«Что за черт!» - сказал философ Хома Брут. - «Сдавалось совершенно, как будто сейчас будет хутор».
Эти слова произнес человек еще ничего не знающий о своей судьбе и не подозревающий, что страшное происшествие закончится для него плачевно в третью ночь отпевания великой грешницы.
Отпевание грешной души в церкви - довольно распространенный сюжет. Помимо сказочных, фольклорных вариантов можно заметить, что отпевание панночки в церкви имеет сходство с балладой «о старушке» В.А. Жуковского - об этом говорят и Вацуро, и Гуковский.
Жуковский - один из лучших друзей Гоголя, его наставник. «Ваше поэтическое превосходительство» - так обращается к нему Гоголь в письме. Баллады Жуковского, наполненные страстями и ужасами романтического мира, очевидно, произвели большое впечатление на Гоголя.
Исследователи отмечают близость баллады «О старушке» и повести «Вий»
Баллада была написана в 1814 году. Это вольный перевод баллады Саути «Старуха из Беркли». В свою очередь «Саути взял сюжет из средневековых английских хроник, в которых часто встречаются легенды о грешниках и ведьмах, завещающих вымолить себе прощение грехов заупокойными молебнами.
Миф об отпевании - это борьба за душу человека, борьба с дьяволом, с нечистой силой. Между этими двумя произведениями существует внутренняя связь, которую можно рассмотреть в аспекте мифологического сюжета об отпевании.
Общий колорит баллады - нечто страшное, черное:
· «конь, чернее ночи;
· черный гробовой покров;
· черная пелена;
· черная ряса;
· потемневшие иконы;
· ряд теней;
· попы во мгле;
· гроб во мраке черный;
· чернец».
На этом общем фоне контрастно смотрятся «бледный лик певцов, бледность старушки, свечи яркие».
Нагнетается «печальный, страшный сумрак храма». «День и ночь свечи у образов из воску ярого горели», но, однако иконы «чуть озаренные». Нам кажется, что все спокойно, даже «гроб - тихий», действия лиц неторопливы, размерены: «дьячки поют медлительными голосами, протяжный глаз, длинный ряд попов».
Это протяжное непрерывное состояние обрывается словом «и вдруг». После него начинается совсем другое: уже нет прежней монотонности, все в движении - «гудят колокола, дьячки поют, попы молитвы вслух читают, чернец в слезах, в кадилах ладан жгут, и свечи яркие пылают». И «В другую», и «на третью ночь» с появлением нечистой силы действие как бы несется вскачь, все бежит мир переворачивается.
Интересен и звуковой колорит баллады - скрежет, звон, треск: «громят цепями; железных врат запор, стуча, дрожит; звонят на колокольне звонче; рев, шум, треск; грызут замок, запоры рвутся; вихрь, шумный град; свистящими крылами роет». Эти бесконечные сочетания согласных - звуки нечистой силы, именно с ее приближением начинается вой, шум, звон, треск.
Перед, непосредственно появлением Сатаны шум стихает, но как бы вдруг, по контрасту появляется слово «и раздалось» - и опять с новой силой гром и треск; а сам «он» предстает «свирепым, мрачным, разъяренным» - сплошной рычащий облик.
Теперь сравним колорит баллады с тремя ночами отпевания в «Вие».
Основной цвет в церкви - черный: «черный гроб; углы. Закутанные мраком; почерневшая позолота; потемневшие лики святых», и даже когда Хома осветил всю церковь ярким светом - «вверху мрак сделался как будто сильнее, и мрачные образа глядели угрюмее из старинных резных рам». Получается тоже резкий контраст ветхого, мрачного, серого храма и позолоты, «блестящей золотой резьбы».
Это одновременное сосуществование черноты и света создает огромное внутреннее напряжение, предчувствие. Что сейчас что-то произойдет.
Динамика повествования так же сходна с балладной.
В начале философ не торопится: «Сначала он зевнул, потом потянулся, потом фукнул в обе руки <...>».
Он ходит, думает, уговаривает себя. Все вокруг тоже спокойно, мертво, тихо. Но как только «она приподняла голову» - все движется быстрее, начинается перечисление конкретных действий: «она встала, идет, он очертил круг начал читать молитвы, она ударила зубами, гроб начал летать и т.д.». наиболее ярко это проявилось в третью ночь.
Опять тишина, опять медлительность философа: он перевернул один лист, потом перевернул другой <...>».
«И вдруг» - после этого слова «все летало и носилось».
