и другие. Нас много. И живем мы в прекрасном мире: на горе, окружность которой столь велика, что не обойти и за тысячу лун. На одной части всегда ночь, на другой – день. Даже есть уголки, где лишь рассветы и закаты. В этом волшебном крае у всех есть место по душе: хвойный лес, луга, горные источники и снежные шапки. А воздух настолько чист, что не нужна еда.
Чем мы занимаемся на этой горе? Отдыхаем от дел мирских, общаемся с товарищами, делимся опытом.
Среди нас есть как женщины, так и мужчины. Есть даже дети. Обученные и обучающиеся. В общем, место, где я живу, можно назвать раем. Утопией, к которой так стремились когда-то люди.
Работа наша нехитрая: дунуть в нужный момент, скинуть прядь, дабы выглядела она так, как никогда ранее, расплыться в луже пятном, доселе не виданным, а иногда и просто пнуть или подтолкнуть. Все остальное делается уже без нас.
Неудивительно, что раньше нас видели животными. С другой стороны, сейчас о нас все чаще говорят как о «силе».
Обезличенно. Пусто. От этого желание плодотворно трудиться тает так же быстро, как шлейф падающей звезды.
Далеко не все, с кем я делюсь мыслями, согласны со мной. Наверное, некоторым просто страшно. Менять устои, привычки и принципы. В этом есть нечто смешное, ироничное: те, кто рождены для создания чего-то нового, боятся отойти от правил, изживших себя. Речь не только и не столько о взглядах на обязанности, но и об одежде, внешности. Все эти воздушные платья, локоны, струящиеся на ветру, светлые, как ясное небо, глаза и черты лица, соединяющие в себе маму, сестру, любимую женщину и дочь.
Сколько бы я об этом ни думала, мысли непременно упираются в одну стену: могу ли я, а главное, хочу ли, чтобы что-то изменилось здесь? И следующий вопрос: может ли вообще что-то измениться в этом вечно радужном и воздушном мире? И потребуется ли во всем этом участие меня – самой ленивой из муз?
На эту тему вспоминается одна история...
***
По белому, с крошечными ямами и выпуклостями, полотну каталось крошечное острие, оставляя после себя линии и изгибы черного цвета. Они складывались в буквы, а затем в слова: «Победить лучшего друга».
Пишущий остановился, защёлкнул колпачок, отложил перьевую ручку и подошёл к окну.
«Благодать» – мысленно произнес мужчина, вглядываясь в персиково-розовые лучи солнца, которые пробивались через лениво плетущиеся по небосводу тучи. Эта картина наполняла, придавала сил. Казалось, что это какой-то знак свыше – от ангелов или Бога. Ник встряхнул головой. Религия всегда вгоняла его в тоску.
«Опиум для народа» – этой фразой Ник описывал все праздники, посты и священные писания. В детстве он верил во всемогущее око, приглядывающее за ним с небес. Однако родственники, едва не доведенные своей верой до безумия, сломили детскую наивность.
– Не смей шутить о Боге! – била по мальчишеским губам бабушка. Она не выбирала, чем вбивать в ребенка наставления. В порыве ярости набожная родственница превращала в оружие все, что попадалось под руку: тряпка, которой вытирают стол или пол, тапочка или любая другая обувь, перчатка или, на худой конец, ладонь. На улице все становилось хуже: ветки и позор. Все нутро сжималось, когда прохожие молча или с улыбкой смотрели на происходящее.
Несмотря на все это, больше всего Ник ненавидел посты. Именно в эти недели и месяцы взрослые брали для наказания крапиву или провод. Повзрослев, Ник любил шутить, что это одна из причин, по которой роботы-пылесосы – одно из лучших изобретений человечества.
– Ага, как секс с женщиной. Бесплодной. – Добавлял Исаак. Он был лучшим другом Ника со школьной скамьи. Фанатичные родители заложили первый камень дружбы мальчишек.
– Знаешь, шаббат и бар-мицва еще ничего, но вот обрезание...
– Еще и без рождества.
– Таки да.
– Примите мои искренние соболезнования, Изя. Надеюсь, Ваша крайняя плоть в лучшем мире, – смеялся Ник. Только он имел право называть еврейского друга не по имени.
