“Итак, Иисус сказал им снова: «Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мной, — воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я — дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся; и войдёт, и выйдет, и пажить найдёт. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришёл для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком. Я — Пастырь добрый. Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наёмник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец и разгоняет их. А наёмник бежит, потому что наёмник не заботится об овцах. Я — Пастырь добрый и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не этого двора, и тех надлежит Мне привести; и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь. Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её. Никто не отнимет её у Меня, но Я Сам отдаю её. Имею власть отдать её и имею власть опять принять её. Эту заповедь получил Я от Отца Моего». От этих слов опять произошла между иудеями распря. Многие из них говорили: «Он одержим бесом и безумствует. Что слушаете Его?» Другие говорили: «Это слова не бесноватого. Может ли бес отверзать очи слепым?»” (Ин. 10:7–21).
Стихи 7, 8. «Итак» (оун) — больше, чем просто связка; этот союз указывает на последующее объяснение, поскольку слушатели Иисуса не смогли понять сказанного Им. Он снова использует двойное утверждение «Истинно, истинно говорю вам», чтобы начать Своё учение. Иисус начал Своё толкование с третьего «Я [есть]» — заявления, за которым следовала именная часть: «Я дверь овцам» (см. 10:9). Ранее Он говорил: «Я — хлеб жизни» (6:35, 48) и «Я свет миру» (8:12. Сказанное Им в 10:7–18 выходит за пределы простого толкования изложенного перед этим учения об овцах и пастыре; использованные в притче образы получают здесь дальнейшее развитие.
Такое впечатление, что начиная со ст. 7 происходит некоторое смещение в образах, с помощью которых учил Иисус. В 10:1–5 Он говорил о Себе как о законном пастухе, который входит в овечий двор через дверь. Теперь же Он Сам выступает в роли двери. Далее, в овечьем дворе в 10:1–5 находилось несколько стад овец, принадлежавших разным пастухам; теперь же речь идёт исключительно об овцах, принадлежавших Иисусу, который и был их дверью. Кроме того, исчезает персонаж придверника из ст. 3. Овечий двор в 10:7–18 — это иной двор, отличный от того, о котором шла речь в 10:3, поскольку в нём сам пастырь служит дверью овцам. Как отмечают некоторые комментаторы, пастырь, изображённый Иисусом, мог с полным основанием назвать себя «дверью овцам», поскольку ночью он лежал в проходе в овечий загон, так что его тело служило буквально живой «дверью», преграждающей путь чужим. Эта практика была распространённой в небольших овечьих хозяйствах в сельской местности, вдали от городов и крупных деревень.
Таким образом, Иисус предстаёт перед нами в двух ролях: как «пастырь» и как «дверь». Как хорошо сказал Иоанн Златоуст, «Когда Он приводит нас к Отцу, Он называет Себя “Дверью”, когда Он заботится о нас, Он становится нашим “Пастырем”». Хотя обе метафоры касаются темы спасения, образ пастыря является более всеобъемлющим, потому что пастырь привёл людей к Богу, заботился о них (укреплял их), и даже отдал за них свою жизнь (см. 10:15). Образ Иисуса как «двери» подобен образу «пути» из 14:6. Он пришёл, чтобы научить людей как стать праведными, чтобы они могли предстать перед Богом с чистой совестью. Когда Иисус сказал: «Я — дверь», Он подразумевал, что является единственной дверью, через которую можно прийти к Богу. Хотя в наше время многие любят поговорить о разнообразных путях, ведущих к Богу, Иисус твёрдо заявил, что Он — единственный, через кого человек может прийти к Богу угодным Богу способом.
