Одно из последних интервью Александра Градского
Здравствуйте, с вами Игорь Рабинер.
Сегодня — девять дней со дня смерти Александра Градского. В память о потрясающей личности, певце и композиторе, которого 1 декабря похоронили на Ваганьковском кладбище, публикую текстовую версию второй части нашего с ним интервью от октября 2020 года, которое вышло в программе «На троих с Рабинером».
Первая была опубликована в «Спорт-Экспрессе»
Это одно из последних интервью Александра Борисовича. Не только о футболе, – и о Высоцком, и о Черномырдине, и о великом искусстве, Музыке, которой Градский пропел настоящий гимн. Вам точно найдется о чем задуматься после прочтения этой беседы.
Смотрю в три раза больше футбола, чем Ловчев!
- Вы не просто увлечены футболом, но и дружите с некоторыми футбольными людьми. В частности, с Евгением Ловчевым...
- Анатолий Крутиков и Женя Ловчев — это были два лучших крайних защитника в «Спартаке» за все время его существования. Равным им может был только Неманья Видич, которого в «Манчестер Юнайтед» продали. Но он из центральных, а из крайних равных Крутикову и Ловчеву не было никогда.
- Знаю, что вы с Евгением Серафимовичем обмениваетесь эмоциональными смсками по ходу матчей.
- Да я смотрю раза в три больше футбола, чем он! Женя все время в дороге, поэтому я пошутил, что он в футболе ни черта не разбирается. Фамилии каких-то игроков он вообще не знал. Не знал, кто такой Пантелеев, например. Была такая история! А ведь парень в «Спартаке» играл, а потом ушел в тульский «Арсенал». Я-то знал, а он нет.
Говорю: «Ты Игнатова видел хоть раз?», а он: «Кого?» Потом спрашиваю: «А Руденко ты видел?» Мне всегда было весело беседовать с ним на эту тему (смеется). Касалось «Спартака» в основном, хотя он же спартаковский человек, он же должен знать всех этих людей. Говорю — Митрюшкин, а он: «Кто?» - «Вратарь». – «Да? А когда он играл?» — «Да он уже не играет, он убежал из «Спартака» за границу, теперь его нет».
- А когда вы с Ловчевым познакомились и подружились?
- Очень давно. Где-то мы пересеклись с ним — и все, потом начали общаться. Но мы общаемся не сильно много, не так много у меня футбольных знакомых, если честно.
- С кем еще знакомы?
- С Егором Титовым виделись в аэропортах. С Юрием Семиным мы летали несколько раз в самолетах — бывало такое, болтали с Юрием Павловичем очень долго. А из нынешних футболистов… по-моему, никого особо не знаю.
- Вы лично видели Пеле в Лужниках на знаменитом матче СССР – Бразилия в 1965-м. Как получилось достать билеты на тот суперажиотажный матч?
- Одной из моих соседок по дому была женщина, которая была заведующим сектора на стадионе «Лужники», и она бесплатно проводила меня на футбол долгое время. Уже тогда у меня был полублат, назовем это так (смеется). Потом уже перестал на стадион ходить, но в то время было так. Она на первом этаже жила, а мы на втором.
- Пеле действительно при ближайшем рассмотрении произвел оглушительное впечатление?
- Я его не видел близко. Сидел в метрах 50-70 от него.
- Имею в виду его игру.
- Не сказал бы. Понимаете, я сейчас перестал ходить на футбол из-за того, что, во-первых, вижу плохо, а во-вторых — нога болит. Поэтому люблю смотреть футбол на большом телевизоре, намного лучше видно. Вот этот вот ажиотаж, крик, я как-то, может быть, из возраста этого вышел.
Мне нравятся детали, когда могу пересмотреть эпизод — с одного ракурса, с другого, посмаковать качество отданной передачи, оценить, как человек поймал мяч, как он ударил. Это можно сделать только на большом экране.
- То есть сейчас матч СССР — Бразилия вы бы предпочли посмотреть по телевизору?
- Я потом этот и другие матчи того времени видел и по телевизору, их тоже записывали. Тогда команда советская была такая, что даже если проигрывали — было на что смотреть. Нетто, Воронин, Маношин! Нетто звали — Гусь. Потому что он так ходил.