Тишина храма во время отсутствия нечистой силы («хотя бы какой-нибудь звук; знакомый черный гроб, стоящий в дрожащей тишине; тишина была страшная», контрастно противопоставляется шуму, грому во время ее присутствия («гроб <...> со свистом начал летать по всей церкви; шум от множества летящих крыльев и т.д.» и все эти звуки, создающие шум, опять же напоминают треск, скрежет: «царапали с визгом когтями по железу; железные рамы; с треском лопнула железная крышка гроба; зубы страшно ударились ряд о ряд и т. д.».
Чудовища в «Вие» нечто крылатое, визжащее, свистящее и царапающее; из-за своего звукового сопровождения они производят впечатление железных (у самого Вия лицо было железное). Это похоже на чудовище из «Баллады о старушке». Там тоже все звенит, воет и «гремит цепями».
В мифологическом словаре под редакцией Мелетинского сказано, что внешние признаки нечистой силы - это сиплый громкий голос, шум, треск, гул, вой, скорость перемещения, стремительные вращательные движения. И в балладе и повести таких явлений предостаточно.
При сопоставлении строк баллады и повести можно выявить некоторые общие моменты, которые появляются под влиянием мифологического сюжета об отпевании.
1. Грешница сама просит о спасении души:
1.1. В «Вие»: «изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы в продолжение трех дней после смерти читал один из киевских семинаристов <...>».
1.2. В балладе:
«С обрядом тем молитеся три дня,
три ночи сряду надо мною».
2. Двери в храме должны быть хорошо заперты:
2.1. В «Вие»: «<...> они оставили философа <...> и заперли за ним дверь».
2.2. В балладе: «Чтоб крепок был запор церковных врат»;
3. Гроб черный:
3.1. В «Вие»: «Посредине стоял черный гроб»..
3.2. В балладе: «И гроб под черной пеленою».
4. Должно гореть много свечей:
4.1. В «Вие»: «<...> и он принялся налепливать восковые свечи по всем карнизам, налоям и образам, и скоро вся церковь наполнилась светом».
4.2. В балладе:
«Горят свечи надгробны в их руках, Горят свечи пред образами».
5. Иконы - темные:
5.1. В «Вие»: «Свечи теплились пред темными образами. Свет от них освещал только иконостас. <...> Лики святых совершенно потемневшие»..
5.2. В балладе:
«И в высоте дрожащих свеч огнем чуть озаренные иконы».
6. Молитвы читаются вслух:
6.1. В «Вие»: «Он поспешно отошел к крылосу, развернул книгу и <...>, начал читать самым громким голосом».
6.2. В балладе: «Попы молитву вслух читают».
7. После посещения чудовищ, с первым петушиным криком герои читают быстрее:
7.1. В «Вие»: «Сердце у философа билось, <...>, но ободренный петушиным криком, он дочитывал быстрее места»
7.2. В балладе:
«запел петух... и, смолкнувши бегут, Враги не совершив ловитвы
Смелей дьячки на крылосах поют
Смелей попы творят молитвы» .
8. Кровь холодеет у героев, когда они видят все эти ужасы:
8.1. В «Вие»: «Бурсак содрогнулся, и холод чувствительно пробежал по всем его жилам».
8.2. В балладе: «В крови их хлад, объемлет очи мгла».
9. Появление нечистой силы сопровождается шумом, скрежетом:
9.1. В «Вие»: «Он слышал, как бились крыльями в стекла церковных окон и в железные рамы, как царапали с визгом, когтями по железу» [5.С.348]. «Двери сорвались с петель, и несметная сила чудовищ влетела в Божью Церковь».
9.2. В балладе: «И храма дверь со стуком затряслась и на пол рухнула с петлями». «И снова рев и шум, и треск у врат; Грызут замок...».
10. «О страшной церкви вскоре забыли» и «о старушке дух пропал навечно»
Подводя итог этим наблюдениям можно сказать, что здесь общий звуковой, цветовой, световой колорит, динамика действий героев; так же можно проводить некоторые параллели в тексте.
Сходство этих произведений также можно объяснить тем. Что и балладе и в повести речь идет об одном и том же мифологическом сюжете - об отпевании грешницы в церкви, которое сопровождается посещением нечистой силы.
В.А. Жуковский и Н.В. Гоголь должны были следовать определенным канонам описаниям такого действия.
Основное же содержание сюжетов об отпевании - разное.
