“На наших исторических рубежах, за наших людей”
Начнём с “наших людей”: а их спросили? У них ведь может быть своё мнение. Возможно, они бы предпочли, чтобы их “бросили”. Помните эту знаменитую фразу: “Со светом или без вас? Без вас. С теплом или без вас? Без вас…”
Например, жители “исторических” (с конца XVII в.) “китайских” земель на Тайване не особенно стремятся “оказаться в родной гавани” и убедительно просят США защитить их от такой перспективы.
Теперь про “исторические земли”. Вот, скажем, Косово когда-то было “жемчужиной” Сербии, сердцем её государственности и религии. Монастыри, патриарх… А потом там стал жить другой народ. А сербы всё ещё помнили про полутысячелетнюю “жемчужину”, про славу империи конца XIV века и про битвы предков при Косово. Что было дальше – включая судьбу Милошевича, – все знают.
Как я писал, проблема с отсылками на “исторические земли” заключается в том, что на любой такой аргумент можно найти другой, ссылающийся на ещё более ранние события. Взять, допустим, Крым. Он ведь стал “истинно российским” только в XVIII в. А до этого там что, никто не жил и никого не было? А что такое XVIII век по историческим меркам? Так, ничего. Пара остановок на трамвае.
Именно поэтому мировое сообщество признало принцип нерушимости границ: чтобы прекратить, наконец, бесконечные споры на эту тему, которые могут быть подняты кем угодно и по какому угодно поводу.
Кстати, то же относится и к “нашим людям”.
*****
Читатель Елена Левченко пишет: “Кто виноват это понятно. Что делать никто не знает. То есть знает но не сообразит КАК....”
Я бы немного перефразировал: и что делать понятно, и даже – КАК. Но дело в том, что ни одна из тех вещей, которые поменяли бы суть, а не вывеску, в нынешних условиях произойти не смогут.
Где-то полгода назад один популярный украинский общественный деятель призывал россиян повторить то, что дважды сделали украинцы: “Вы не представляете, как легко падает „злочинна влада“”.
Так было и в странах Балтии, и в восточной Европе; все мы видели кадры хроники, где на гигантском митинге, собранным в поддержку Чаушеску что-то неожиданно пошло не так и тому пришлось с него бежать.
Казалось бы…
Но дело в том, что, как я тогда писал (извиняюсь за повторы), “Россия – это не Украина”. Прошло время, выучены уроки. Территория несравнима, репрессивный аппарат – другой. Это сто лет назад, чтобы ввести в бунтующий Петроград верные войска, нужны были недели, за которые железнодорожники саботировали движение поездов, а агитаторы вели соответствующую работу в солдатской среде. Сейчас механизм быстрой переброски омоновцев из одного региона в другой отработан до мелочей; мы это видели неоднократно. Даже в Беларуси уже не получилось.
Вероятность того, что “вспыхнет” одновременно по всей стране…
В принципе, ничего нельзя исключать, но для этого нужна организация. И я имею в виду не призывы “в два часа приходите к зданию местной власти и заходите внутрь…”
Хорошо, первый раз пришли, второй… а дальше?
И потом, гвардеец или омоновец, стоящий за щитом с дубинкой наготове, в этот момент думает не о защите режима. Он вспоминает: скольких людей (включая женщин) он бил кулаками в живот, скольких лежащих на земле пинал берцами в голову, скольким выламывал руки, скольким… ладно, остановимся.
Поэтому он будет стоять не за власть. Он будет стоять за себя. А это – другая мотивация.
Ни один безоружный народ не может противостоять репрессивной тирании. Поэтому Ленин писал о “вооружённом восстании”, поэтому в США есть Вторая поправка, дающая гражданам право на оружие. Поэтому большевики делали ставку на агитацию в солдатских массах. Но в нынешних исторических условиях современные “люди в окопах” предпочитают умирать (сами или от рук украинцев), но они не повернут оружие в другую сторону. Я имею в виду не единичные случаи отчаяния, а организованные выступления. Все эти заголовки “часть взбунтовалась” внутри несут одно и то же: “Царь-батюшка, спаси-помоги”. Они до сих пор не понимают, что это тот самый “батюшка”, который к этому и привёл; что корень и причина всех их бед именно там и нигде ещё: ни в “проклятом Западе”, ни в “исторических землях”, которые почему-то никак не хотят отдавать те люди, которые на них живут.
В сети промелькнули цифры: 50 и 10.
Что такое пятьдесят тысяч по масштабам времён, которые “вертикаль” мечтает повторить?
Это корпус.
А десять?
Дивизия.
Таким образом, за короткое время: от корпуса – к дивизии.
Не знаю, с какой именно из операций “тех времён” это правильнее сопоставить; возможно, – с Ржевско-Вяземской (янв-апр 1942 г.): тогда потери достигли 73% (цифра – с отбрасыванием десятых процента, – из agasfer: О Потерях КА в Стратегических Наступательных Операциях ВОВ); чтобы не было разночтений, приведу цитату – что автор считает “безвозвратными потерями”: “какой процент от общего числа участвовавших в наступлении в итоге убыл безвозвратно”.