- Он не любил это прозвище, очень не любил!
- Знаю! Я с ним не был знаком, но он был похож, действительно. Какие-то такие повадки у него были (смеется).
Стрельцов
- Стрельцова вы вживую много видели на стадионах?
- Раз четыре-пять, и это было восхитительно. Человек, предположим, пешком доходил от центра поля до штрафной площадки противника. Пока он шел пешком, могло пройти две атаки — я сейчас буду хохмить — одна в одну сторону, а вторая - в другую. Он доходил пешком до штрафной — и в этот момент Михаил Гершкович, Валентин Иванов, кто-то еще — добегали с мячом до Стрельцова, отдавая ему передачу.
После этого он возвращал им мяч, и тот же Гершкович оказывался один на один с вратарем — раза четыре или пять за эту игру. И все четыре или пять раз он не забивал, а Стрельцову надоедало это все — он шел обратно. На самом деле это шутка, но очень похоже на то, как было.
В общем, он не бегал, ему лень, ему было уже около 30, наверное, в то время. У него уже небольшой животик вырос, такой он был толстоватый, и было видно, что человек в возрасте. Потом было видно, что ему надоел этот футбол до чертей, играть с этими людьми.
Но помню, как однажды в конце концов он дошел до чужой штрафной площадки, постоял, мяч к нему попал — так он плюнул, не стал никому отдавать и как врезал по этому мячу! Со злости ударил так сильно, что я не видел, как мяч летит. Вратарь стоял как будто парализованный. Стрельцов не забил – мяч пролетел выше ворот. Плюнул, махнул рукой и опять ушел. Вот эту игру я помню. А вообще от него все отскакивали.
- Вы смотрели фильм «Стрельцов», который недавно вышел?
- Посмотрел.
- И как?
- Художественное произведение. Но это не про Стрельцова фильм, а про некий собирательный образ, что ли. И потом, очень не люблю кучу этого всякого вранья, которое обычно связывают с политбюро или еще с кем-то. Это смешно. Думаю, что Хрущев даже не знал, кто такой Стрельцов.
- Вроде бы еще как знал. Говорят, если бы не сменили Хрущева на Брежнева, то Стрельцов не смог бы вернуться в футбол. И исследователи на этом настаивают.
- Может быть. Но вы знаете, вся эта система, когда от какого-то человека в пиджаке зависит судьба — не знаю… Надо так устраивать свою жизнь, чтобы никакой начальник не мог повлиять на твою судьбу.
- А такое могло быть в советские времена?
- Ну а я откуда знаю? (смеется) Надо просто понимать, как себя вести. Не попадать в такие ситуации, которые могут привести к такому кошмару.
Гениальный, самый одаренный футболист, может быть, за всю историю советского футбола, оказался вне футбола и вне побед, которые могли бы к нему прийти. Вот так случается в жизни - ужасно, конечно.
Высоцкий
- Как относитесь к метафоре, которая была в конце фильма, когда придумали выход Стрельцова против Пеле в том самом матче с Бразилией, на котором вы были?
- Я-то на этом матче был, а Стрельцов нет (смеется). Он был на трибуне, его не поставили играть, я это точно знаю.
- Он и не мог выйти, он тогда не был в сборной.
- Ну, может это аллегория такая, художественная выдумка. Но почему нет? Кино не претендует на документальную правду. Вы знаете, был фильм о Высоцком, где его играл Сергей Безруков. С трудом смотрел эту картину, потому что я работал с теми же людьми, замечательными ребятами, которые возили Владимира Семеновича на гастроли. Мы в очередь работали, то есть они возили одну группу, которая была с Владимиром Семеновичем, вторую - мою и третью – с Иосифом Кобзоном и Людмилой Сенчиной — они парный сольный концерт играли. И у них было три разных коллектива — один рок-н-ролльный, мой, второй — авторской песни и третий — эстрадной музыки.