– Знаешь, другим я бы зубы выбил, – признался однажды Исаак.
– Знаю. Спасибо.
Даже в этом друзья отличались. Исаак почти не говорил спасибо и пожалуйста. «Сочтемся» ему нравилось больше. Это слово придавало некую важность, солидность. Как и золотой перстень, который был куплен на первую зарплату.
– Тебе нравится или ты в восторге?
– От этого? – удивился Ник, впервые увидев золото на пальце друга. – Пролежавшие сотню лет в земле и воде крупицы, которые были переплавлены и перепроданы втридорога?
Во многом, благодаря различиям, Никита и Изя никогда не сорились из-за девушек. Первому нравились образованные и начитанные, второй ставил во главе угла внешнюю красоту. Девушки Ника были красивы по-своему: без косметики, третьего размера груди или длинных стройных ног, каждая излучала какой-то внутренний свет. Сияние души, воспеваемое поэтами с начала времен.
– От ума сиськи меньше, – подтрунивал Исаак.
– Зато никто не заряжает телефон в микроволновке, – отвечал Никита, припоминая один из рассказов друга.
– Ага, и никакого тройничка на день рождения.
– Не в тройничках счастье, Изя.
– Мало тебя в детстве били, богохульник! Возлюби ближнего своего, как самого себя. А еще лучше, если возлюбишь сразу двух.
– И это я еще богохульник?
– Ага. А напомни, что тебе подарили на день рождения?
– Опасную бритву. Ручная работа прошлого века, – ответил Ник, задрав нос.
– Мой лучше, – пожал плечами Исаак.
– Для тебя.
К старинным и необычным вещам Ник питал особую любовь. Он был завсегдатай антикварных лавок.
«Может, в прошлой жизни я был одним из таких торговцев?» – смеялся он про себя, разглядывая очередной веер или курительную трубку ручной работы, хотя и пагубной привычки никогда не имел. Осмотр предметов мог продолжаться часами. В каждой вещи Ник мог найти что-то, из-за чего все вокруг замирало. Даже ход времени останавливался. Серо-зеленые глаза с жадностью изучали все детали: цвет ниток, стежки, узор дерева или ткани, потертости, царапины, сколы, трещины, загнутые углы в книгах, покрытых пылью. Казалось, что и она таит в себе нечто из другой вселенной. Даже девушка Ника шутила с толикой грусти: вот бы ты на меня так смотрел, как на эти древности.
В конце концов, именно это увлечение стариной стало последней каплей: мужчина снова стал свободным. Поздней осенью, когда расставания переживаются особенно тяжело.
– Самый темный час перед рассветом, – утешал друга Исаак.
– Спасибо.
– Сочтемся.
=2=
Осеняя хмарь никогда так не печалила Никиту, как в тот год. Облака были едва отличимы от земли: темные, мрачные и серые. Они почти не двигались, отчего было еще горше: будто весь небосвод был накрыт грязным пуховым одеялом. Укрыться дома не получалось, ибо даже сквозь зашторенные окна в комнату пробивалась серость. Она вытягивала из сердца последние крупицы радости и оставляла лишь пустоту. Даже антикварные лавки потеряли свое очарование. Они обесцветились, как и все вокруг. Летом или весной Ник пришел бы в себя за неделю. 7-10 дней всегда было достаточно. Но в этот раз все затянулось на недели, в которых дни не отличались друг от друга.
– Сегодня грязь выглядит иначе, – шутил с грустью мужчина, стоя в ванной комнате и очищая обувь. Взгляд упал на подарок. Узор на деревянной ручке и блики света на лезвии гипнотизировали, вводили рассудок в какое-то помутнение, скрывающее целый мир, из которого не вернуться. Ник взял в руки бритву. Глаза смотрели, будто сквозь неё, пока пальцы двигались к острию.
– Бл*дь!
Железо ударилось о раковину, и через мгновение на глянцевой белой поверхности появились алые капли. Ник облизнул палец и посмотрел внимательнее.
– Глубоко...
Порез сработал как пощечина и привел голову в порядок.
«Пора с этим завязывать».
Обработав и забинтовав палец, Ник отыскал зонт и другую пару обуви. Любитель антиквариата вышел на улицу и, рассматривая свинцовые облака, задумался, где бы он сейчас хотел оказаться?