«Баллада о старушке - баллада о преступлении и наказании. Главными действующими лицами, по сути, остаются: старушка и «Он» - «тот, кто сидел впереди» - сам Сатана. Он предстает перед нами могущественным повелителем:
«Едва сказал: «Исчезните!» цепям
Они рассыпались золою;
Едва коснулся обручам - они истлели под рукою...».
Дверь храма божьего ему не преграда: «И храма дверь со стуком затряслась, и на пол рухнула с петлями».
Человек, вступивший в контакт с дьяволом христианским, проигрывает. И душа старушки так же должна подчиниться этому правилу, назад пути нет. «Баллада о старушке» прошла цензуру только тогда, когда В.А. Жуковский радикально изменил те строфы, где речь шла о появлении сатаны и его победе.
Цензура признала эту балладу антирелигиозной.
Осталась высшая, карающая сила. Старушка совершила преступление и должна быть наказана обязательно, не смотря ни на что потому, что она грешница.
Здесь великую роль играет судьба. В балладе В.А. Жуковского все предопределено, и ничто бы не смогло помочь.
В «Вие» Гоголя иначе.
Там сама ведьма играет роль далеко не главную, ее заменяет Хома Брут (в балладе чернец отодвинут на задний план), и здесь уже от него, ОТ ХОМЫ, зависит исход действия.
Человек у Гоголя борется сам с воздействием дьявольского начала и решать в чью пользу закончится борьба будет сам герой.
Баллада Жуковского - вольный перевод, поэтому автор отходит от грозной героики Саути - и «Старухи из Беркли» и превращает ее в старушку - это уже что-то милое и земное, бытовое; еще к тому же, в рукописи называет ее киевской старушкой.
Гоголь пошел еще дальше: он переворачивает мифологическую ситуацию, появляется иронический контекст. Герой столкнулся со старушкой, она оборотилась «молодушкой».
_______________________________________________
Подводя небольшой итог этому разделу можно сказать, что, несомненно, внутренняя связь между произведениями существует, а объясняется она мифологической ситуацией - отпеванием грешницы в церкви. Но что касается героев произведений, их роли, то тут Гоголь с Жуковским мыслят по разному.
_______________________________________________
Главная героиня повести «Вий» - панночка, является одной из виновных в гибели Хомы Брута. И происходит это в церкви, в святом месте, где идет отпевание души, продавшей себя дьяволу. Как было сказано выше, это очень распространенный мифологический сюжет, а грешной душой в большинстве случаев является душа ведьмы.
Слово «ведьма» произошло «от древнерусского вьдь - знание». «На древнем языке англосаксов словами wicca назывались провидцы, или те, кто обладал знанием». Во многих языках слово «ведьма» означает - мудрая. В староанглийском слово wizard (волшебник) - означало: тот, кто обладает мудростью. Во французском языке самого слова «ведьма» нет, но соответствует ему по смыслу - sage - femme, что опять же означает «мудрая женщина».
Ведьма в славянской мифологии и фольклоре близка западным представлениям. Это женщина, обладающая магическим знанием. Ведьмы «наделялись способностями воздействовать на природу и человека, совершать сверхъестественные поступки, становиться оборотнем, проникать сквозь закрытые двери, летать по воздуху, похищать сердца у людей, вызывать болезнь, наводить порчу на скот и урожай», насылать грозовые тучи, вихри, град, похищать росу, дожди, небесные светила.
Ведьма - первоначально языческое понятие. Это древний культ, возникший в эпоху матриархата, Триединой Великой богини Луны и ее Рогатого сына (после переосмысления образа Рогатого сына у христианского черта появляются рожки. Рогатый сын превращается в дьявола, которому ведьма продавала душу).
Языческие ведьмы постигали тайны природы с помощью магии. Они уединялись с природой, которая давала им силы. «С 13 века в связи с внутренним кризисом церкви и утратой полного контроля над духовной жизнью паствы, отношение к ведьмам коренным образом переменилось. Церковь признает способность определенных женщин и мужчин творить малефиций - черную магию причиняя вред здоровью, жизни и имуществу людей».
Обычная внешность ведьмы - безобразная старуха, но она могла оборотиться молодой девушкой. Для общения с нечистой силой ведьмы слетались на шабаш, верхом на коне, козле, свинье, помеле, в которых могли превратить человека.
Легенды и мифы о ведьмах повлияли на создание многочисленных историй, легенд, сказок, быличек. Под этим влиянием создавались картины художников и произведения писателей, поэтов.