И вот этих ребят показали в фильме о Высоцком, но ситуация в фильме не имеет никакого отношения к тому, что на самом деле было в жизни. Авторы фильма, видимо, считают, что могут позволить себе эту фантастику, лишь бы она была интересна, занимательна и понравилась людям — это их право. Но все-таки, имея дело с конкретными человеческими судьбами, надо поаккуратнее как-то быть.
Знаю про Высоцкого гениальную историю — хотя мы с ним не были знакомы, не виделись. И моя песня о нем, которая начинается — «Я совсем не был с ним знаком...» — она совершенно справедлива, так и было. Хотя мы пересекались, у нас было много общих встреч и друзей.
Никто не знает, что Владимир Семенович Высоцкий, ездя по всем своим гастролям, собирал маленькие норковые или соболиные шкурки. Условно, приехал в Иркутск - там удалось купить пять штук, потом в Новосибирск — где-то на базе купить еще шесть. И все они хранились у него в чемодане в его квартире.
Он хотел набрать достаточное количество, чтобы Марине Влади из них сделать шубу. И Высоцкий никому не говорил, что они там лежат! Он их собирал, может быть, даже лет 7-8, не знаю сколько. Потом его не стало. И в какой-то момент со шкафа, где лежал чемодан с этими шкурками, стало пахнуть. Никто не понимал, почему. Потом залезли на шкаф и увидели в этом чемодане эти самые шкурки, которые сгнили от времени.
Вы понимаете, человек затеял такую штуку, чтобы сделать подарок любимой женщине. А там же надо было набрать много шкурок, и это было не так просто. Во время гастролей в каких-то местах это все выискивать, на каких-то базах — я просто сам по себе знаю, потому что у меня было нечто подобное. Я, правда, не так поступил, сразу купил какое-то количество лисьих штучек, и мы жене сшили шубу дурацкую такую. Но каково, да? Про это никто никогда не говорил, понимаете, нигде никто этого не говорит.
Я сам об этом узнал от человека, близкого к Владимиру Семеновичу, потому что сам этого не видел и не знал. По-моему, мама учуяла этот запах со шкафа, спросила: ребят, где пахнет? Они полезли на шкаф и нашли. Я поэтому и говорю, что все эти вымыслы художественные в фильмах — они могут быть настолько менее значимы, чем реальная жизнь.
- Как же вы с Высоцким миновали друг друга?
- Через час после его смерти я был в этой квартире. Посидел с ним, уже когда он умер. Мне сказали, чтобы я зашел и посидел рядом с ним. Я зашел, лицо у него было закрыто полотенцем. Это было где-то в районе полседьмого утра, а лицо закрыли, потому что при разрыве сердца вода идет в голову, и она становится очень большого размера.
Кто-то из его ребят закрыл голову, дожидаясь врачей, которые приедут и откачают воду из головы... Вот такие детали. Я посидел с ним примерно 15 минут и уехал — он умер где-то часа в четыре, а около шести я был с ним. Никогда его не видя и не сказав ему при жизни практически ничего - ну так, случайно где-то пересеклись...
- Высоцкий умер во время Олимпиады-80. Вы, кстати, тогда ни на какие соревнования не ходили? Уже не было у вас того блата, который позволил вам попасть в 65-м на Пеле?
- Нет, я купил билеты. У меня было, кажется, три билета. На репетицию церемонии открытия, на женский волейбол, по-моему, и еще на что-то — на гимнастику, по-моему.
Пусть Черчесов на меня разозлится!
- На той Олимпиаде в футбольном турнире играл капитан «Спартака» Олег Романцев, потом ставший одним из самых выдающихся тренеров красно-белых в истории. Вы скучаете по Романцеву как тренеру? И удивительно ли для вас, что он в 50 лет закончил профессиональную карьеру?
- Учитывая тот образ жизни, который Олег Иванович вел, очень хорошо, что он жив-здоров. Но его достижения фантастичны, конечно, — девять раз становился чемпионом! Фантастический успех. Такого вряд ли кому-то удастся достичь. Защитник он был неплохой, не могу сказать, что выдающийся, но вот тренер оказался…
Вот вы знаете, что такое тренер, каким он должен быть? Я - не знаю. Был такой во главе сборной Бразилии Жоао Салданья. Он вообще журналист, а его тренировать Бразилию поставили! Но у него явно сборная России была бы лучше, чем у Черчесова. Пускай разозлится на меня (смеется). Пускай скажет: ой, эти артисты, уроды, скотины, что они вообще понимают? Но я-то помню, как Станислав Саламович играл в «Спартаке» и других местах. А он не помнит, как я начинал! Играл он здорово, хороший был вратарь, но очень нервный и заводной.