«Сен-Жермен? Или Варадеро? Тоскана или Варанаси?»
Ответа не было. Мужчина раскрыл зонт и побрел вперед под осеннюю мелодию дождя.
Бензиновые разводы в лужах, вымокшие листовки, жухлые листья, напоминающие картофельные очистки, окурки на земле и асфальте, разбитые бутылки – все это только сильнее вгоняло в тоску и портило и без того скверное настроение.
«Значит, дорога одна» – решил Ник. Он зашел в арку дома и достал телефон.
– Изя?
– Таки да.
– Выпить не желаете?
– Славное предложение.
– Угощаю, – настаивал Ник.
– Сегодня никак. Надо кое-что подписать. Если только ближе к ночи.
– Хорошо, – сдался Никита, – позвонишь.
Он посмотрел на перебинтованный палец и, решив, что трезвым сегодня спать не ляжет, принялся изучать отзывы о трех ближайших круглосуточных барах. Глаза были сосредоточены на ярком прямоугольнике, но еще что-то блестящее замечалось боковым зрением. Раз за разом попытки найти этот предмет проваливались. Он появлялся и исчезал, словно комар в летнюю ночь. Маленькая, но со временем раздражающая мелочь. Свет молнии помог покрасневшим глазам найти «блестящего комара». Ник потянулся рукой к желтому кольцу, чуть выступающему из земли. Мужчина быстро понял, что это.
– Давно таких не видел…
Он открыл колпачок и увидел блестящее перо. Ручка выглядела слегка потрепанной, но рабочей. Ник провел острием по подушечке пальца и увидел, как перо разделилось пополам. Чернил не было.
Ник завернул находку в носовой платок и убрал во внутренний карман, решив, что разберется с этим позже.
«Бар сейчас важнее, даже если ручка 1888 года выпуска»
Зазвонил телефон.
– У тебя сегодня счастливый день, – едва не кричал в трубку Исаак.
– Таки что Вы говорите?
– Говорю, что Вам нужно вызвать такси и отправиться по адресу, который я сейчас вышлю.
– Ковчег?
– Почти. Туда как раз приходят в поисках пары всякие твари.
– Как грубо, Изя!
– Говоришь как твоя мама. В постели.
– Ну и ублюдок! – рассмеялся Ник. – Присылай адрес. Приеду и порву твою еврейскую жопу.
– Только если выиграешь меня.
– Готовься.
Через час Ник был в баре, где его ожидал Исаак.
– Правила те же?
– Разумеется, вонючка, – посмеялся друг и провел ладонью по черным кудрям.
– Тогда вперед.
Друзья заказали два бифштекса и, разделавшись с ними, приступили к игре. Правила её были придуманы еще 10 лет назад: два одинаковых мясных блюда и текила. Без закуски. Каждые 20 минут по одной рюмке. Пропустить можно только один раз, с условием, что на следующем круге будет выпито две рюмки.
Исаак, несмотря на схожие с Ником рост, вес и телосложение, мог выпить в два, а иногда и в три раза больше. В студенческие годы даже было несколько «соревнований», в которых Исаак всегда ставил свой перстень и всегда выигрывал. Деньги, телефоны, украшения. Никто не знал, в чем секрет и как удается тощему парню выпивать запредельное количество алкоголя, а на следующий день приходить бодрым, свежим и в хорошем настроении. Все, кто пытался перепить еврея с длинным языком, утверждали, что после бутылки он становится только веселее. А после второй и третьей ничего уже не меняется, будто Исаак пьет простую воду.
Разумеется, Ник снова проиграл алкогольную битву. Но победил хандру и уныние, отчего похмелье было не таким уж болезненным.
=3=
Проливные дожди заканчиваются. Когда-нибудь. Подобно им, душа человеческая рано или поздно забывает о горе, если за оное не держится разум.
Никита всегда был оптимистом. Он смотрел на будущее с верой в лучшее. Это помогало в трудные моменты не опускать руки. Как и хобби: привести в порядок старую вещь, узнать её историю, дату или место появления – все это зажигало в глазах огонь жизни, любопытство. Для Ника на свете не было бесполезных или скучных вещей, даже обычный карандаш имел свою ценность.