Незадолго до этого Иисус, единственный добрый Пастырь, показал, чем Он отличается от вора и разбойника (10:1). Такое впечатление, что в этом отрывке Он снова обращается к этому противопоставлению, только выступая в роли двери. Какую бы метафору мы ни взяли: пастыря или двери, учение Иисуса остаётся то же самое: «Все, сколько их ни приходило предо Мной, — воры и разбойники». Слово «все» следует трактовать с учётом настоящего контекста. Оно не относится к пророкам прошлых лет, которые верно провозглашали Божью волю, или свидетельствовали об Иисусе (например, Иоанн Креститель). Под ворами и разбойниками подразумевались лжемессии, вроде Февды, Иуды галилеянина и египтянина (Деян. 5:36, 37; 21:38); такие люди собирали вокруг себя сторонников, обещая им свободу в земном понимании, что в итоге заканчивалось гибелью. Кроме того, к ним могли относиться религиозные начальники, проявившие себя недобрыми пастырями, такие, как фарисеи (Лк. 16:14) и книжники (Мк. 12:38). Иисус осуждал и тех, и других за их алчность. Не менее корыстолюбивыми были и саддукеи; они также не были теми пастырями стада, какими должны были бы быть. В конкретной ситуации поведение фарисеев в отношении исцелённого слепорождённого лишь подтвердило, что они были недобрыми пастырями. Все упомянутые группы людей заботились лишь о своих собственных интересах. Их сердца были равнодушны к потребностям стада, и потому овцы не послушали их.
Стихи 9, 10. И снова Иисус сказал: «Я — дверь»; однако в этот раз без продолжения «овцам». Он сказал: «Кто войдёт Мною, тот спасётся; и войдёт, и выйдет, и пажить найдёт». В греческом тексте местоимение «Мною» стоит в сильной позиции, подчёркивая исключительность этой двери. Есть лишь одна дверь; и чтобы спастись, необходимо войти именно в эту дверь. Все попытки войти через другую дверь являются бесполезными, ибо другой двери просто нет. Иисус является одной единственной дверью. В притче в 10:1–5 Иисус, Пастырь добрый, предстаёт перед нами собирающим Своих овец из овечьего двора, где находилось несколько стад. В этом отрывке Иисус называет Себя дверью, через которую Его овцы могут «войти, и выйти, и пажить найти». Не следует искать скрытый тайный смысл в словах «войти и выйти». Иисус просто говорил о том, что в Нём, добром Пастыре, овцы могут найти абсолютную защиту и свободу от тревог и опасностей.
В отличие от Того, кто пришёл спасти, «вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить». Вор меньше всего заботится о нуждах овец; такие люди всегда преследуют только свои собственные интересы. С другой стороны, Иисус («Я» в сильной позиции) заботится о благополучии Своих овец. Он пришёл, чтобы они «имели жизнь, и имели с избытком». Как видим, контраст очевиден: Иисус пришёл, чтобы дать жизнь; вор приходит, чтобы отнять её. Слово, переведённое как «с избытком», является сравнительной степенью наречия периссос, что означает «более» или «больше», а в данном контексте — «в чрезмерном количестве, обильно» (Бауер). Применительно к овцам, это означает, что они имеют больше, чем необходимо для поддержания жизни. Они будут сыты, поскольку не будут нуждаться в пище; и они будут в безопасности, благодаря пастырю, который защищает их (см. Пс. 22:1–4). Применительно к ученикам Христа это означает, что жизнь, которую мы имеем, превосходит все ожидания.
Вне всяких сомнений: верующий имеет вечную жизнь. Иисус не говорил, что Его последователи будут бесконечно наслаждаться земной жизнью смертных; Он говорил о благословениях и насыщенной жизни, которую люди даже не могут себе представить. Став учеником Христа, верующий человек обретает радость от понимания того, что все его прошлые грехи были прощены, что все будущие грехи, которые он совершит уже после того, как станет христианином, также будут прощены, что он имеет постоянный доступ к Богу через молитву. Послушный верующий имеет своего ходатая перед Отцом, в нём обитает Святой Дух, он ежедневно назидается и направляется Словом, радуется поддержке и ободрению со стороны верных и добрых братьев. Благодаря всем этим и многим другим благословениям жизнь верующего становится обильной во Христе.