- А с чего бы вы начали, если бы возглавили сборную России?
- А я бы поставил сейчас знаете какой эксперимент? Было бы интересно, но, мне кажется, никто не согласится. Я бы попросил Станислава Саламовича собрать свою сборную - и чтобы против нее сыграла молодежка. Такие штуки бывали. Знаете, в былые времена сборная СССР играла товарищеские матчи против олимпийской сборной.
И я посмотрю, как это все получится у него, когда слева выйдет Антон Миранчук, Илья Кутепов и вся остальная компания веселая, а справа — Чалов, Обляков, Маслов. Мне просто интересно с каким счетом закончится матч. Но этого никто не станет делать, и знаете почему? Потому что, а вдруг молодежка их разнесет? И тогда это будет позор такой… Поэтому лучше не рисковать (смеется).
- Из когорты тренеров, которая была в «Спартаке» в последнее десятилетие, кто вам больше и меньше всех нравится? Карпин, Эмери, Якин, Аленичев, Каррера, Кононов, Тедеско?
- Принято считать, что тренер — это результат. По результату, конечно, Каррера. По постановке игры — Аленичев. Мне кажется, что просто Аленичеву не дали времени, хотя, может, он и не смог бы это сделать. Собрать команду и настроить ее на игру — это две разные профессии.
- Это как Юрий Андреевич Морозов, который собрал чемпионские «Зенит» и ЦСКА, но был слишком жестким, а Павел Садырин уже доводил эти команды до титулов…
- Вы абсолютно правы, это именно так могло и быть. Тут есть еще один момент. Вот ты создаешь команду, как-то ее видишь, а потом надо в какой-то момент что-то подправить, подвертеть, подхимичить. А ты в этот момент как-то не угадываешь, что надо сказать и сделать, понимаете? И команда есть, а результата нет. Почему вот Клопп добивается всегда того, что он хочет? Вот почему? С какой командой он не работает — добивается успеха. Тут очень сложно угадать и объяснить.
- А еще должно быть терпение со стороны высшего руководства клуба. У того же Евгения Гинера по семь лет каждый тренер работает, а у Леонида Федуна семь пятниц на неделе, почти каждый год тренер меняется.
- Думаю в консерватории что-то не так, как говорил Жванецкий. Может, Федун - замечательный мужик, но занялся делом, в котором не очень разбирается. Ему интересно, как любому человеку, быть болельщиком, участвовать в процессе, все это делать. Но как можно было за 10 миллионов Кавенаги покупать? Что это такое вообще? Или за сколько купили этого чувака из Голландии?
- Гуса Тила? За 18.
- Это вообще караул! Я сразу отреагировал, как в «Иван Васильевич меняет профессию»: «Меня терзают смутные сомнения» (смеется). Как-то не понял, но черт его знает. Ведь футбол — такая штука, в которой очень тяжело до конца разобраться. Когда людям платят деньги не за конкретный принесенный ими доход, а непонятно за что…
Я вот - человек, который напрямую зависит от того, сколько ко мне пришло зрителей. Вот ко мне пришли зрители, заплатили за билеты, понимаете? Знаю, откуда берется мой гонорар, а когда футболисту платят по пять миллионов в месяц, а он даже на поле не выходит… Гулиев получал пять или шесть, такой вот игрок - Аяз Гулиев. Может быть он замечательный футболист, но я знаю его зарплату. И не могу это понять и осознать, потому что какие-то просто шальные деньги.