– Знаешь ли ты, – спрашивал мужчина у одной из своих пассий, – из какого дерева сделан этот карандаш? Сколько лет росло это дерево, в какой стране?
Ник мог часами рассказывать даже о туалетной бумаге: процессе её изготовления, длине волокон, температурах, варке, и еще тысяче нюансов, которые влияют на конечный результат. Антиквариат же доводил мужчину до высшей точки наслаждения. Оно наполняло душу, словно пустую банку. И Ник отлично знал об этом. Посему, оправившись, он взялся за дело: сперва находка была разобрана и вычищена. Затем началась проверка пера и остальных деталей.
– Ну разумеется, одна протечка и долой.
Найдя подходящую замену и наполнив её чернилами, он собрал все, как было.
Первым написанным словом стало «работает». Никаких протечек и брызг, все было идеально, оставалось только найти применение. Поклонник антиквариата любил говорить, что ни одна вещь не терпит пыль.
– Кому понравится лежать без дела? – смеялся он.
Дома подходящей пары не нашлось, и Ник отправился на поиски. В одной из любимых лавок он нашел темно-фиолетовый блокнот, сделанный вручную.
– Даже каптал был изготовлен человеком, – набивал цену продавец. – Плотная бумага идеально подходит для маркеров. Страницы обработаны, чтобы не порезать палец. Продуманность в каждой детали, – закончил он и поправил очки в роговой оправе.
Но все эти дифирамбы были лишними: покупатель и сам видел, как гармонично выглядят блокнот и ручка в паре.
– А что значит «ДК»?
– Дневник, – слукавил продавец.
«Скорее всего, инициалы мастера» – подумал он, но чутье подсказало более подходящий для покупателя вариант.
«Желтые буквы перекликаются с золотой окантовкой на ручке, – думал Ник, – а цвет обложки схож с корпусом».
– Беру, – решился, наконец, мужчина.
– Отличное решение!
Ник заплатил и отправился домой. Полчаса шага превратились в нечто фееричное и волшебное. В эти 1800 секунд вместились бы четыре декабрьские недели. Те самые, за которые дети едва не доводят себя предвкушением подарка до беспамятства. И не важно, знает ребенок, что будет в коробке или нет. Больше этих мгновений Ник ожидал только моменты, когда можно будет использовать предметы по назначению.
Мужчина влетел в квартиру и скинул обувь, куртку, перчатки и шарф в одну кучу. Пока закипал чайник, Ник бережно разложил на письменном столе предметы, попутно рассматривая их. Глаза жадно впивались в узор кожи, в выдавленные и прокрашенные темно-желтые буквы. Затем то же самое с ручкой. Засвистел чайник.
Налив чай с молоком, мужчина вернулся в комнату, сел за стол и открыл блокнот. На титульном листе Ник вывел: «Собственность Никиты». Немного подумав, он добавил отчество, фамилию и номер телефона.
– Теперь не потеряешься.
Два часа любитель антиквариата записывал историю о том, как были найдены ручка и блокнот. Этот ритуал был чем-то необходимым. Ник фантазировал, что вещам так же интересно, как и ему. Незаметно для пишущего, история перетекла из прошлого в настоящее. Затем в будущее: он записал планы на завтра и щелкнул колпачком ручки.
Пальцы и суставы, не привыкшие к таким нагрузкам, напоминали о себе. Но были и другие чувства: все мышцы тела наполнялись приятной слабостью, а мозг – удовольствием. Мужчина лег на стол и прошептал сквозь зевоту:
– Благодать.
Нега постепенно разливалась по телу, и идти в кровать не хотелось.
– Надо, – решил Ник и на ватных, подкашивающихся ногах доплелся до постели.
Следующий день прошел как по маслу. Затем еще один. И ещё. Со временем Ник стал замечать, что если с вечера записать план на следующий день, то все складывается наилучшим образом: даже если хозяин блокнота или кто-нибудь другой опаздывал на встречу, то она заканчивалась вовремя.
– Это магия какая-то.
– Таки что Вы говорите, – смеялся Исаак.
– Я серьёзно.
– Мазл тов. Ты открыл навык тайм-менеджмента.