Так, например, у писателя Квитки-Основьяненко есть цикл украинских повестей, выход которых «совпадает по времени с расцветом талантаГоголя». В этом цикле есть повесть «Конотопская ведьма». Там описана Явдоха «она есть природная ведьма, что и в воде с каменьями не утонет и дожди с неба крадет и мару на людей напускает <...>». Но особенно интересно то, «что она как днем, то и стара, а как солнце заходит, так она и молодеет, а в самую ночь станет молоденькой девочкой».
Возможно, что это превращение из старухи в девушку и наоборот - остаток древнего язычеств, (у Гоголя тоже превращение из «молодушки» в старушку и, наоборот), там Триединая Богиня Луна тоже проходила стадии превращения: Старуха - Мать - Девушка и в обратном порядке.
У самого Гоголя есть образы ведьм в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Там можно выделить ведьму, принадлежащую миру языческому, и ведьму мира христианского. В «Ночи перед рождеством», «Пропавшей грамоте» - ведьмы языческие фольклорные. Они приближены к людям, очеловечены, «разряжены, размазаны, словно панночки на ярмарке», играют в карты, веселятся и живут себе припеваючи среди людей. Никого не трогая.
Такова и Солоха из «Ночи перед рождеством». Она настоящая фольклорная ведьма: и на метле она летает и небесные светила крадет.
Солоха - это уже не уродливая старуха: «Она была ни хороша, ни дурна собою. Однако ж так умела приворожить к себе козаков». Как и фольклорная ведьма, Солоха доит коров по ночам: «ведьма с распущенною косою в одной рубашке начала доить коров».
А разве стала бы суровая "христианская ведьма" припрятывать друг от друга своих мужичков, а разве стала бы она ходить в церковь, как это делала Солоха?
Ведьма христианского мира у Гоголя встречается в «Вечере накануне Ивана Купалы». Она действует сообща с чертом-дьяволом Басаврюком; умеет оборачиваться: «Большая черная собака выбежала навстречу с визгом, оборотившись в кошку <...> Глядь, вместо кошки старуха». От нее всегда только беды и несчастья, кровь, слезы.
Обряды ее насквозь пропитаны ужасом: «Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудовища стаями скакали перед ним. Ведьма, вцепившись руками в обезглавленный труп, как волк пила из него кровь <...> Все покрылось красным цветом. Деревья все казалось, горели и стонали <...>».
Ведьма тут - носитель зла и смерти. Этот образ сохранился с эпохи костров.
____________________
____________________
Если в «Вечерах <...>» ведьм было предостаточно, то уже в «Миргороде» она одна - в повести «Вий».
Первая встреча с ведьмой происходит на хуторе, куда ночью забрели бурсаки. Хома Брут, как нарушивший запрет поплатился тем, что ведьма - старуха использовала его для своей поездки в мир иной.
В «Вие» ведьма оставила Хоме человеческий облик и очевидно, летала на нем в другой мир на какое-то сборище. Однако настоящий «бесовский шабаш разыгрывается в церкви».
Если исходить из того, что действие происходит во время вакансий («время с июня месяца»), и предположить, что это был уже конец июня, то тогда ведьма летала на праздник летнего солнцестояния (22 июня), или само отпевание происходило в этот день.
С отпевания начинается вторая часть «вертепной повести - «Сказка об отпевании ведьм».
На хуторе Хома узнает подробности о дочери сотника. Все знают, что она ведьма. Выясняется, что не только на Хоме она скакала как на коне, но и на Миките: «Он (Микита), пошел скакать, как конь по всему полю, и куда они ездили он ничего не смог сказать».
Ведьма одновременно здесь является вампиром: «Она схватил дитя, прокусила ему горло и начала пить из него кровь», «в других выпила по нескольку ведер крови». Также она умеет оборачиваться: «ведьма в виде скирды приехала к самым дверям хаты».
По этим описаниям можно понять, что речь идет не о фольклорной, языческой ведьме - никогда она не пьет кровь, выступая в роли вампира. Здесь речь, скорее всего, идет о ведьме, принадлежащей к христианскому миру, о «черной» ведьме. Но ведь для нее церковь, вообще то, запретная зона, дьявол бессилен перед Крестом! У Гоголя же происходит «путаница божественного и бесовского». В этом угадывается механизм вертепного театра <...>, где религиозные сцены чередовались с бытовыми; мистика со смехом, набожность с богохульством». Поэтому, шабаш разыгрывается в священном месте, где происходит настоящая битва за душу панночки.