Не понимаю в чем пафос то. Ну хорошо, вот сейчас проблемы с болезнями этими, с коронавирусом, стадионы пустые. Но в обычное время «Спартак» и «Зенит» — это клубы, на которые ходит огромное количество зрителей. Если умножить деньги за билет на количество зрителей, которые ходят именно на эти команды, или на «Манчестер Юнайтед» в Англии, или на «Баварию» и на «Боруссию» в Германии, то можно понять откуда берутся их гонорары: майки, продажи того-сего. Понятно, откуда гонорары берутся. Но вот за что платят в других случаях футболистам такую зарплату - не могу понять.
Дзюба плохо поступил, когда за лишние три рубля ушел в «Зенит». Но не правы в той истории были все
- Фанаты «Спартака» очень тяжело и болезненно восприняли отставку Массимо Карреры, затравили Дениса Глушакова — капитана чемпионской команды, забыв, какой вклад он внес в тот успех. Сожрали Карреру - или он сам виноват во многом?
- Ну вы знаете, Россия — это страна контрастов. Находиться в России, будучи итальянцем до мозга костей — очень сложно. У меня есть один конкретный пример: мой близкий человек, очень близкий, закончил выдающийся вуз в Англии с очень хорошим результатом. Один из лучших университетов в мире. И он никак не мог понять, чем ему в России заниматься.
Я ему сказал, что в том деле, которым он хочет заниматься, я без образования на голову выше него. Не стану этим заниматься, но знаю, как здесь себя позиционировать и что делать. А ты получил великолепное образование в Англии, приехал сюда, а здесь совершенно по-другому все устроено. Поэтому как бы Каррера ни стремился понять русскую жизнь, это очень сложно сделать.
- С одной стороны, чемпионом он стал, а с другой — потом и у него какое-то головокружение от успехов началось, и у игроков — они начали славу делить.
- Чемпионами они стали заслуженно, нельзя это отрицать. Они бились, боролись, вытаскивали самые что ни на есть трудные матчи. В чем проблема «Спартака»? «Спартак» всегда очень неплохо играл с равными себе и очень много очков терял с командами слабее себя. Ты никогда не выиграешь первенство, пока не научишься стабильно обыгрывать аутсайдеров, другого способа нет.
Поэтому говорят, что на «Спартак» настраивают – с ним всегда хотят биться даже команды с самых низов турнирной таблицы. Все хотят не просто обыграть «Спартак», хотят принизить его значение. Это понятно, с первым по популярности клубом все хотят себя показать.
- Как вы относитесь к Дзюбе? Многие спартаковские болельщики его терпеть не могут после перехода в «Зенит».
- Очень плохо отнесся к тому моменту, когда он из команды ушел. Он спартаковский воспитанник. Насколько знаю, ему там просто дали те деньги, которые он хотел, - ненамного больше, чем в «Спартаке». Вот этим небольшим процентом сверху «Зенит» его и переманил.
Дзюба плохо поступил, когда за лишние три рубля ушел играть в «Зенит». С другой стороны, плохо поступил «Зенит», предложив эти три рубля за Дзюбу. Третий плохой поступок совершило руководство «Спартака», когда не пошло ему на встречу и не дало эти же три рубля.
Все хороши, это как в «Мастере и Маргарите» - Маргарита пролетает мимо окна, а там две женщины спорят на кухне. Одна говорит: «Вы такая-то», другая отвечает: «Нет, это вы такая-то». А Маргарита пролетает мимо них на метле, говорит им: «Обе вы хороши» - и спокойно улетает.
Все в этой ситуации «хороши». Не нашлось того, кто выдохнул бы и сказал: «Ладно, хрен с ним, пусть остается». В «Спартаке» его называли деревянным, а потом он переехал в Питер и так много сделал для «Зенита» и национальной сборной! Игрок он, конечно, очень заметный в нашем чемпионате. Если не самый заметный среди нападающих. Как бы ни было обидно, я все равно хорошо к нему отношусь, потому что он яркая личность и индивидуальность. Даже в неудачных для себя играх он все равно старается и бьется до последнего.
- Как вы вообще ухитрились стать болельщиком «Спартака» в пять лет?
- Меня на это дело сподвиг брат моей бабушки. Он болел за «Спартак» и часто при мне расхваливал команду.
- Бывали в музее «Спартака»?
- Нет, не доводилось.