Ник с недоверием посмотрел на друга.
– Не знал? Если у тебя есть план, то день, чаще всего, идёт... По плану. Это тебе любой директор скажет. Без распорядка, без цели ты не знаешь, куда направлять внимание. В итоге берешься либо за все сразу, либо вообще ни за что.
– Мама научила? – посмеялся Ник.
– Ага. Твоя. Она говорила: «Исаак, составив расписание, твоя голова знает, когда ей думать и о чём».
– Изя, таки научите меня думать!
– 300 баксов. Час. – Ответил Изя, потирая перстень.
– А как же первый урок бесплатно? Для друга?
– Ну, если Вы настаиваете...
– Настаиваю, – вторил Ник.
– Тогда запоминай: – Исаак поднял указательный палец, – если трахаешь одну женщину, не фантазируй о другой. Особенно вслух.
– Вы мудры, учитель, – Ник сложил ладони и поклонился. – Все ли евреи обладают таким недюжинным умом?
– Хочешь, приходи на семейный ужин. Там и узнаешь.
– Бесплатно?
– Вот ещё.
Они рассмеялись.
Ник, как и многие любители антиквариата, был не только прагматичен, но и верил в некое чудо, отчего объяснения Исаака удовлетворило лишь наполовину. Детская мечта обнаружить волшебный артефакт еще жила глубоко в сердце. Под толщей разочарований, сомнений и скептицизма. Именно они не позволяли проверить фантазию. Однако порой любопытство сильнее опыта...
=4=
Перед решением «взяться за дело», особенно если оно новое и непривычное, всякого человека посещают сомнения: «Надо ли оно мне? Стоит ли игра свеч?» Некоторые отвечают «нет» и даже не пытаются. Иные решают «Почему бы и нет? Я ничего не теряю». Затем у решивших продолжить следующий шаг: «С чего начать?»
Никита быстро перешёл от первой стадии ко второй. Он размышлял неделю. Семь дней в голове рождались и умирали сомнения. О реальном и магическом, о фантазиях, о будущих свершениях. На восьмой день было принято решение попробовать.
«Нужно что-то простое и незамысловатое, – размышлял мужчина. – Выиграть в лотерею? Найти кошелек? Встретить свою любовь? Получить от незнакомца философский камень?»
Ник рассмеялся и вписал в план на следующий день «рояль». Затем через секунду добавил «в кустах». На это было выделено пять минут в конце дня. Остальное время было расписано по минутам: зарядка, завтрак, фриланс, обед, душ, встреча с бывшей (отдать забытые вещи), магазин, готовка, ужин.
– Дел по горло, – подытожил Ник и отправился в постель.
Весь следующий день мужчина сверялся с графиком и проверял, ничего ли не забыто. Первые пункты дались легко. Но встреча расстроила Ника. Он вдруг отчетливо увидел все то, чего не замечал ранее: поверхностное мышление, скрытое за начитанностью, плоский юмор, манерность.
«И куда я смотрел раньше?» – спрашивал себя любитель антиквариата, выбирая овощи в магазине.
«Сперма в голову ударила?» – вспомнились слова Изи.
Мысли о прошлом заполнили голову, и вся реальность виделась, будто через пелену, словно в телевизоре, включенном «для фона». Там показывали, как чьи-то руки чистят морковь, как комки сырого риса падают в мультиварку. Ник делал все это неосознанно, пока разум продолжал пережевывать одну и ту же мысль. Раз за разом. Снова и снова. Как это часто бывает, он начал выходить за рамки и внимательно рассматривать не только отношения с противоположным полом: «Действительно ли Исаак мой друг?» От этого вопроса будто ударило током.
– Надо проветриться, пока умом не тронулся, – сказал Ник и осмотрел кухню. По ней были разбросаны грязные доски, ножи, кое-где лежали очистки, шелуха и зёрна риса.
«Бытие определяет сознание»
Заканчивая уборку, Ник уже не сомневался, что Изя действительно его лучший друг.
«А женщины... пусть бросит в меня камень тот, кто никогда не ошибался в них».
Довольный собой и найденными ответами мужчина взял мусор и вышел из квартиры.