Стихи 11–13. Возвращаясь к образу пастыря из 10:1–5, Иисус произнёс: «Я — Пастырь добрый» (10:11). Это четвёртое «Я [есть]» — заявление с последующей именной частью в книге Иоанна. Оно повторяется в 10:14. Иисус был не просто одним из хороших пастухов, Он был единственным добрым Пастырем. В греческом тексте эта конструкция дословно звучит как «Я есть пастырь, единственно благий». Слово, переведённое как «добрый», — калос, имеет широкий спектр значений: «хороший», «праведный», «добрый», «такой, как надо», «честный», «подходящий», «полезный», «лучший», «достойный», «почитаемый», «искренний», «прекрасный», «драгоценный». В данном контексте калос относится к готовности этого пастыря положить жизнь свою за овец. Он противопоставляется «негодному пастуху, оставляющему стадо» (Зах. 11:17). Показателем заботы пастуха о стаде (см. 10:9) является его готовность рискнуть своей жизнью ради овец. Давид, царственный пастух (Пс. 77:70–72), рисковал своей жизнью, защищая овец, когда сражался со львом и медведем (1 Цар. 17:33–37). Однако если бы он при этом погиб, это было бы совсем не то, чего он хотел. В словах же Иисуса о том, что «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец», отчётливо слышится мотив добровольного самопожертвования. Хотя, защищая своих овец, добросовестный пастух может невольно погибнуть, Пастырь добрый отдаёт свою жизнь «за» (хипер), то есть «вместо» (ради блага) овец по своей собственной воле. Он отдаёт Себя, Свою жизнь, вместо овец, чтобы защитить их от неминуемой гибели и тем самым дать им жизнь. Хотя у Него была власть спасти Себя, Иисус пришёл на землю, чтобы «отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20:28; см. Ин. 15:13; 1 Ин. 3:16). Если случайная смерть обычного добросовестного пастуха могла повлечь за собой рассеяние и гибель овец, смерть единственного Пастыря доброго означала жизнь и победу для овец.
Продолжая развивать это образ, Иисус сказал: «А наёмник… видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец и разгоняет их» (10:12). В отличие от вора и разбойника наёмник не обязательно является негодным человеком со злобным умыслом. Наёмник — это тот, кто выполняет определённую работу — в данном случае смотреть за овцами, за установленную плату. Его основным интересом является вознаграждение за работу, а не овцы. Он отличается от пастыря, которому овцы свои и который искренне заботится о них и ищет их блага. В отсутствии угрозы наёмник хорошо выполняет свои обязанности; но, когда наступает опасность, он заботится лишь о своей жизни, а не жизни овец (10:13). Когда он видит приближающегося волка, он спешно оставляет стадо. В итоге волк беспрепятственно расхищает и разгоняет овец. Возможно, образ «волка», как и образ «придверника», служит просто для полноты картины. Возможно, он символизирует некоторых религиозных начальников, которые должны были бы служить пастырями Израиля; однако вместо того, чтобы защищать свою паству, эти начальники, подобно кровожадным волкам, лишь губили и разгоняли стадо ради своей корысти (см. Иер. 23:1; Иез. 22:27). Что касается образа «наёмника», возможно он символизировал тех религиозных вождей, которые добросовестно исполняли свои обязанности лишь в благоприятных обстоятельствах, при условии достаточного вознаграждения за свой труд. Эти эгоистичные люди больше заботились о сохранении своего положения, чем о вверенных им овцах Израиля. Хотя о трактовке образа наёмника можно поспорить, личность «Пастыря доброго» не вызывает сомнений.
Стихи 14, 15. Первая часть 10:14 «Я — Пастырь добрый» идентична 10:11. Этот повтор продолжает противопоставлять Иисуса («доброго Пастыря») и наёмника (неверного служителя). Это утверждение подчёркивает особые отношения между пастухом и овцами, которые хорошо знают друг друга. Оно также продолжает тему жертвенности, озвученную в 10:11 и дополненную в 10:15, 17, 18. В отличие от наёмника «Пастырь добрый» хорошо знает своих, а свои знают его. Иисус сказал: «Я… знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец». Глагол гиноско, переведённый как «знаю», означает глубокое знание другого человека, основанное на личном опыте. Можно провести параллель между тем, как пастырь и овцы знают друг друга, и тем, как знают друг друга Отец и Сын. Эти отношения совсем не похожи на отношение к овцам со стороны воров, разбойников, чужих и наёмников, которые, вероятно, символизировали религиозных начальников, подобных фарисеям. «Пастырь добрый» (Иисус) знал своих овец по именам (см. 10:3), а его овцы знали своего пастыря, потому что многократно слышали его голос (10:3–5) и убеждались в его заботе о них (10:9). Иисус сказал, что Он и был тем «Пастырем добрым», которому принадлежали овцы, а Он, в Свою очередь, заботился о них, любил их и был готов умереть за них. Его знание своих овец было совершенным (10:27), и Его жертва за них была совершенной (10:15). Б. Уесткотт так пишет об этом: «Полноту знания увенчала полнота жертвы».