- Обязательно сходите. Там есть замечательный директор Алексей Матвеев, он вам покажет множество потрясающих вещей. Вы, как спартаковский болельщик с таким стажем, не должны это упустить.
- Я и сам знаю многие вещи о «Спартаке», у меня вагон фотографий одних только чемпионских составов. И, например, всегда смогу сказать, на каком месте находился «Спартак», скажем, во время игры Хусаинова за красно-белых (смеется). А кто-то сейчас даже не вспомнит, как Хусаинова звали.
- Галимзян, это уж мы помним. И вылетели, к сожалению, в 76-м, когда Гиля, как его называли, был вторым тренером у Крутикова. После того вылета Андрей Петрович Старостин произнес свои знаменитые «Все потеряно, кроме чести». На ваш взгляд, у сегодняшнего «Спартака» есть честь?
- Может быть, она и есть, но я ее не чувствую. На ромбик-то при случае все показывают, но современная жизнь устроена так, что очень большое значение имеют финансы. Во многих случаях именно деньги оказывают решающее влияние на человека.
Надо обладать удивительным упорством и самоуверенностью в хорошем смысле, чтобы продолжать верить в то, что тебе дадут шанс оказаться в такой команде на первых ролях – и зарабатывать будешь, и играть стабильно.
У меня есть перед глазами такой пример в сегодняшнем «Спартаке». Я его сейчас назову, и вы хором можете назвать его вместе со мной – это Зобнин, хоть он и пришел из «Динамо». Этот человек вызывает у меня уважение. Он получил серьезную травму, долго лечился, смог вернуться и вновь стать лучшим игроком и в «Спартаке», и в сборной.
Взять Максименко, например, молодого вратаря. Стоило ему пропустить мяч под собой с трех метров после удара головой, на него тут же все накинулись, что он «пеночник» и всегда плохо играет. Я сам играл в воротах, пока мальчиком был, и знаю по себе, что такое удар с трех метров, - ты не успеваешь «мама» сказать. Сколько раз Максименко выручал и тащил абсолютно мертвые мячи! Есть у нас и Сафонов – в сборной вратарская позиция великолепно укомплектована, а все остальные позиции под большим вопросом.
О сочинении песен с Пахмутовой не говорили. Это слишком интимная тема
- Раньше наших футболистов и хоккеистов мотивировали песни советских композиторов – «Трус не играет в хоккей», «Команда молодости нашей»... Если бы вас сейчас попросили написать песню для «Спартака», вы бы взялись?
- Тяжелый вопрос. Такие вещи, в основном, пишутся спонтанно, особенно если говорить о таком фантастическом авторе, как Пахмутова. Это воля случая, никто не знает заранее, какая судьба ждет написанное произведение. Про что ребята из Queen писали «We are the champions, my friends”? Наверняка туда закладывался какой-то другой смысл. А сейчас это гимн спорта и всех победителей. Есть много других подобных примеров.
Современная музыка отличается от советской. Можно долго спорить - к сожалению все это или к счастью. Да и жизнь другая. Наблюдаю за молодыми ребятами лет 25-30 и вижу у них очень много своеобразных вещей – они не верят в то, что верили мы, а наоборот верят в то, во что мы до сих пор не верим. Они надеются на то, на что я никогда в жизни не стал бы надеяться, и играют в игры, в которые я никогда не стал бы играть. Это не значит, что они не правы, просто я не понимаю, чего они добиваются и каким способом.
Единственное, что точно знаю и вижу, - это такие же амбиции у сегодняшних молодых людей, как и у нас во времена мальчишества. Они хотят реализовать себя, и, если это получается, значит все сделано правильно. Но мир очень сложный и очень много конкурентной борьбы за успех на том или ином отрезке жизни. Есть такие виды спорта, как футбол, хоккей, в которых проще добиться успеха. В других видах, как мне кажется, это сейчас сделать намного сложнее.
- Вам когда-нибудь Пахмутова и Добронравов рассказывали, как эти песни рождались? Действительно, в них есть какая-то магия. Как и в вашей с ними «Как молоды мы были».