Солнце уже скрылось за горизонтом, на небе зажигались звезды. Декабрь в тот год выдался теплым, и снега почти не было. А тот, что был, быстро превращался в грязь и лужи. От этого чудилось, будто Новый год наступит только через несколько месяцев. Разумеется, большинство людей чувствовали не приближение праздника, а тоску. Мохнатые белые лапы деревьев, снежки и снеговики, катание с горок, заиндевевшая одежда – все это было в фильмах и воспоминаниях.
– Погода не планирует радовать нас температурами ниже нуля и соответствующими декабрю осадками, – передавали в прогнозе погоды.
Невзирая на все это, Ник был счастлив и доволен. Он стоял возле подъезда и смаковал момент: событие, которое ощущалось как горе, стало откровением.
«Радует, что до свадьбы».
Мужской голос вернул Ника к реальности:
– Можно?
– Да, конечно.
– В лифт не зайдёт, – проговорил вышедший. – Придется по лестнице.
Ник повернул голову как раз в тот момент, когда один из грузчиков громко выругался. Музыкальный инструмент стоял в окружении мужчин. Под пленкой, на лакированной деревянной поверхности был отчетливо виден рисунок листвы и цветов.
– Пять этажей. Дело получаса, – Продолжал один из грузчиков.
Ник смотрел на них как заворожённый, будто ребенок, увидевший волшебство. За секунду в голове пролетели тысячи мыслей и фантазий, которые были оставлены в детстве.
«Это рояль? Или пианино? Чем вообще они отличаются?» – проснулся голос разума. Ник решил сразу его успокоить.
– Извините, это рояль?
– Рояль, рояль.
– Пианино меньше, – ответили ему.
– Рояль. В кустах. – Проговорил медленно Ник.
Только старший из мужчин улыбнулся:
– Сейчас и сын вернется.
– Какой сын? – удивился один из напарников.
– Никакой. Давай, взяли, пока дождь не начался.
Ник понял, что стал лишним и, выбросив мусор, вернулся в квартиру. Мужчина повалился на постель и начал представлять, какие возможности перед ним открылись.
«Могу стать президентом. Или космонавтом. Или самым богатым в мире».
Мысли крутились, как бочонки в барабане: они ударялись друг об друга, падали вниз и поднимались снова.
Полёт фантазии прервало урчание в животе.
– Ох уж эти борборигмы.
За ужином Ник вернулся к размышлениям, но уже в ином ключе:
«Цена? Последствия? Почему не прилагаются инструкции и правила использования? Одно воплощение за сутки? Или за неделю?»
Теперь уже вопросы заполнили голову. Она была перегружена: перепады настроения, мечты, вопросы, страхи, сомнения. Все перемешалось. Началась мигрень, которая все усугубила: «Это плата? За такой ничтожный запрос?»
Поклонник антиквариата продолжал думать, подстегивая головную боль: «Или это «стандартный тариф» и не важно, что будет написано». В конце концов, мужчина довел себя до того, что не мог шевелиться. Движение пальцев, рук, ног или головы причиняло нестерпимую боль, от которой негде было укрыться.
Пересилив себя, Ник поднялся с кровати и медленными шагами, опираясь на стены, добрёл до аптечки. Он выпил таблетки и распластался по полу. Через некоторое время боль начала отступать, даже появились силы дойти до постели. Но не более. Сон быстро забрал страдающего в свои объятия.
=5=
– Отличный подарок на Новый год.
– Таки да, – посмеялся Ник. – Этой суммы хватит на машину. Подержанную. Или на ремонт.
– Ты собираешься делать ремонт? – удивился Исаак.
– Нет, просто думаю, как правильно распорядиться, – соврал Ник. Решение было принято еще до покупки лотерейного билета.
«Можно будет послать к чертям всех заказчиков» – размышлял владелец блокнота, вписывая сумму.
– Могу поделиться.
– Таки щедрое предложение, – улыбнулся Исаак. – Но у меня нет проблем с деньгами.
– Еврей отказывается от денег? Теперь я видел все.
– Я на днях сделку удачную провернул.
– И много шекелей?
– Не меньше твоего.
– Даже так? – наигранно удивился Ник. – Может, это Дед мороз? Мы были хорошими мальчиками.
– Большую часть времени.
– Куда планируешь потратить?