Ведьма живая - красивая девушка. Ведьма мёртвая - «красавица, какая когда - либо бывала на земле <...> с резкой, гармонической красотой». Подчёркивается, что ведьма не производит впечатления мёртвой. «Она лежала как живая», " В её чертах ничего не было тусклого, мертвого, умершего.<...> Оно (лицо) было живо и философу казалось. Как будто она глядит на него с закрытыми глазами».
Но это была «страшная» красота, навевающая панический ужас. Ведьма, выглядевшая, как живая - на самом деле оживает, что бы возвратить Хому Брута « в иной мир, из которого он чудесно вырвался».
В русской литературе первой половины 19-го века была распространена мифологическая фантастика, к ней обращались практически все литературные деятели того времени: А.А. Бестужев-Марлинский, И.В. Киреевский, А. Погорельский, В.П. Титов, Е.А. Баратынский, В.Ф. Одоевский, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, К.С. Аксаков, М.Ю. Лермонтов, А.Ф. Вельтман и т. д.
О.М. Сомов также из их числа. «Общение с ним, уже выступившем в жанре «малороссийской» повести, способствовало углублению фольклорно-этнографических интересов Гоголя».
С точки зрения темы работы интересна повесть «Киевские ведьмы», которая относится к группе «Малороссийских былей и небылиц»; написана она в 1833 г.
Само название говорит, что в центре внимания будет интересующий нас персонаж - ведьма Катруся. Когда она в конце повести объясняется со своим мужем Федором, то она говорит, что хотела отмолить свою грешную душу: «как Бога с неба, ждала я страстной недели; тогда кинулась бы я к чернецам Божьим и упросила бы их, чтобы заперли меня на все последние три дня в пещерах, до самой воскресной заутренней, и отмолили бы от меня бесовское наваждение». Это сходно с обрядом отпевания в «Вие» и в балладе В.А. Жуковского. Везде была одна цель: не отдать души человеческой на растерзание дьяволу.
Трех ведьм (панночку, Катрусю, старушку), объединяет то, что они берут на себя функцию вампира. Это западное понятие, аналог его - русский упырь. Ведьма В.А. Жуковского «кровь младенцев проливала». У Н.В. Гоголя панночка вообще очень кровожадна. Катруся же рассказывает о страшной клятве: «в силу этой клятвы <...> Кто бы ни был тот, кто подсмотрит наши обряды - мы должны <...> высосать до капли кровь его».
Также легко заметить, что все три ведьмы так или иначе связаны с Киевом. Рядом с ним происходит действие в «Вие», сам Хома из Киева; в балладе же, в первой редакции было указано, что старушка-то была киевская, а у О. Сомова само название говорит за себя.
Почему же все эти ведьмы киевские? А потому, что в Киеве есть такое место - Лысая горка, где, считалось, ведьмы справляют шабаш. Лысую горку называют самым знаменитым ведьмовским местом на Руси и ставят в один ряд с такими, как: «пик Брокен в немецких горах Гард и Пуи-де-Дом в Оверне (Франция)». Лысая горка - главное священное место для русских ведьм, и поэтому они пытались жить поближе к Киеву, а лучше в нем самом. Звонарь Халява говорит: «У нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре - ведьмы».
Бороться за душу ведьмы должны чернецы, а в Киеве есть Киевско-Печерская лавра, («пещеры - подземные катакомбы Киевско-Печерской лавры. Там находились монашеские кельи, часовни и гробы умерших», где они (чернецы), и находятся.
С одной стороны - Лысая горка, воплощение язычества (да и сам Киев был центром язычества), а с другой - Киевская лавра, воплощение христианства. В Киеве сталкиваются два мироощущения: языческое и христианское.
В повести «Вий» в священном месте собирается всякая нечисть - тоже своеобразное столкновение христианского и языческого.
Душа Хомы сталкивается со своеобразным языческим началом - с красотой ведьмы. Она красива, но красива «страшно»; давит своей красотой, приводит в трепет. Душа начинает ныть и не случайно упоминается песня об угнетенном народе.
Душа народная Хомы не выдерживает столкновения с языческим началом.
В первый раз герою удается вырваться, но «песня о народе» предупреждает, что второго раза не будет.
____________________________________________.
Н.В. Гоголь использовал материал источников (мифологических, фольклорных и литературных), для самостоятельного художественного мифологизирования. Он соединил в своей панночке и языческое и христианское начало и получилась такая типичная ведьма с Лысой горки, ведьма из Киева (где также все переплетено), ведьма из вертепа.
Первая часть здесь:
Продолжение следует...