- Мы никогда не занимали этим свое время. Я мог посидеть с Александрой Николаевной за чашкой кофе и поболтать о каких-то отвлеченных вещах. Но мы не были настолько близки, чтобы разговаривать о таких сложных материях, как сочинение песен. Вообще считаю это очень интимным делом.
Вслух об этом рассуждают чаще всего люди другого уровня. Когда человек начинает рассказывать о таких вещах, его первые слова обычно: «Я и мое творчество…» Стоит мне такое услышать, хочется такого человека пристрелить, а лучше пусть самоубьется! «Мое творчество», «моя позиция в искусстве»... Мрак.
- Станиславский же написал книгу «Моя жизнь в искусстве».
- Мало ли, что он написал. Занимался всю жизнь человек золотым шитьем, причем весьма удачно. А потом вдруг решил, что должен организовать театр, нашел себе товарища в лице Немировича-Данченко, с которым потом почти перестал разговаривать. Несмотря на это, они вместе создали то, что сейчас называют русским театральным миром. Не знаю, как у них это могло получиться.
- Много великого в этой жизни получается случайно.
- Вообще, Россия – это страна удивительных созиданий и разрушений. Задумываюсь иногда, как так получилось, что мы сами себя били, душили, убивали, а народ и нация у нас все равно смогли сохраниться. У нас очень много талантливых людей, но совершенно непонятно, как они так воспроизводятся великолепно.
- Тот же самый фильм про Стрельцова заставил по новой об этом задуматься. Можно сказать, мы совершили самоубийство прямо перед первым чемпионатом мира с нашим участием. Сам Пеле потом говорил, что со Стрельцовым на поле все могло закончиться по-другому. Мне это говорил английский журналист Брайан Глэнвилл, который изучал этот вопрос и много знает про Стрельцова.
- Как пелось в одном мультфильме – да ну его в болото! Никогда не верю в эти рассказы, потому что это никак не проверишь. Могло быть такое, могло и не быть. Я не видел Стрельцова в 19-20 лет и не знаю, как он играл в то время. Надо спрашивать у тех людей, кто с ним работал и играл. Я не знаю, кто из той команды живой до сих пор?
- Из того времени только Никита Симонян.
- Никита Палыч – уникальный человек. Вот у него и надо спрашивать, вдруг он вспомнит и расскажет нам.
С удовольствием смотрю спорт, но музыка – намного значительнее. Это божественное искусство, которым спорт никогда не был и не будет
- Вернемся к песне о спорте. У вас самого не было порыва такую написать?
- Нет. Для меня, как для автора, спорт – это одно из многих занятий. Я с удовольствием смотрю
спорт. Но об этом писать смешно, потому что музыка намного значительнее любого спорта.
Музыка – это божественное искусство, а спорт – обыкновенное приятное человеческое занятие.
Спорт – это не искусство и никогда им не будет.
- Почему тогда столько людей по всему миру до такой степени обаял спорт? Везде увлечены футболом, прежде всего.
- Спорт для мужчины – это такое место и действие, где он может доказать, что он быстрее, выше и сильнее других, все как в олимпийских принципах. Наверное, нравится мужчине бить себя кулаком в грудь, что он здесь самый сильный и быстрый, хочется ощущать свое преимущество.
Когда мне было около 20 лет, я поехал в летний спортивный лагерь. Там была штанга, она стояла на помосте. Так как в этом лагере занимались разные замечательные спортсмены, любому желающему разрешалось подойти к этой штанге и сделать какое-то количество жимов стоя.
Первое место занял штангист, он отжал 55 раз. Второе место занял борец, профессиональный парень, он был чуть старше меня и смог отжать штангу 53 раза. А на третьем месте был я, мне удалось отжать 52 раза, потому что на меня в этот момент смотрели девочки. 53-й раз я уже не стал делать, мог просто упасть без сил и умереть прямо там.
- Вот она - самая мощная мотивация!
- Недели две после этого у меня не работала трехглавая мышца, зато две девушки мною впрямую заинтересовались. Никогда в жизни я не был ни штангистом, ни борцом даже близко. Просто стоял и из принципа давил эту чертову штангу, аж до слез. Но девочки-то следили, какое место я займу в итоге.