Какой процент составляет 40 от 50, – каждый может посчитать сам. Но “тогда” сражались за свои земли, а сейчас за какие? За “исторические”?
Казалось бы, вас гонят на убой. За что? Вам это нужно? Это совпадает с вашими интересами как человека и члена общества? Но сам по себе ни класс, ни группа не может подняться к осознанию своих интересов. И отдельные усилия отдельных людей ничего не могут изменить: независимо от количества подписчиков – одна тысяча или один миллион. Потому что нет (и не будет) одного необходимого условия: “обострение выше обычной нужды и бедствий” (Ленин) народа. Почему этого не будет я тоже писал: в патерналистском, а тем более, – в фашистском государстве, ни этого, ни “способности революционных классов к массовым действиям” (Ленин) быть не может. Как и самих классов: физически.
Общество разобщено. Оттого, что (у некоторых) есть понимание, что “так дальше нельзя”, не означает, что есть объединяющая всех идея “как нужно”. Я, например, никогда не поддержу ультранационалистов: из утверждения “плохо” не вытекает вывод: “пусть будет ещё хуже”; фашизм тоже может иметь свои “оттенки”. Прекраснодушные люди издалека хотят, чтобы “всё было хорошо” (или – “правильно”); но это – в их представлениях. А в других? В таких условиях режим, – даже всеми ненавидимый, – может существовать сколь угодно долго. Его могла бы снести внешняя интервенция, но её не будет (см. ниже).
На демократические выборы никакой надежды нет. Народ молча примет того преемника, которого им объявят с “Красного крыльца”. Демократия не работает в условиях отсутствия демократии. Она становится пустой оболочкой, бесполезной вывеской. Мы это видели ещё со времён патернализма. Не верите? Вспомните все изменения в выборное законодательство последних лет; вспомните уже апробированные и обкатанные “методы”. Неужели вы думаете, что власть даст кому-либо не из их круга победить?
И потом, допустим, чудо произошло и „злочинна влада“ пала. А дальше вопрос: что дальше?
Читатель Серж совершенно справедливо пишет: “Просматривается интересная позиция: пусть Украина победит и тогда мы на белом коне на плечах ВСУ, гордо размахивая флагами. Или Россия не проиграет, тогда мы будем выражать озабоченность и предупреждать всех, что мы предупреждали. В общем, подождем, когда для нас расчистят поле. Кто-то расчистит, а не мы. “
Вот именно!!!
Ленин не просто так в эмиграциях полжизни провёл. Он создавал партию, которая вела агитацию и пропаганду в массах: рабочие, солдаты…
А здесь собираются “съезды” и предлагаются “проекты законов”, от которых у меня начинается зубная боль:
Что, опять?!!
– Хорошо, какой второй вариант?
Я про это тоже писал: Германия 1945 г. или та же Югославия: Полный военный разгром, оккупация, запрет политических партий, план Маршалла.
Но на это ни одна из стран-победительниц не пойдёт. Даже если будет разгром (например, в случае попыток применения ЯО), ни на что дальнейшее никто не согласится.
Здесь сделаю ремарку, чтобы быть понятым: слово “даже” не означает мои сомнения в исходе этой кампании. Мои читатели знают, что с самого начала я писал, что по объективным историческим причинам в данных условиях Россия не может победить. Те, кто считают, что они бьются с “объединённым Западом”, не понимают, что против них выступила История. Просто на этот раз эта суровая дама нарядилась по западной моде.
Всё-таки жалко, что в правительстве нет конституционной независимой должности “непродажный историк” с правом вето. Но о чём я печалюсь, когда ни одной независимой ветви власти, которая могла бы сказать “нет”, давно уже нет тоже?
Я, конечно, могу ошибаться; мои давние читатели вправе указать, что незадолго до 24 февраля я писал, что ничего не будет.
Да, я так писал: я оценивал состояние дел; я не мог оценивать состояние умов.
Тем не менее, что у нас остаётся? Вариант Греции или Испании? Долгий – на десятилетия, – путь постепенной метаморфозы в демократию, медленно и болезненно, одно за другим – как из кокона в кокон, – отбрасывая отмирающие составляющие понятия “суверенная”?
Вряд ли я смогу увидеть результат.
Есть, конечно, вероятность (вероятность любого события всегда отлична от нуля), что произойдёт “что-то” и пришедший на смену преемник “всё поменяет”.
Но это всего лишь другая версия той же сказочки про доброго царя.
И потом – как быть со всей верхушкой, которая замазала себя с ног до головы? Менять? Нескольких человек можно. А всех? Ни один преемник не сможет этого сделать: слово “режим”, которое я все время использую не означает “один человек”. Оно означает систему власти. Чтобы что-то поменялось кардинально, нужна смена парадигмы власти.
И это сделает сама власть? Добровольно? С тенью Гааги за их спинами?
Вы в это верите?