Стих 16. Иисус сказал, что у Него были и «другие овцы», которые были «не этого двора». Этот стих возвращает нас к 10:1–5, где «двор», очевидно, означал исторический Израиль в целом. По мнению Д. Карсона, «Иисус призывает Своих овец выйти из этого загона, таким образом, создавая Своё новое стадо; оставшиеся в загоне овцы, это, предположительно, не уверовавшие иудеи». «Другие овцы» Иисуса, которые «не этого двора», вероятно, означают язычников. О том, что язычники войдут в заветные отношения с Богом, пророки говорили ещё в древности (Ис. 42:6; 49:6; 65:1; Мих. 4:1–5). Этот отрывок учит, что миссия Иисуса распространялась не только на иудеев, но и на язычников. Если действительно «спасение от иудеев» (4:22), тогда сначала оно должно прийти к иудеям, затем от них — к язычникам, а затем распространиться на весь мир (1:9; см. Рим. 1:16).
Когда Он будет призывать, эти другие овцы «услышат Его голос, и будет одно стадо и один Пастырь». В англоязычной версии KJV вместо «одно стадо» стоит «один двор», однако этот вариант неверен. «Двор» или «загон» (Международное Библейское Общество, Новый Русский Перевод, Современный Перевод) является правильным переводом слова ауле из 10:1, поскольку Иисус формировал Своё стадо из двора иудаизма. В 10:16 Иисус говорит о других овцах, которые не были от загона иудаизма. Он призвал их стать частью Его «одного стада» (миа поймнэ). И хотя в то время они ещё не были призваны, в определённом смысле они уже тогда были Его овцами. Именно поэтому Он и мог сказать: «Есть у Меня», потому что эти люди были среди тех, кто откликнутся на послание благой вести, когда услышат его (см. Деян. 13:48; 18:10). Они придут к Нему благодаря Его смерти (12:32), которая по замыслу иудеев должна была бы навсегда остановить Иисуса и Его миссию.
На примере гл. 9 мы видим, что «стадо» включало в себя тех, кто вышел из иудаизма, как например слепорождённый. Здесь же, в 10:16, мы читаем, что в это стадо войдут и те, кто были за пределами иудаизма — язычники. После установления церкви все народы, будь то язычники или иудеи, станут членами «одного стада», «пастырем» которого является Иисус. Это то единое тело, состоящее как из иудеев, так и из язычников, о котором писал Павел в Еф. 3:6.
Стих 17. Завершая этот разговор, Иисус произнёс: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её». О смерти «доброго пастыря» уже говорилось в 10:11, 15. Эта же мысль повторяется и в ст. 17, в этот раз без упоминания образа пастыря. Иисус провозгласил две истины. Первая: любовь Отца к Сыну была неотъемлема от искупительной смерти Сына за мир. Это не значит, что причиной любви Отца стала смерть Сына, ибо взаимная любовь между Отцом и Сыном существовала задолго до смерти второго. На самом деле Отец любил Сына, а Сын любил Отца ещё до сотворения мира, ещё в предвечности. Скорее, это значит, что жертва Иисуса ради человечества была принесена в полном послушании воле Отца (см. Евр. 5:8). В том была Божья воля, чтобы Иисус отдал Свою жизнь за этот мир; и поскольку Иисус исполнял волю Своего Отца, Он добровольно пошёл на смерть (6:38; 10:18). Любовь Отца была направлена на Его Сына, потому что спасение людей полностью зависело от Его жертвенной смерти и послушания Отцу.
Вторая истина: Иисус умер, чтобы воскреснуть. Союз «чтобы» (хина) указывает на цель, а не результат. Смерть Иисуса не означала конец всего, как и Его последующее воскресение не было придуманной позднее отговоркой. Иисус отдал Свою жизнь для того, чтобы снова принять её. Иисус будет прославлен Отцом (17:5), и Его смерть станет лишь первым шагом в этом прославлении. Таким образом, Его смерть была конечной целью Его прихода на землю, а Его воскресение стало показателем исполнения этой цели.