Я не мог нормально ходить, у меня руки потом еще недели полторы или две непонятно к какому месту были приклеены (смеется). Вот вам и ответ про спорт, за счет чего я получил их знаки внимания в той или иной форме.
А в профессиональном спорте платят и славой, и деньгами. Люди хотят доказать себе, своим родителям и знакомым, что они лучшие в своем деле. В музыке такое тоже случается. Но в музыке помимо доказательства своего превосходства над другими музыкантами есть еще служение самой музыке. Чего нет ни в одном виде искусства, еще кроме живописи.
- В музыке нет такого четкого ранжирования на первое, второе и третье места, как в спорте. Все-таки это для каждого свое, у каждого есть свой любимый писатель, музыкант и так далее.
- Это очень удобная формулировка для тех, кто в музыке не Моцарт. Действительно, не всем же быть Моцартами, тем более я занимаюсь совсем в другом жанре, джаз играю. Это все сказки. Скажи слово «Моцарт» джазмену, настоящему гитаристу из рок-группы или композитору, который пишет музыку для кино, - ваш разговор моментально прекратится.
Может, такой четкой градации и нет, но кто есть кто, все равно понятно. Потому что, вы уж простите меня, музыка – это самое высокое из всех искусств. Я просто счастливый человек, мне довелось в жизни этим заниматься. Убежден, ничего выше музыки на свете не существует – ни политика, ни спорт, ни рисование, ни бег в мешках.
- Не политика, это уж точно.
- Есть люди, которые считают политику замечательным делом. Они добиваются в ней успеха и оправдывают свою жизнь – мы делаем политику для того, чтобы служить людям. И попробуй им возразить – если ты своими политическими действиями улучшаешь жизнь простых людей. Таких немного, но мы совершенно точно сможем назвать политиков, сделавших нашу жизнь намного хуже.
- И таких намного больше, к сожалению!
- Но все же хотят, как лучше.
- А получается - как всегда.
- Это да, Виктор Степаныч – бессмертный человек, это совершенно уникальная история. «Лучше водки хуже нет» - это что-то невероятное (смеется). «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда» - это не его фраза, он ее где-то вычитал. Но каково было образное соответствие тому, что он произносил!
Могу вам рассказать случай. Черномырдин работал в сфере химического и нефтяного машиностроения и служил в министерстве, в техническом управлении. По роду своей деятельности он ходил на планерки по развитию химического машиностроения. Их проводил министр химической промышленности Константин Иванович Брехов, там собирались люди из разных министерств.
Мой папа представлял техническое управление одного из этих министерств и все время сидел на этих планерках. Там собиралось обычно человек по 40-50, и он отвечал за техническое состояние того или иного региона. Большим начальником он не был, зарплата у него была не больше 250 рублей в месяц. Получал он совсем немного по тем временам, хотя и был незаменим в технологическом отношении.
И его часто звали на такие планерки. Как-то в разговоре, когда Виктор Степаныч уже был премьер-министром, я назвал его очень странным человеком с уникальным построением фраз, ни у кого другого я такого не слышал. И папа сказал: «Я тебе объясню, почему».
Иногда вместо Брехова на эти планерки приходил Черномырдин и проводил их, каждое второе слово говоря матом. Но когда он стал премьером, сказал мой папа, ему эти связки пришлось выкинуть, посему его речь была полна неожиданностей и странных сочетаний суффиксов, глаголов и всевозможных определений. Связки, которые помогали ему в жизни в обычных разговорах, ему пришлось не употреблять, вот вам и весь рассказ (смеется).
- Напоследок хотелось бы услышать ваши пожелания нашим подписчикам, болельщикам и самим футболистам.
- Хотел бы пожелать, конечно, всем здоровья, внимательного отношения к себе и своим близким. И дело не в очередном кризисе, связанном с сегодняшними проблемами, - такая каждодневная забота о себе и близких не помешает.
То, что мы сегодня так любим спорт, - замечательно. Ребята, да здравствует футбол! Кто бы в него ни играл и как бы он это ни делал. Увлечение футболом – это одно из тех занятий, которое приносит радость людям вне зависимости от результата.