– Поменяю машину. Может, маме ремонт сделаю. Еще не обсуждал с ней.
– Разумно, – ответил Ник и посмотрел в окно. На улице уже чувствовалось приближение праздника: на деревьях и вывесках появлялись гирлянды, на окнах домов красовались снежинки, вырезанные из бумаги, кое-где виднелись еловые ветки в вазах.
Любитель антиквариата поймал себя на мысли, что чего-то не хватает. У него был друг, деньги и даже самое настоящее чудо. Но в сердце была какая-то пустота. Она портила настроение и вгоняла в уныние. Это не утаилось от глаз Исаака:
– Ты сам не свой. Случилось чего?
– Печально как-то. А от чего – сам не понимаю.
– Депрессия?
– Просто грусть.
– Бабу бы тебе.
– Не в бабах счастье, – покачал головой Ник.
– А в чём же?
– Не знаю. Но к новым отношениям я пока не готов.
Исаак не стал искать причин и решений. Друзья просидели молча еще минут тридцать и распрощались. Дома Ник несколько часов размышлял перед открытым блокнотом. Вопрос «что дальше?» не давал покоя. Не найдя ответа, мужчина отправился спать.
На следующий день все повторилось; открытый блокнот, пустота в сердце и нескончаемый поток мыслей: «Стоит ли вылечить всех людей на Земле? Или чтобы все были сыты? Покорить космос или души людей?»
Мысли Ника перескакивали с личной выгоды на решение мировых проблем. В его руках была возможность устроить апокалипсис или воплотить утопию в реальность. С каждой минутой вариантов становилось все больше: «Любимая жена, дети, большой дом или новая женщина каждый день. Вечный праздник только для одного или для всех? Бессмертие?»
Любитель антиквариата отбрасывал каждую мысль, едва она появлялась в сознании. Весь мир мог быть в его руках. И даже это никак не откликалось в душе. Она молчала. Нет, Ник не стал бездушным и не лишился чувств. В нём были живы и сострадание, и нежность, и сочувствие. Но они никоим образом не помогали найти ответ. Гордиев узел затягивался.
«Может, Изя что-нибудь хочет?»
Мужчина взял телефон и написал сообщение другу.
– Если бы у тебя была волшебная палочка, что бы ты сделал?
– Отдал бы кому-нибудь.
– Зачем?
– А на кой она мне?
– Деньги, слава, мир во всем мире?
– Завистники, последствия и бесконечный геморрой, – ответил Исаак. – Меня устраивает моя жизнь. Она не идеальна, но я не хотел бы в ней что-то сильно менять. А миром во всем мире пусть занимаются ученые мужи.
– Вы как всегда удивляете меня еврейской мудростью, учитель.
Слова друга помогли Нику. Он захлопнул блокнот и отправился на кухню. Уплетая бутерброд, мужчина перебирал в памяти воспоминания. Ему хотелось найти мгновения, когда он был счастлив и доволен жизнью.
Зазвонил телефон. Исаак.
– Хочешь сыграть со мной в игру?
– Почему бы и нет. Ставка?
– Решим в процессе.
– Тогда на том же месте через час?
– Таки да.
Ник положил трубку. Допивая кофе, он вернулся к блокноту, открыл его и сделал запись. Затем отошёл к окну и посмотрел на солнечные лучи, пронизывающие облака.
«Благодать».
– Опиум для народа, – сказал вслух Ник и пошёл одеваться.
Такси приехало быстро. Усатый водитель пристально посмотрел на мужчину возле подъезда.
– Вы такси вызывали?
– Да, сейчас, – ответил Ник и взглянул на блокнот. Любитель антиквариата провел пальцами по коже, по золотым буквам «ДК», по рельефу на ручке.
– Долго еще? – поторопил водитель.
Ник медленно двинулся в сторону машины, затем остановился, бросил в контейнер с мусором ручку, блокнот и сел в авто.
– Поехали?
– Таки да, – улыбнулся Ник. – Игра не ждёт.
Таксист пожал плечами и нажал на педаль.
***
Эта история вспомнилась мне не просто так. Порой лучше оставить все как есть и не мутить воду. Особенно, если ты – самая ленивая из муз, живущая на Парнасе.
=Конец=