Стих 18. До этого времени предпринимались различные попытки остановить Иисуса, но все они были безуспешными. Одни, послушав Его учение в синагоге, пытались сбросить Его со скалы (Лк. 4:29). Другие иудеи пытались схватить Его (7:30) и убить (5:18; 7:25). Однажды они даже намеревались забить Его камнями до смерти (8:59; см. 10:31). В конце концов Иисуса убьют. Но это произойдёт не потому, что уловки Его врагов окажутся успешными, а потому что Его смерть была предусмотрена Богом. Он сказал: «Никто не отнимет её у Меня, но Я Сам отдаю её». До предопределённого Богом часа все действия врагов, направленные против Иисуса, будут напрасными. Когда же придёт время, Он добровольно отдаст Свою жизнь.
Затем Иисус продолжил: «Имею власть отдать её и имею власть опять принять её. Эту заповедь получил Я от Отца Моего». Иисус Сам сделал первый шаг и принёс Себя в добровольную жертву. Он дал понять, что контролирует всё, что имеет отношение к Его смерти и Его воскресению. Иисус заявил, что обладает «властью» (экзоусия), то есть «правом», «силой», «свободой выбора» совершить задуманное: отдать Свою жизнь и принять её снова. Это решение было в абсолютном соответствии с заповедью Отца. Благодаря Его любви к Отцу и любви Отца к Сыну, Иисус по доброй воле подчинился замыслу Отца. Без Его жертвы искупление мира никогда бы не состоялось.
Стих 19. Притча Иисуса о «добром пастыре» подошла к концу, и, как это уже бывало раньше, произошла между иудеями распря. Иоанн часто использует слово «иудеи» в значении религиозных начальников; в данном случае слово «иудеи», вероятно, означает толпу в целом, а не только религиозных вождей (см. 7:12, 13). Подобно тому, как это было на празднике Кущей, так и в этот раз учение Иисуса вызвало разногласия между Его слушателями. Особенностью общения Иисуса с людьми было то, что всякий раз они оказывались перед выбором: за кого принимать Его. Некоторые, подобно слепорождённому, уверовали в Него и последовали за Ним. Другие, подобно фарисеям, не желали в Него верить и отвергали Его. Так было тогда, так это происходит и в наше время. Когда дело касается Иисуса, невозможно оставаться нейтральным. Он ставит нас перед выбором: принять Его или отвергнуть. По иронии, как раз перед этим Иисус говорил о едином стаде, подразумевая единение уверовавших в Него иудеев и язычников. Здесь же единомыслия не было даже среди самих иудеев.
Стихи 20, 21. Мнения иудеев разделились соответственно тому, что одни из них обвиняли, а другие защищали Его. Многие из них говорили: «Он одержим бесом и безумствует». Слово «многие» указывает на то, что противящихся Иисусу было большинство; они даже считали, что в Нём был бес. Ранее подобное обвинение звучало уже трижды (7:20; 8:48, 52). «Слова», которые Он только что произнёс, просто были за гранью их понимания. С какой стати кому-то умирать только для того, чтобы затем воскреснуть из мёртвых? По мнению многих людей, слова Иисуса свидетельствовали о Его безумии. Чтобы обвинить человека в одержимости демоном и безумии, не нужно два отдельных обвинения, достаточно было одного. Противящиеся Иисусу отвергали Его как безумного и утверждали, что такого человека даже не стоило слушать.
«Другие говорили: “Это слова не бесноватого. Может ли бес отверзать очи слепым?”» Для этих людей доводы большинства звучали не убедительно. На это у них было два возражения: (1) Речь Иисуса совсем не была речью одержимого бесами или безумного. Наоборот, какими бы сложными и таинственными ни были Его слова, они были словами учителя, полного милосердия. Против этого аргумента враги Иисуса не могли возражать. (2) Чудо исцеления слепорождённого было совсем не тем, что было под силу одержимому бесом. Это чудо было совершено в Иерусалиме, и люди слышали ходившие о нём разговоры и споры. Поэтому они отвергли аргументы своих оппонентов.
